Над скромным алтарем висело большое распятие, от которого даже самые разудалые танцующие пары держались на почтительном расстоянии, хотя распятый Христос не принадлежал к тем истерзанным и окровавленным его подобиям, которые Тео видел в мексиканских церквах. Он хотел сказать что-то на этот счет Кумберу Осоке – вернее, прокричать, – но феришер привалился к нему в полуобморочном состоянии, бормоча:
– Ужас, ужас!
– Его надо вывести отсюда, – ввинтился в ухо голос Кочерыжки.
– Ему плохо из-за выпивки?
– Нет, из-за этого. – Она показала на распятие. – Они все ненормальные тут. Больные.
Он вспомнил, как она просила его не божиться, и понял, что именно христианская символика придает этому месту завлекательно-жуткий характер. Дело не в празднике Рождества, не в страшных игрушках и зарезанных детях, а в религии как таковой.
– Вы куда это? – заорал Цирус, уже со стаканом в руке. – Здорово, правда? А играть пригласили Епископа Сильвера. Сейчас старые музыкальные чары в моде, и за ним все гоняются. Самый крутой музкузнец во всем городе и выдает собственные фантазмы.
Тео покивал, догадываясь, что фантазмы – это прозрачные светящиеся фигуры, парящие над танцполом. Музыка, бесспорно, была интересной – он различал самые разнообразные фрагментарные резонансы и чувствовал, что не все в них доступно слуху. Ему очень хотелось бы разобраться в этом, но не здесь и не сейчас.
– Да, здорово, – проорал он в ответ.
– Принести вам что-нибудь выпить?
– Кумберу что-то нехорошо. – Тео удерживал феришера в вертикальном положении. Ему и раньше приходилось это делать, но он впервые выводил кого-то из клуба по причине избытка святости. – Есть тут другое помещение?
– А ты молодец, сельский житель, – засмеялся Цирус. – Крепче, чем кажешься с виду, а? Наверху вроде бы есть тихое местечко. Я к вам тоже приду, только с друзьями пообщаюсь.
Верхняя комната помещалась как раз над танцполом, и говорить в ней было немногим легче, зато хотя бы распятия не было видно. Тео усадил Кумбера за столик в углу, а Кочерыжка обмахивала феришера крылышками, пока он немного не пришел в себя.
– Извините, – пробормотал он, – но такое мне не под силу.
– Все в порядке, – сказал Тео. – Может, воды принести?
– Нет, покрепче чего-нибудь.
– Ты уверен?
– Так мне легче будет выдержать, – мрачно кивнул феришер. – Сразу все равно не уйдешь.
– Почему бы нам не уехать домой самостоятельно? Поймаем такси или что-то в этом роде...
– А платить чем, парниша? У тебя, думаю, ни единой бирки – а у тебя, Кумбер?
Я все оставил на столе в ресторане. Цирус может пользоваться кредитом, но я-то не наследник Жонкилей. Придется ждать его, чтобы отвез нас домой. Выпить за его счет я совсем не против.
– Поищу официантку, – сказала Кочерыжка и упорхнула вниз через балюстраду.
Группа молодежи, в чьей одежде викторианский стиль смешивался с панковской готикой, заняла столик в другом углу, и в комнате стало куда менее тихо. Тео, нахмурясь, подвинулся к Кумберу.
– Не знаю, что тебе обо мне известно, но я очень не хотел бы... обращать на себя внимание. На пути в дом Нарцисса нас то и дело пытались убить. Мне вообще не следовало приезжать сюда.
– Мне тоже, – вздохнул феришер. – Таким, как я, здесь не место.
– Я просто слишком плохо у вас ориентируюсь, чтобы играть хоть какую-то роль. Помоги мне, пожалуйста. Вся наша задача – сидеть тихо и не лезть на глаза, пока твой Жонкиль не увезет нас отсюда.
– Ясно. – Кумбер попытался приложить палец к носу в знак тайной солидарности, но промахнулся и ткнул себя в глаз. Кочерыжка привела официантку, которая, окинув взглядом Тео и Кумбера, первым делом направилась к другому столику.
– Ну, как вы тут, мальчики? – спросила Кочерыжка. – Получаете удовольствие?
– Я как раз говорил Кумберу, что мы не должны привлекать внимание.
– Насчет этого не беспокойся, – сказал феришер. – Никто тут на тебя и не взглянет. Если ты не из их класса... тем более принадлежишь к другой расе... они пройдут мимо, хоть ты мертвый валяйся на улице.
Подошла официантка, миловидная фея с вызывающе большими крыльями. Только когда она повернулась, записав их заказ на счет молодого лорда Жонкиля, Тео сообразил, что формой ей служит сильно укороченная монашеская ряса.
– Но Цирус вроде неплохой парень, – заметил он.
– Да, для своей породы он вполне приличен. – Кумбер, оправившись от шока, сделался чопорным и отчужденным. – Но другие на тебя и не помочатся, хоть ты огнем гори.
