».
Над звоном и криками взмыли чистые, звонкие, нетерпеливые голоса труб. Крисп поднял над головой саблю.
– Вперед! – вскричал он. – Неужели мы позволим себя победить банде пеших варваров, которые коня видали только в похлебке?
– Нет заорали слышавшие его видесские солдаты.
– Тогда покажем им, на что мы способны!
С громовым, нечленораздельным криком имперцы пришпорили коней. Несколько мгновений халогаи держались с тем же обреченным упорством, что прежде их враги. Потом на левом фланге отряд копейщиков пробил наконец их ряды и ударил по противнику сзади. За ними устремились другие. Под ударами спереди и сзади халогаи не выдержали; под радостные крики видессиан, сломав ряды, они начали отступать на север.
Крисп пришпорил коня. Гнедой мерин фыркнул и рванулся вперед, мимо поредевшего строя императорских телохранителей. Крисп не был любителем сражений; впервые войну он увидел молодым и с точки зрения крестьянина. Но теперь ему хотелось самому нанести удар по грабителям, причинившим Видессу столько зла.
Телохранители, встревоженно крича, пытались ухватить Прогресса за уздечку, и Крисп снова дал коню шпор. Внезапно между ним и противником не оказалось никого. Прогресс рысил к халогаям Арваша, а видесские кавалеристы, видя, что император лично возглавил наступление, разразились радостными кликами.
Северянин обернулся, чтобы встретить Криспа лицом к лицу. Кольчуга его прикрывала колени; в руках он держал изрубленный деревянный щит. Если в начале боя на нем и был шлем, то он его потерял. Секира, однако, осталась, покрытая свежей алой и запекшейся бурой кровью.
Халогаи рубанул Прогресса по ногам, но не рассчитал и промахнулся. Крисп ударил врага саблей, тоже не попал и проскакал мимо, так и не узнав, сбежал ли северянин с поля боя или его прикончили другие видессиане. Так часто случается в бою.
Прогресс нагнал другого врага. Тот даже не обернулся. Тяжелой рысью он бежал на север. Крисп примерился, рубанул между шлемом и кольчужным воротником и опять промазал. Сабля звякнула по стали. Криспа едва не вынесло из седла, а халогаи только споткнулся и прибавил ходу.
Крисп осадил коня. Даже несколько мгновений боя вытравили в нем желание продолжать. Хорошо, что в молодости он наплевал на советы старших и не подался в солдаты. Если это все, на что он способен, лежать бы ему давно вороньим кормом.
Впереди большой отряд халогаев стоял насмерть, прикрывая отступление товарищей. В небе зажигались звезды, одна за одной; надвигалась ночь. В темноте победа могла легко обернуться поражением.., и Крисп скорее наступил бы в темноте на скорпиона, чем повстречался с Арвашем. Он оглянулся, ища взглядом гонца, но не нашел. «Вот и кидайся после этого вперед очертя голову», – подумал он, почему-то виновато.
В ту же минуту раздался знакомый сигнал: «Стоять на месте». Крисп облегченно расслабился. Маммиан знал свое дело. Видессиане начали отходить, снимая шлемы, чтобы вытереть пот. Уцелевшие радостно болтали о том, какой отличный выдался бой.
Рядом с Криспом вынырнул из темноты халогаи. Вскрикнув, император занес саблю и только тогда заметил одежду императорского телохранителя. Гейррод посмотрел на него с двойным укором.
– Тебе не надо было бросать нас, твое величество. Мы блюдем твою безопасность.
– Знаю, Гейррод. Ты простишь меня, если я скажу, что ошибся?
Гейррод сморгнул, явно не ожидая такой быстрой и безусловной капитуляции.
– Да, – ответил он. – Думаю я, человек в тебе победил императора. Это неплохо. – Он отдал честь и побрел к своим. Но Крисп знал, что и вправду допустил ошибку. В первую очередь он должен был оставаться Автократором и лишь во вторую – человеком. Если он ради минутной прихоти лишится жизни, пострадает не он один. Это был непростой урок, но Крисп надеялся когда-нибудь заучить его наизусть.
В тот вечер лагерь бурлил от радости, несмотря на стоны и крики раненых. Судя по охватившему всех возбуждению, солдаты радовались не меньше самого Криспа и, вероятно, по той же причине – в глубине души они не верили, что сумеют одолеть Арваша. Но после первой победы вторая дастся легче.
– Сегодня мы празднуем! – объявил Крисп, чем еще больше усилил счастливое возбуждение.
Быков забивали так поспешно, что новых не успевали подводить; кровь лилась на землю, смешиваясь там с человеческой. Вскоре каждый солдат уже жарил на костре толстый кусок говядины. Крисп повел носом, уловив сладостный аромат жаркого, и вспомнил, что с утра ничего не ел. Пришлось отстоять очередь за своим куском.
