Но если она не знает сама – как выяснить ему?
Крисп покачал головой. Не годится начинать семейную жизнь с сомнений – дурной знак. И Крисп постарался их отбросить. Если муж и способен подтолкнуть жену к измене, то Анфиму это удалось – пьянством и бесконечной чередой любовниц. Так что пока Крисп обращается с супругой, как положено, ей нет причины сбиваться с пути истинного.
Он обнял Дару.
– Так скоро? – спросила она удивленно и радостно. – Дай я хоть кубок поставлю.
Когда Крисп придавил ее тело к перине, Дара хихикнула.
– Надеюсь, твой халогай сделал большую ставку.
– Я тоже, – ответил Крисп, прежде чем она закрыла его губы своими.
* * *
Крисп проснулся, зевнул, потянулся и перекатился на спину. Дара сидела рядом на краю постели. Судя по всему, она проснулась довольно давно.
Крисп глянул на солнечные зайчики на противоположной стене и тоже сел.
– О Фос! – воскликнул он. – Который же час?!
– По-моему, четвертый – ближе к полудню, чем к рассвету, ответила Дара. Видессиане разбивали день на двенадцать часов от восхода и до заката и на столько же – ночь от заката и до восхода.
– И что ты такого вчера вечером делал, что так умаялся? лукаво поинтересовалась Дара.
– Понятия не имею, – ответил Крисп, и не совсем шутил. Он ведь вырос в деревне. Есть ли на свете труд изнурительнее крестьянского? А ведь тогда он вставал с рассветом. Правда, и ложился на закате, а не за полночь, как вчера.
Зевнув еще раз, Крисп встал, проковылял до тумбочки, чтобы достать исподнее, потом открыл шкаф, вытащил длинную тунику и натянул через голову. Дара зачарованно наблюдала за ним. Крисп ужа потянулся за парой красных сапог, когда она задумчиво спросила:
– Ты забыл, что для подобных вещей у тебя есть вестиарий?
Крисп замер.
– Забыл, – сознался он. – Глупо, да? Но ведь глупо и позволять Барсиму одевать меня только потому, что я Автократор.
Раньше же я обходился. – Словно в пику традиции, Крисп принялся натягивать сапог.
– Глупо не давать Барсиму заниматься своим делом, – ответила Дара. – А его дело – служить. Если ты не позволишь ему этого, его и держать незачем. Ты этого хочешь?
– Нет, – признался Крисп. Однако всю свою жизнь он не только обходился без прислуги, но и сам входил в ее ряды – сначала у Яковизия, потом у Петрония, а потом вестиарием у Анфима – и до сих пор неловко себя чувствовал, когда за ним ухаживали.
Дара, дочь западного землевладельца, не забивала себе голову подобной ерундой. Потянувшись, он дернула висевший у изголовья зеленый шнур. Где-то за дверями забренчал колокольчик, и через минуту в дверь постучала служанка.
– Еще заперто, ваши величества! – крикнула она.
Крисп поднял засов.
– Заходи, Верина, – сказал он.
– Спасибо, ваше величество. – Служанка остановилась на пороге, глядя на него с удивлением, и даже немного возмущенно. – Вы одеты! – воскликнула она. – Как же это вы одеты?!
Криспу не понадобилось оборачиваться – он и так знал, что лицо Дары говорит сейчас «я-тебя-предупреждала».
– Извини, Верина, – ответил он мягко. – Больше не буду.
С его стороны кровати у изголовья висел алый шнур. Крисп подергал за него. Звон колокольчика был громче – спальня вестиария, которую он занимал до недавнего времени, располагалась за стеной.
Когда вошедший Барсим увидел Криспа, его длинная физиономия вытянулась еще сильнее.
– Ваше величество, – проговорил он с укором.
– Извините, – повторил Крисп, подумав про себя, что империей он, может быть, и правит, а вот дворцом… – Одеться я смог и сам, но вот повара из меня не выйдет. Не смягчит ли ваш гнев, если я попрошу вас сопроводить меня к завтраку?
Уголки губ вестиария шевельнулись – возможно, в улыбке.
– Немного, ваше величество. Прошу вас.
Вслед за вестиарием Крисп вышел из опочивальни.
– Я скоро приду, – сказала ему вслед Дара. Она стояла обнаженная перед платяным шкафом, болтая с Вериной о том, какое платье ей надеть. Взгляд Барсима никогда не касался ее. Не все евнухи были лишены желания, пусть и не могли удовлетворить его.
Крисп не знал, отсутствует ли влечение у вестиария или тот просто был превосходно вышколенным слугой, но зато знал, что никогда не осмелится спросить.
Хлопочущий Барсим со всеми церемониями усадил императора за стол в малой трапезной.
– И чем бы вы хотели позавтракать, ваше величество?
– Большую миску овсянки, ломоть хлеба с медом и пару ломтей свинины, – ответил Крисп. Так он завтракал в деревне в лучшие дни урожайных лет. Но годы редко бывали урожайными – чаще на завтрак он получал лишь плошку каши, а то и вовсе ничего.