– Если ты не лежишь при этом на дорогом ковре, – завершила Кочерыжка.
– Выходит, на каком бы языке я ни говорил в своем мире, здесь я все равно говорю на эльфийском?
– На общеэльфийском, – уточнил Кумбер, тщательно выговаривая согласные сквозь грохот музыки. Он уже трижды выпивал за счет Цируса и повеселел, зато дикция у него немного ухудшилась. – Это язык, общий для всех эффильских... эльфийских... рас.
Кочерыжка, сама опрокинувшая пару наперстков, хихикнула. Она теперь сидела не на плече у Тео, а на столике.
– Ага, понял вроде бы. Ну, а если бы я у себя говорил, допустим, по-арабски? Нет, лучше по-китайски. Разве не странно, что вы все, с моей точки зрения, будто из ирландских сказок вышли?
– Интересный вопрос. – Кумбер допил свой стакан. – Видишь ли, Тео, мы видим себя не так, как ты видишь. И тебя мы тоже видим не так, как ты себя видишь. Понятно?
– Я что-то сбился.
– Видишь ли, эльфы потсо... постоянно посещали мир смертных. До недавних пор то есть, пока эффект Клевера не положил этому конец. И смертные тоже бывали у нас. И если одни смертные называют нас так, а другие иначе, то это происходит только из-за их языковых различий. Вы говорите «эльфы», другие «пери», китайцы еще как-нибудь. Но есть и другая разница. Один феришер несколько веков назад написал большой труд об этом. Бастион Клеенка. «Глазами смертных» называется. Смертные, пишет он, видят то, что хотят видеть. Не обижайся. – Кумбер икнул и сказал: – Иззвиняюсь.
Тео слушал внимательно – про это он у Эйемона ничего не читал, – но тут лордик за одним из столиков закурил что-то очень похожее на сигарету в длинном мундштуке, и ему страшно захотелось стрельнуть у него такую же. Но нет, нарываться ни к чему. Тео снова сосредоточился на разговоре.
– Значит, почти все эти эльфы выглядят так... как мне представляется?
– В общем и целом. – Кумбер привлек внимание официантки и заказал всем еще по одной, но Тео дал понять, что больше не будет. Он пил только сладкое вино, однако уже на втором стакане захмелел больше, чем ему бы хотелось. – Если бы ты вырос в других дради... тьфу ты... традициях, ты все видел бы и слышал несколько по-другому.
Но Тео ничего больше не слышал. Блондин с сигаретой, рассмеявшись, откинулся назад, и он увидел сидящую за столиком Поппи Дурман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
– Ужас, ужас!
– Его надо вывести отсюда, – ввинтился в ухо голос Кочерыжки.
– Ему плохо из-за выпивки?
– Нет, из-за этого. – Она показала на распятие. – Они все ненормальные тут. Больные.
Он вспомнил, как она просила его не божиться, и понял, что именно христианская символика придает этому месту завлекательно-жуткий характер. Дело не в празднике Рождества, не в страшных игрушках и зарезанных детях, а в религии как таковой.
– Вы куда это? – заорал Цирус, уже со стаканом в руке. – Здорово, правда? А играть пригласили Епископа Сильвера. Сейчас старые музыкальные чары в моде, и за ним все гоняются. Самый крутой музкузнец во всем городе и выдает собственные фантазмы.
Тео покивал, догадываясь, что фантазмы – это прозрачные светящиеся фигуры, парящие над танцполом. Музыка, бесспорно, была интересной – он различал самые разнообразные фрагментарные резонансы и чувствовал, что не все в них доступно слуху. Ему очень хотелось бы разобраться в этом, но не здесь и не сейчас.
– Да, здорово, – проорал он в ответ.
– Принести вам что-нибудь выпить?
– Кумберу что-то нехорошо. – Тео удерживал феришера в вертикальном положении. Ему и раньше приходилось это делать, но он впервые выводил кого-то из клуба по причине избытка святости. – Есть тут другое помещение?
– А ты молодец, сельский житель, – засмеялся Цирус. – Крепче, чем кажешься с виду, а? Наверху вроде бы есть тихое местечко. Я к вам тоже приду, только с друзьями пообщаюсь.
Верхняя комната помещалась как раз над танцполом, и говорить в ней было немногим легче, зато хотя бы распятия не было видно. Тео усадил Кумбера за столик в углу, а Кочерыжка обмахивала феришера крылышками, пока он немного не пришел в себя.
– Извините, – пробормотал он, – но такое мне не под силу.
– Все в порядке, – сказал Тео. – Может, воды принести?
– Нет, покрепче чего-нибудь.
– Ты уверен?
– Так мне легче будет выдержать, – мрачно кивнул феришер. – Сразу все равно не уйдешь.
– Почему бы нам не уехать домой самостоятельно? Поймаем такси или что-то в этом роде...