Поев, он собрал военачальников – многие из них хотели наградить подчиненных за проявленную на поле боя храбрость.
– Сейчас и сделаем, – заявил Крисп. – Чтобы все могли за них порадоваться.
Трубачи проиграли «сбор». Солдаты столпились вокруг императорского шатра. Крисп по одному выкликал награжденных, и, пока те проталкивались к императору, их командиры объявляли, за что дается награда. Солдаты бурно радовались каждому новому имени.
– Кто следующий? – шепотом спросил Крисп.
– Ведущий Инкита, – ответил Маммиан.
– Ведущий Инкита! – проорал Крисп. – Ведущий Инкита!
Инкита пропихался на помост, встав между Криспом и Маммианом.
– Храбрый и отлично вымуштрованный боевой конь ведущего Инкиты, – объявил Маммиан, – ударами копыт вышиб мозги четверым северянам.
– Ура! – разнеслось над лагерем.
– Ведущий Инкита, – провозгласил Крисп, – я с радостью назначаю тебя взводным. – Солдаты согласно зашумели. – И коня твоего тоже, – добавил Крисп с ухмылкой и получил в ответ смех и веселые возгласы.
– Если его повысили, мне за него платить будут? – осведомился Инкита с акцентом и наглостью истинного горожанина.
Крисп расхохотался.
– Благим богом клянусь, ты это заслужил. – Он обернулся к писцу, отмечавшему каждое повышение в звании:
– Пометь, что Инкита будет получать содержание взводного дважды – за себя и за своего коня.
Писец благодушно хихикнул, потом глянул на Криспа, понял, что приказывают всерьез, и, мрачно качая головой, заскрипел пером.
Когда объявили последнюю награду, время близилось к полуночи. Толпа вокруг императорского шатра почти рассосалась. Крисп позавидовал рядовым, которые могли отправиться к своим скаткам, когда захотят. Сам он вынужден был оставаться на помосте до конца церемонии и отключился, едва рухнув на постель.
Утро наступило слишком рано. Глаза Криспа точно засыпало песком, а голова болела. Он понимал, что должен был бы радоваться, преследуя Арваша, но мысль о любом действии, более изнурительном, чем зевок, наводила на него ужас. Зевая, он и отправился за завтраком.
Когда армия тронулась вперед, лучники двигались в авангарде, готовые стрелять по отступающим халогаям Арваша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Над звоном и криками взмыли чистые, звонкие, нетерпеливые голоса труб. Крисп поднял над головой саблю.
– Вперед! – вскричал он. – Неужели мы позволим себя победить банде пеших варваров, которые коня видали только в похлебке?
– Нет заорали слышавшие его видесские солдаты.
– Тогда покажем им, на что мы способны!
С громовым, нечленораздельным криком имперцы пришпорили коней. Несколько мгновений халогаи держались с тем же обреченным упорством, что прежде их враги. Потом на левом фланге отряд копейщиков пробил наконец их ряды и ударил по противнику сзади. За ними устремились другие. Под ударами спереди и сзади халогаи не выдержали; под радостные крики видессиан, сломав ряды, они начали отступать на север.
Крисп пришпорил коня. Гнедой мерин фыркнул и рванулся вперед, мимо поредевшего строя императорских телохранителей. Крисп не был любителем сражений; впервые войну он увидел молодым и с точки зрения крестьянина. Но теперь ему хотелось самому нанести удар по грабителям, причинившим Видессу столько зла.
Телохранители, встревоженно крича, пытались ухватить Прогресса за уздечку, и Крисп снова дал коню шпор. Внезапно между ним и противником не оказалось никого. Прогресс рысил к халогаям Арваша, а видесские кавалеристы, видя, что император лично возглавил наступление, разразились радостными кликами.
Северянин обернулся, чтобы встретить Криспа лицом к лицу. Кольчуга его прикрывала колени; в руках он держал изрубленный деревянный щит. Если в начале боя на нем и был шлем, то он его потерял. Секира, однако, осталась, покрытая свежей алой и запекшейся бурой кровью.
Халогаи рубанул Прогресса по ногам, но не рассчитал и промахнулся. Крисп ударил врага саблей, тоже не попал и проскакал мимо, так и не узнав, сбежал ли северянин с поля боя или его прикончили другие видессиане. Так часто случается в бою.
Прогресс нагнал другого врага. Тот даже не обернулся. Тяжелой рысью он бежал на север. Крисп примерился, рубанул между шлемом и кольчужным воротником и опять промазал. Сабля звякнула по стали. Криспа едва не вынесло из седла, а халогаи только споткнулся и прибавил ходу.
Крисп осадил коня. Даже несколько мгновений боя вытравили в нем желание продолжать. Хорошо, что в молодости он наплевал на советы старших и не подался в солдаты. Если это все, на что он способен, лежать бы ему давно вороньим кормом.