– Как пожелаете, ваше величество, – бесстрастно ответил Барсим, – хотя Фест будет разочарован, что его искусству не брошен вызов.
– А-а, – промычал Крисп. Анфим во всем любил экзотику; Крисп полагал, что его более приземленные вкусы принесут всем облегчение. Но если Фест хочет показать себя… – Передайте ему, чтобы на ужин он приготовил козленка, тушенного в рыбном соусе с пореем.
– Отличный выбор, – кивнул Барсим.
Вошла Дара и попросила принести тушеную дыню. Вестиарий отправился передать их наказы повару.
– Я только надеюсь, что завтрак не убежит, – невесело усмехнулась Дара, похлопав себя по животу. – Последние дни мне даже глядеть на еду не хочется.
– Ты должна есть, – заметил Крисп.
– Я знаю. Но мой желудок напрочь отказывается поверить.
Вскоре Барсим принес блюда. Крисп принялся за еду так решительно, что покончил со своим завтраком раньше, чем Дара склевала дыньку. Увидав, что император откушал, Барсим убрал тарелки, заменив их серебряным подносом с горой свитков.
– Утренние бумаги, ваше величество.
– Ладно, – без энтузиазма отозвался Крисп. Анфим закатил бы скандал, предложи ему кто-то заняться делами до полудня – или после полудня. Но Крисп долго внушал слугам, что намерен стать работающим Автократором, и его поняли вполне буквально поделом.
Он перебирал предложения, прошения и отчеты, надеясь начать с чего-нибудь хоть чуть-чуть интересного. Наткнувшись на нераспечатанное письмо, он поднял брови. Как это чинуши, скрипевшие перьями в пристройках по обе стороны Тронной палаты, оставили документ непрочитанным? Потом он радостно вскрикнул, отчего Дара одарила его удивленным взглядом.
– Обычно эти груды пергаментов у тебя такой радости не вызывают.
– Это письмо от Танилиды, – ответил он и, вспомнив, что по многим причинам он почти не рассказывал Даре о Танилиде, добавил:
– Это мать Мавра. Они были ко мне очень добры, когда мы с Яковизием застряли в Опсикионе пару лет назад. Я рад получить от нее весточку.
– А. Хорошо, – Дара взяла еще кусочек дыни. Крисп предположил, что услышав, как он – совершенно правдиво – назвал Танилиду матерью Мавра, Дара представила себе – совершенно не правильно – уютную толстушку средних лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Крисп покачал головой. Не годится начинать семейную жизнь с сомнений – дурной знак. И Крисп постарался их отбросить. Если муж и способен подтолкнуть жену к измене, то Анфиму это удалось – пьянством и бесконечной чередой любовниц. Так что пока Крисп обращается с супругой, как положено, ей нет причины сбиваться с пути истинного.
Он обнял Дару.
– Так скоро? – спросила она удивленно и радостно. – Дай я хоть кубок поставлю.
Когда Крисп придавил ее тело к перине, Дара хихикнула.
– Надеюсь, твой халогай сделал большую ставку.
– Я тоже, – ответил Крисп, прежде чем она закрыла его губы своими.
* * *
Крисп проснулся, зевнул, потянулся и перекатился на спину. Дара сидела рядом на краю постели. Судя по всему, она проснулась довольно давно.
Крисп глянул на солнечные зайчики на противоположной стене и тоже сел.
– О Фос! – воскликнул он. – Который же час?!
– По-моему, четвертый – ближе к полудню, чем к рассвету, ответила Дара. Видессиане разбивали день на двенадцать часов от восхода и до заката и на столько же – ночь от заката и до восхода.
– И что ты такого вчера вечером делал, что так умаялся? лукаво поинтересовалась Дара.
– Понятия не имею, – ответил Крисп, и не совсем шутил. Он ведь вырос в деревне. Есть ли на свете труд изнурительнее крестьянского? А ведь тогда он вставал с рассветом. Правда, и ложился на закате, а не за полночь, как вчера.
Зевнув еще раз, Крисп встал, проковылял до тумбочки, чтобы достать исподнее, потом открыл шкаф, вытащил длинную тунику и натянул через голову. Дара зачарованно наблюдала за ним. Крисп ужа потянулся за парой красных сапог, когда она задумчиво спросила:
– Ты забыл, что для подобных вещей у тебя есть вестиарий?
Крисп замер.
– Забыл, – сознался он. – Глупо, да? Но ведь глупо и позволять Барсиму одевать меня только потому, что я Автократор.
Раньше же я обходился. – Словно в пику традиции, Крисп принялся натягивать сапог.
– Глупо не давать Барсиму заниматься своим делом, – ответила Дара. – А его дело – служить. Если ты не позволишь ему этого, его и держать незачем. Ты этого хочешь?
