Улицы Лунного Света тоже заполнились гоблинами и другими эльфами из низших слоев, которые выглядели весьма решительно.
Появления боевых экипажей мятежники явно не ожидали, однако попытались загородить им дорогу. Машины продолжали ехать как ни в чем не бывало. Какой-то эльф с козлиными рогами упал под колеса передней. Толпу это скорее рассердило, чем напугало, и с тротуаров наперерез колонне бросилось множество других. Передний броневик сшиб еще с полдюжины эльфов, но потом ему пришлось остановиться. Восставшие напирали со всех сторон, расплющивая лица о купол, как на картине Босха. Кулаки барабанили по дверцам, и несколько смельчаков взобрались на колпак.
– Их чересчур много, милорд, – доложил водитель из своего отсека.
– Езжай прямо на них, – приказал Чемерица.
– Их чересчур много, – подтвердил, хотя и с опаской, другой голос. – Говорит номер первый. Трупы заклинивают колеса. Еще немного, и мы окажемся перед реальной угрозой – они разбирают мостовую, чтобы помешать нам ехать дальше. Пару зажигательных бомб мы переживем, но если мы застрянем, противопожарные чары могут утратить свою эффективность...
– Стреляйте в них.
– Но на улице, кроме активных бунтовщиков, много таких, которые ведут себя мирно.
– Стреляйте, не то я отдам вас толпе. – Чемерица откинулся назад. – Расскажи мне, Пижма, что случилось в доме Устранителя. У меня не было времени подробно ознакомиться с донесениями.
Головная машина взвыла, как механическая пила, и облепившие ее мятежники превратились в красный туман, а десятки других на несколько сотен ярдов упали как подкошенные. Эльфы соскакивали с купола машины Тео, топча своих. Толпа разбегалась во все стороны, скользя по окровавленным плитам. Головная машина тронулась, но трупы все еще загораживали проезд, и смертоносная пила заработала снова. Что-то хлопнулось на купол у Тео над головой и сползло вниз. Он увидел нечто похожее на крошечного твердого угря с зубастыми челюстями – они вращались вкруговую даже после того, как пуля упала на дорогу. Желчь подступила к горлу, но Тео сдержал рвоту. Конвой снова пришел в движение, переваливая через еще дергающиеся тела и гоня вопящую толпу перед собой. Эльфы на крышах и верхних этажах кидались камнями, которые стучали по куполу, как пьяный ударник.
Мальчик, сидящий рядом, млел от удовольствия, и шедшие от него волны накатывали на сознание Тео.
Чемерица, казалось, не замечал ничего вокруг, но Пижма испытывал определенные трудности с повествованием. Он по-прежнему походил на фарфоровую статуэтку с плохо склеенным лицом и даже, кажется, испытывал боль. Бегающие по сторонам глаза регистрировали картину бойни.
– Милорд, я думал... думал, что ваш сын действует по вашему указанию.
– До некоторого времени он так и действовал. Меня интересует момент, когда он перестал это делать.
– Мы слушали паука. Устранитель сказал... – Пижма перешел на доверительный шепот, и Тео больше не слышал его.
Взгляни сюда, Тео. Призыв был не менее силен, чем приказ Чемерицы, но работал тоньше, будто импульс, побуждающий смотреть на сцену ужасной аварии. Тео повернулся к ребенку.
– Знаешь, как они меня называют? – Мальчик кутался в пальто так, словно ехал на санях по русской степи, – наружу выглядывали только его круглая мордашка да кончики пухлых пальцев. Глаза притягивали Тео к себе, и он ужасался своей беспомощности. – Ужасный Ребенок. Это вообще-то титул, а ведь у меня есть и настоящее имя, хотя им никто не пользуется. Ты знаешь, как оно звучит, правда?
Тео попытался ответить, но давящая на грудь тяжесть не дала ему даже дышать в полную силу.
– Тео Вильмос, вот как. – Мальчик засмеялся, показывая язык между блестящими мелкими зубками. – Меня зовут Теодор Патрик Вильмос. Ты получил и мое имя, и моих рослей, но они никогда не были твоими по-настоящему. Ты всего лишь младший сын Фиалки, самый последний и самый ничтожный из этой вымершей семьи. Иногда я вижу своих родителей в твоих снах – Анну и Питера. Я вызываю их из твоей памяти, чтобы посмотреть на них, и смеюсь, глядя, как ты пытаешься оправдаться перед ними, ненавидя их при этом за собственные недостатки.
Тео было так мерзко слышать эти имена из его уст, что он наконец обрел голос.
– Они... не твои родители. Вначале ты, может, и был их ребенком, но теперь ты ничей. Ты урод. Монстр, в котором не осталось ничего человеческого.
Мальчик, ничуть не обижаясь, кивнул.