Впереди большой отряд халогаев стоял насмерть, прикрывая отступление товарищей. В небе зажигались звезды, одна за одной; надвигалась ночь. В темноте победа могла легко обернуться поражением.., и Крисп скорее наступил бы в темноте на скорпиона, чем повстречался с Арвашем. Он оглянулся, ища взглядом гонца, но не нашел. «Вот и кидайся после этого вперед очертя голову», – подумал он, почему-то виновато.
В ту же минуту раздался знакомый сигнал: «Стоять на месте». Крисп облегченно расслабился. Маммиан знал свое дело. Видессиане начали отходить, снимая шлемы, чтобы вытереть пот. Уцелевшие радостно болтали о том, какой отличный выдался бой.
Рядом с Криспом вынырнул из темноты халогаи. Вскрикнув, император занес саблю и только тогда заметил одежду императорского телохранителя. Гейррод посмотрел на него с двойным укором.
– Тебе не надо было бросать нас, твое величество. Мы блюдем твою безопасность.
– Знаю, Гейррод. Ты простишь меня, если я скажу, что ошибся?
Гейррод сморгнул, явно не ожидая такой быстрой и безусловной капитуляции.
– Да, – ответил он. – Думаю я, человек в тебе победил императора. Это неплохо. – Он отдал честь и побрел к своим. Но Крисп знал, что и вправду допустил ошибку. В первую очередь он должен был оставаться Автократором и лишь во вторую – человеком. Если он ради минутной прихоти лишится жизни, пострадает не он один. Это был непростой урок, но Крисп надеялся когда-нибудь заучить его наизусть.
В тот вечер лагерь бурлил от радости, несмотря на стоны и крики раненых. Судя по охватившему всех возбуждению, солдаты радовались не меньше самого Криспа и, вероятно, по той же причине – в глубине души они не верили, что сумеют одолеть Арваша. Но после первой победы вторая дастся легче.
– Сегодня мы празднуем! – объявил Крисп, чем еще больше усилил счастливое возбуждение.
Быков забивали так поспешно, что новых не успевали подводить; кровь лилась на землю, смешиваясь там с человеческой. Вскоре каждый солдат уже жарил на костре толстый кусок говядины. Крисп повел носом, уловив сладостный аромат жаркого, и вспомнил, что с утра ничего не ел. Пришлось отстоять очередь за своим куском.
Поев, он собрал военачальников – многие из них хотели наградить подчиненных за проявленную на поле боя храбрость.
– Сейчас и сделаем, – заявил Крисп. – Чтобы все могли за них порадоваться.
Трубачи проиграли «сбор». Солдаты столпились вокруг императорского шатра. Крисп по одному выкликал награжденных, и, пока те проталкивались к императору, их командиры объявляли, за что дается награда. Солдаты бурно радовались каждому новому имени.
– Кто следующий? – шепотом спросил Крисп.
– Ведущий Инкита, – ответил Маммиан.
– Ведущий Инкита! – проорал Крисп. – Ведущий Инкита!
Инкита пропихался на помост, встав между Криспом и Маммианом.
– Храбрый и отлично вымуштрованный боевой конь ведущего Инкиты, – объявил Маммиан, – ударами копыт вышиб мозги четверым северянам.
– Ура! – разнеслось над лагерем.
– Ведущий Инкита, – провозгласил Крисп, – я с радостью назначаю тебя взводным. – Солдаты согласно зашумели. – И коня твоего тоже, – добавил Крисп с ухмылкой и получил в ответ смех и веселые возгласы.
– Если его повысили, мне за него платить будут? – осведомился Инкита с акцентом и наглостью истинного горожанина.
Крисп расхохотался.
– Благим богом клянусь, ты это заслужил. – Он обернулся к писцу, отмечавшему каждое повышение в звании:
– Пометь, что Инкита будет получать содержание взводного дважды – за себя и за своего коня.
Писец благодушно хихикнул, потом глянул на Криспа, понял, что приказывают всерьез, и, мрачно качая головой, заскрипел пером.
Когда объявили последнюю награду, время близилось к полуночи. Толпа вокруг императорского шатра почти рассосалась. Крисп позавидовал рядовым, которые могли отправиться к своим скаткам, когда захотят. Сам он вынужден был оставаться на помосте до конца церемонии и отключился, едва рухнув на постель.
Утро наступило слишком рано. Глаза Криспа точно засыпало песком, а голова болела. Он понимал, что должен был бы радоваться, преследуя Арваша, но мысль о любом действии, более изнурительном, чем зевок, наводила на него ужас. Зевая, он и отправился за завтраком.
Когда армия тронулась вперед, лучники двигались в авангарде, готовые стрелять по отступающим халогаям Арваша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110