– Нет, – признался Крисп. Однако всю свою жизнь он не только обходился без прислуги, но и сам входил в ее ряды – сначала у Яковизия, потом у Петрония, а потом вестиарием у Анфима – и до сих пор неловко себя чувствовал, когда за ним ухаживали.
Дара, дочь западного землевладельца, не забивала себе голову подобной ерундой. Потянувшись, он дернула висевший у изголовья зеленый шнур. Где-то за дверями забренчал колокольчик, и через минуту в дверь постучала служанка.
– Еще заперто, ваши величества! – крикнула она.
Крисп поднял засов.
– Заходи, Верина, – сказал он.
– Спасибо, ваше величество. – Служанка остановилась на пороге, глядя на него с удивлением, и даже немного возмущенно. – Вы одеты! – воскликнула она. – Как же это вы одеты?!
Криспу не понадобилось оборачиваться – он и так знал, что лицо Дары говорит сейчас «я-тебя-предупреждала».
– Извини, Верина, – ответил он мягко. – Больше не буду.
С его стороны кровати у изголовья висел алый шнур. Крисп подергал за него. Звон колокольчика был громче – спальня вестиария, которую он занимал до недавнего времени, располагалась за стеной.
Когда вошедший Барсим увидел Криспа, его длинная физиономия вытянулась еще сильнее.
– Ваше величество, – проговорил он с укором.
– Извините, – повторил Крисп, подумав про себя, что империей он, может быть, и правит, а вот дворцом… – Одеться я смог и сам, но вот повара из меня не выйдет. Не смягчит ли ваш гнев, если я попрошу вас сопроводить меня к завтраку?
Уголки губ вестиария шевельнулись – возможно, в улыбке.
– Немного, ваше величество. Прошу вас.
Вслед за вестиарием Крисп вышел из опочивальни.
– Я скоро приду, – сказала ему вслед Дара. Она стояла обнаженная перед платяным шкафом, болтая с Вериной о том, какое платье ей надеть. Взгляд Барсима никогда не касался ее. Не все евнухи были лишены желания, пусть и не могли удовлетворить его.
Крисп не знал, отсутствует ли влечение у вестиария или тот просто был превосходно вышколенным слугой, но зато знал, что никогда не осмелится спросить.
Хлопочущий Барсим со всеми церемониями усадил императора за стол в малой трапезной.
– И чем бы вы хотели позавтракать, ваше величество?
– Большую миску овсянки, ломоть хлеба с медом и пару ломтей свинины, – ответил Крисп. Так он завтракал в деревне в лучшие дни урожайных лет. Но годы редко бывали урожайными – чаще на завтрак он получал лишь плошку каши, а то и вовсе ничего.
– Как пожелаете, ваше величество, – бесстрастно ответил Барсим, – хотя Фест будет разочарован, что его искусству не брошен вызов.
– А-а, – промычал Крисп. Анфим во всем любил экзотику; Крисп полагал, что его более приземленные вкусы принесут всем облегчение. Но если Фест хочет показать себя… – Передайте ему, чтобы на ужин он приготовил козленка, тушенного в рыбном соусе с пореем.
– Отличный выбор, – кивнул Барсим.
Вошла Дара и попросила принести тушеную дыню. Вестиарий отправился передать их наказы повару.
– Я только надеюсь, что завтрак не убежит, – невесело усмехнулась Дара, похлопав себя по животу. – Последние дни мне даже глядеть на еду не хочется.
– Ты должна есть, – заметил Крисп.
– Я знаю. Но мой желудок напрочь отказывается поверить.
Вскоре Барсим принес блюда. Крисп принялся за еду так решительно, что покончил со своим завтраком раньше, чем Дара склевала дыньку. Увидав, что император откушал, Барсим убрал тарелки, заменив их серебряным подносом с горой свитков.
– Утренние бумаги, ваше величество.
– Ладно, – без энтузиазма отозвался Крисп. Анфим закатил бы скандал, предложи ему кто-то заняться делами до полудня – или после полудня. Но Крисп долго внушал слугам, что намерен стать работающим Автократором, и его поняли вполне буквально поделом.
Он перебирал предложения, прошения и отчеты, надеясь начать с чего-нибудь хоть чуть-чуть интересного. Наткнувшись на нераспечатанное письмо, он поднял брови. Как это чинуши, скрипевшие перьями в пристройках по обе стороны Тронной палаты, оставили документ непрочитанным? Потом он радостно вскрикнул, отчего Дара одарила его удивленным взглядом.
– Обычно эти груды пергаментов у тебя такой радости не вызывают.
– Это письмо от Танилиды, – ответил он и, вспомнив, что по многим причинам он почти не рассказывал Даре о Танилиде, добавил:
– Это мать Мавра. Они были ко мне очень добры, когда мы с Яковизием застряли в Опсикионе пару лет назад. Я рад получить от нее весточку.
– А. Хорошо, – Дара взяла еще кусочек дыни. Крисп предположил, что услышав, как он – совершенно правдиво – назвал Танилиду матерью Мавра, Дара представила себе – совершенно не правильно – уютную толстушку средних лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110