– Я такой один, это правда. Есть худшие варианты – посредственность и то, что ниже посредственности. Ничтожества. Неудачники. Кстати, знаешь ли ты, что я был с тобой в доме Нарцисса, когда ты копошился в дыму и пыли? Я смотрел на все твоими глазами, упивался твоими мыслями. Ой, бедные маленькие эльфики! Ой, какое несчастье! Твоим страхом я тоже упивался. Чудесное приключение – ты хоть на что-то да пригодился.
Тео хотел ударить его, но сумел поднять руку с колен всего на несколько дюймов и даже застонал от досады.
– Ты и жив-то до сих пор только благодаря другим, а не потому, что это твоя собственная заслуга, – улыбнулся мальчик и потянул носом. – Твоя летуница все еще прячется на тебе, да? Я ее чую. – Он причмокнул губами и вытаращил глаза в гротескной пародии на детскую радость. – Ам! Жаль, что я так плотно наелся – она, наверное, вкусненькая. Хрустящая.
Отвращение, преодолевшее даже изнеможение и ужас придало Тео немного сил.
– Ты гордишься тем, что ты не человек, верно? Ты радовался, когда они убили нашего с Кэт ребенка. Эйемон Дауд хоть и помогал им, удовольствия от этого не получил. Я чувствую это: твое упоение чужими мыслями – палка о двух концах. Господи, и ты еще считаешь себя лучшим вариантом, чем я? – Тео прерывисто перевел дух. Говорить было трудно но он просто не мог молчать, глядя на эту ухмылку.
– Я то, что я есть. – Мелкие зубки снова оскалились. – За свой короткий век я прожил тысячу жизней, видел миллион не поддающихся описанию вещей, а ты свою единственную никчемную жизненку, и ту запорол. Сегодня твое существование придет к концу, а я буду жить дальше. Я готовился к этому с того первого часа, как оказался в Эльфландии. В один прекрасный день я стряхну тайны вселенной к своим ногам, как яблоки с дерева.
Именно его сходство с родителями, а не то, что он был младшей версией его самого, и не слова, которые он говорил, вызвало слезы на глаза Тео. Он справлялся с любовью к отцу и матери не лучше, чем они справлялись с любовью к нему, но любовь, пусть несовершенная, все же была, а это чудовище насмеялось над ней. Тео снова собрался с силами и сказал:
– Я тебя уничтожу.
– Не разговаривай с ним, Тео, во имя Дерев, – прошептала на ухо Кочерыжка. – Эти разговоры тебя отравляют.
Он ответил ей согласным мычанием – для разговоров он в любом случае не годился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
Появления боевых экипажей мятежники явно не ожидали, однако попытались загородить им дорогу. Машины продолжали ехать как ни в чем не бывало. Какой-то эльф с козлиными рогами упал под колеса передней. Толпу это скорее рассердило, чем напугало, и с тротуаров наперерез колонне бросилось множество других. Передний броневик сшиб еще с полдюжины эльфов, но потом ему пришлось остановиться. Восставшие напирали со всех сторон, расплющивая лица о купол, как на картине Босха. Кулаки барабанили по дверцам, и несколько смельчаков взобрались на колпак.
– Их чересчур много, милорд, – доложил водитель из своего отсека.
– Езжай прямо на них, – приказал Чемерица.
– Их чересчур много, – подтвердил, хотя и с опаской, другой голос. – Говорит номер первый. Трупы заклинивают колеса. Еще немного, и мы окажемся перед реальной угрозой – они разбирают мостовую, чтобы помешать нам ехать дальше. Пару зажигательных бомб мы переживем, но если мы застрянем, противопожарные чары могут утратить свою эффективность...
– Стреляйте в них.
– Но на улице, кроме активных бунтовщиков, много таких, которые ведут себя мирно.
– Стреляйте, не то я отдам вас толпе. – Чемерица откинулся назад. – Расскажи мне, Пижма, что случилось в доме Устранителя. У меня не было времени подробно ознакомиться с донесениями.
Головная машина взвыла, как механическая пила, и облепившие ее мятежники превратились в красный туман, а десятки других на несколько сотен ярдов упали как подкошенные. Эльфы соскакивали с купола машины Тео, топча своих. Толпа разбегалась во все стороны, скользя по окровавленным плитам. Головная машина тронулась, но трупы все еще загораживали проезд, и смертоносная пила заработала снова. Что-то хлопнулось на купол у Тео над головой и сползло вниз. Он увидел нечто похожее на крошечного твердого угря с зубастыми челюстями – они вращались вкруговую даже после того, как пуля упала на дорогу. Желчь подступила к горлу, но Тео сдержал рвоту. Конвой снова пришел в движение, переваливая через еще дергающиеся тела и гоня вопящую толпу перед собой. Эльфы на крышах и верхних этажах кидались камнями, которые стучали по куполу, как пьяный ударник.
Мальчик, сидящий рядом, млел от удовольствия, и шедшие от него волны накатывали на сознание Тео.