– А платить чем, парниша? У тебя, думаю, ни единой бирки – а у тебя, Кумбер?
Я все оставил на столе в ресторане. Цирус может пользоваться кредитом, но я-то не наследник Жонкилей. Придется ждать его, чтобы отвез нас домой. Выпить за его счет я совсем не против.
– Поищу официантку, – сказала Кочерыжка и упорхнула вниз через балюстраду.
Группа молодежи, в чьей одежде викторианский стиль смешивался с панковской готикой, заняла столик в другом углу, и в комнате стало куда менее тихо. Тео, нахмурясь, подвинулся к Кумберу.
– Не знаю, что тебе обо мне известно, но я очень не хотел бы... обращать на себя внимание. На пути в дом Нарцисса нас то и дело пытались убить. Мне вообще не следовало приезжать сюда.
– Мне тоже, – вздохнул феришер. – Таким, как я, здесь не место.
– Я просто слишком плохо у вас ориентируюсь, чтобы играть хоть какую-то роль. Помоги мне, пожалуйста. Вся наша задача – сидеть тихо и не лезть на глаза, пока твой Жонкиль не увезет нас отсюда.
– Ясно. – Кумбер попытался приложить палец к носу в знак тайной солидарности, но промахнулся и ткнул себя в глаз. Кочерыжка привела официантку, которая, окинув взглядом Тео и Кумбера, первым делом направилась к другому столику.
– Ну, как вы тут, мальчики? – спросила Кочерыжка. – Получаете удовольствие?
– Я как раз говорил Кумберу, что мы не должны привлекать внимание.
– Насчет этого не беспокойся, – сказал феришер. – Никто тут на тебя и не взглянет. Если ты не из их класса... тем более принадлежишь к другой расе... они пройдут мимо, хоть ты мертвый валяйся на улице.
Подошла официантка, миловидная фея с вызывающе большими крыльями. Только когда она повернулась, записав их заказ на счет молодого лорда Жонкиля, Тео сообразил, что формой ей служит сильно укороченная монашеская ряса.
– Но Цирус вроде неплохой парень, – заметил он.
– Да, для своей породы он вполне приличен. – Кумбер, оправившись от шока, сделался чопорным и отчужденным. – Но другие на тебя и не помочатся, хоть ты огнем гори.
– Если ты не лежишь при этом на дорогом ковре, – завершила Кочерыжка.
– Выходит, на каком бы языке я ни говорил в своем мире, здесь я все равно говорю на эльфийском?
– На общеэльфийском, – уточнил Кумбер, тщательно выговаривая согласные сквозь грохот музыки. Он уже трижды выпивал за счет Цируса и повеселел, зато дикция у него немного ухудшилась. – Это язык, общий для всех эффильских... эльфийских... рас.
Кочерыжка, сама опрокинувшая пару наперстков, хихикнула. Она теперь сидела не на плече у Тео, а на столике.
– Ага, понял вроде бы. Ну, а если бы я у себя говорил, допустим, по-арабски? Нет, лучше по-китайски. Разве не странно, что вы все, с моей точки зрения, будто из ирландских сказок вышли?
– Интересный вопрос. – Кумбер допил свой стакан. – Видишь ли, Тео, мы видим себя не так, как ты видишь. И тебя мы тоже видим не так, как ты себя видишь. Понятно?
– Я что-то сбился.
– Видишь ли, эльфы потсо... постоянно посещали мир смертных. До недавних пор то есть, пока эффект Клевера не положил этому конец. И смертные тоже бывали у нас. И если одни смертные называют нас так, а другие иначе, то это происходит только из-за их языковых различий. Вы говорите «эльфы», другие «пери», китайцы еще как-нибудь. Но есть и другая разница. Один феришер несколько веков назад написал большой труд об этом. Бастион Клеенка. «Глазами смертных» называется. Смертные, пишет он, видят то, что хотят видеть. Не обижайся. – Кумбер икнул и сказал: – Иззвиняюсь.
Тео слушал внимательно – про это он у Эйемона ничего не читал, – но тут лордик за одним из столиков закурил что-то очень похожее на сигарету в длинном мундштуке, и ему страшно захотелось стрельнуть у него такую же. Но нет, нарываться ни к чему. Тео снова сосредоточился на разговоре.
– Значит, почти все эти эльфы выглядят так... как мне представляется?
– В общем и целом. – Кумбер привлек внимание официантки и заказал всем еще по одной, но Тео дал понять, что больше не будет. Он пил только сладкое вино, однако уже на втором стакане захмелел больше, чем ему бы хотелось. – Если бы ты вырос в других дради... тьфу ты... традициях, ты все видел бы и слышал несколько по-другому.
Но Тео ничего больше не слышал. Блондин с сигаретой, рассмеявшись, откинулся назад, и он увидел сидящую за столиком Поппи Дурман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182