Чемерица, казалось, не замечал ничего вокруг, но Пижма испытывал определенные трудности с повествованием. Он по-прежнему походил на фарфоровую статуэтку с плохо склеенным лицом и даже, кажется, испытывал боль. Бегающие по сторонам глаза регистрировали картину бойни.
– Милорд, я думал... думал, что ваш сын действует по вашему указанию.
– До некоторого времени он так и действовал. Меня интересует момент, когда он перестал это делать.
– Мы слушали паука. Устранитель сказал... – Пижма перешел на доверительный шепот, и Тео больше не слышал его.
Взгляни сюда, Тео. Призыв был не менее силен, чем приказ Чемерицы, но работал тоньше, будто импульс, побуждающий смотреть на сцену ужасной аварии. Тео повернулся к ребенку.
– Знаешь, как они меня называют? – Мальчик кутался в пальто так, словно ехал на санях по русской степи, – наружу выглядывали только его круглая мордашка да кончики пухлых пальцев. Глаза притягивали Тео к себе, и он ужасался своей беспомощности. – Ужасный Ребенок. Это вообще-то титул, а ведь у меня есть и настоящее имя, хотя им никто не пользуется. Ты знаешь, как оно звучит, правда?
Тео попытался ответить, но давящая на грудь тяжесть не дала ему даже дышать в полную силу.
– Тео Вильмос, вот как. – Мальчик засмеялся, показывая язык между блестящими мелкими зубками. – Меня зовут Теодор Патрик Вильмос. Ты получил и мое имя, и моих рослей, но они никогда не были твоими по-настоящему. Ты всего лишь младший сын Фиалки, самый последний и самый ничтожный из этой вымершей семьи. Иногда я вижу своих родителей в твоих снах – Анну и Питера. Я вызываю их из твоей памяти, чтобы посмотреть на них, и смеюсь, глядя, как ты пытаешься оправдаться перед ними, ненавидя их при этом за собственные недостатки.
Тео было так мерзко слышать эти имена из его уст, что он наконец обрел голос.
– Они... не твои родители. Вначале ты, может, и был их ребенком, но теперь ты ничей. Ты урод. Монстр, в котором не осталось ничего человеческого.
Мальчик, ничуть не обижаясь, кивнул.
– Я такой один, это правда. Есть худшие варианты – посредственность и то, что ниже посредственности. Ничтожества. Неудачники. Кстати, знаешь ли ты, что я был с тобой в доме Нарцисса, когда ты копошился в дыму и пыли? Я смотрел на все твоими глазами, упивался твоими мыслями. Ой, бедные маленькие эльфики! Ой, какое несчастье! Твоим страхом я тоже упивался. Чудесное приключение – ты хоть на что-то да пригодился.
Тео хотел ударить его, но сумел поднять руку с колен всего на несколько дюймов и даже застонал от досады.
– Ты и жив-то до сих пор только благодаря другим, а не потому, что это твоя собственная заслуга, – улыбнулся мальчик и потянул носом. – Твоя летуница все еще прячется на тебе, да? Я ее чую. – Он причмокнул губами и вытаращил глаза в гротескной пародии на детскую радость. – Ам! Жаль, что я так плотно наелся – она, наверное, вкусненькая. Хрустящая.
Отвращение, преодолевшее даже изнеможение и ужас придало Тео немного сил.
– Ты гордишься тем, что ты не человек, верно? Ты радовался, когда они убили нашего с Кэт ребенка. Эйемон Дауд хоть и помогал им, удовольствия от этого не получил. Я чувствую это: твое упоение чужими мыслями – палка о двух концах. Господи, и ты еще считаешь себя лучшим вариантом, чем я? – Тео прерывисто перевел дух. Говорить было трудно но он просто не мог молчать, глядя на эту ухмылку.
– Я то, что я есть. – Мелкие зубки снова оскалились. – За свой короткий век я прожил тысячу жизней, видел миллион не поддающихся описанию вещей, а ты свою единственную никчемную жизненку, и ту запорол. Сегодня твое существование придет к концу, а я буду жить дальше. Я готовился к этому с того первого часа, как оказался в Эльфландии. В один прекрасный день я стряхну тайны вселенной к своим ногам, как яблоки с дерева.
Именно его сходство с родителями, а не то, что он был младшей версией его самого, и не слова, которые он говорил, вызвало слезы на глаза Тео. Он справлялся с любовью к отцу и матери не лучше, чем они справлялись с любовью к нему, но любовь, пусть несовершенная, все же была, а это чудовище насмеялось над ней. Тео снова собрался с силами и сказал:
– Я тебя уничтожу.
– Не разговаривай с ним, Тео, во имя Дерев, – прошептала на ухо Кочерыжка. – Эти разговоры тебя отравляют.
Он ответил ей согласным мычанием – для разговоров он в любом случае не годился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182