Отнюдь. Она смутилась, что выразилось в скромно опущенных глазах и невинном выражении лица, будто она ничего не поняла, тогда как мысли ее в это время были заняты совершенно другим.
— Но вам-то Тэсс, конечно же, рассказала, — немного укоризненно проговорила она.
Я соврал и поклялся, что не рассказывала.
— Нет, рассказала. Я знаю. Что еще она вам наговорила?
— Ничего.
— Ну пожалуйста!
— Ни единого слова.
Гвинет, кажется, была удовлетворена. Она неторопливо отошла от меня, шаркая о ковер подошвами туфель, и остановилась у открытого окна, выходившего на зеленую улицу. Маленькая комната приемного покоя была залита солнечным светом, гладкие белые стены сверкали, как полированная поверхность надгробия. Где-то вдали маршировал оркестр, играя «Люблю я посидеть у моря»; за окном раздавался топот ног — один из признаков праздника. Гвинет глубоко вдохнула теплый, убаюкивающий воздух.
— О господи! — жалобно произнесла она. — Завтра мне снова предстоит столкнуться с прозой жизни: эти адвокаты, старшие клерки и всякие ужасные люди будут толпиться вокруг меня и указывать: «сделайте то», «подпишите это». Даже репортеры лучше… один из них сегодня сфотографировал меня… но этих законников я просто ненавижу. Я ведь никогда ничего не знала о делах бедняги Бентли, да и знать не хочу. Он всегда сам заботился об этом. — Она снова глубоко вздохнула и с неожиданной горячностью добавила: — Он наверняка хотел бы быть живым в такое утро.
Вдалеке продолжал играть оркестр.
Гвинет приложила маленький платочек к уголку глаза, и этот жест показался мне искренним. Она переживала свое горе как умела.
— Как бы то ни было, — продолжала она, — мне все равно пришлось бы ехать в город купить какое-нибудь приличное траурное платье. Кроме того, я должна думать не только о себе. — Она немного помолчала, задумавшись. — Он ужасно славный парень, правда?
— Кто?
— Мистер Хантер. — Она произнесла это как-то очень официально. — Нет, я вовсе не… о господи!… я вовсе не… вы же понимаете, я вовсе не думала ни о чем подобном — ведь бедняга Бентли еще даже не похоронен. Мне всегда казалось, что мне совершенно не нравятся мужчины типа мистера Хантера. Я думала, мне нравятся более… более…
— Зрелые?
Внезапно она спросила:
— Почему вы это сказали?
— Но ведь это очевидно. Вы имели в виду скорее кого-нибудь вроде… ну, например, мистера Кларка?
— Да, вы правы, — подтвердила она, церемонно кивнув, но затем в глазах ее сверкнул огонек сомнения; большим и указательным пальцами она сжала шнурок шторы и, вместо того чтобы что-то возразить, вдруг неожиданно сменила тему: — Надеюсь, инспектор Эллиот все-таки скажет нам, что произошло в доме и был ли это несчастный случай. Мне ужасно хочется знать, почему бедный мистер Хантер не спал прошлой ночью — ведь он почему-то не спал. Я еще вечером могла бы сказать вам, что он кое-что взял из моей спальни.
— Энди взял что-то из вашей спальни?
— Да, когда решил, что я его не вижу. Он взял оттуда кусочек бумаги с воткнутыми в него иголками.
— Вы сказали — кусок бумаги с иголками?
— Да. Вы думаете, я лгу? — ухватилась она за мои слова. — Так это легко доказать. Они для чего-то понадобились ему ночью и лежали в левом кармане его пиджака, когда он… когда произошел этот ужасный случай. Если не верите, можете спросить у медсестры, которая его раздевала.
— Но ради всего святого, что он собирался делать с этой бумагой с иголками?
— Даже ничего не могу предположить. Вот вы — умные люди, а я — нет, поэтому я решила, что скорее вы сможете объяснить мне это. — Внезапно выражение ее лица стало напряженным, а мягкий голос — резким. — Следите за своими словами. Сюда кто-то идет.
Это был всего лишь Эллиот, приближавшийся к нам с сурово-сардоническим, но довольным видом. Он вытирал пальцы испачканным платком, затем, сложив его, убрал в портфель, который он держал в руках, и, повернувшись к Гвинет, сказал:
— Ну вот, миссис Логан, я все закончил. Вам тоже, простите, здесь больше делать нечего. Вы не против пройти со мной в отель «Прайори»?
— Зачем?
— Во-первых, я угощу вас шерри или лимонадом перед ленчем; во-вторых, мне хотелось, чтобы вы поговорили с доктором Феллом. Он поднялся вверх по улице, и мне пришлось его там оставить.
— Вам бы только мучать меня вопросами!
— Честно говоря — да, миссис Логан. Если на этот раз вы будете с нами откровенны — а я уверен, что будет именно так, — не исключено, что уже к концу дня мы сможем арестовать убийцу вашего мужа.
Гвинет стояла не шелохнувшись; она не побледнела и не покраснела, но было видно, как она испугалась: казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.
— Я б-была с вами откровенна.
— Нет, миссис Логан. Но не беспокойтесь: думаю, мы сможем убедить вас. Ведь вы защищаете сумасшедшего и почти маньяка. А он в любую минуту может перерезать вам горло.
Тут Гвинет раскрыла рот и хотела что-то сказать, но сочла за лучшее промолчать.
— Более того, то, что мы хотим от вас услышать, с вашей стороны, возможно, было не ложью, а, скорее, ошибкой. Уверяю вас: это — не ловушка.
Гвинет с любопытством смотрела на него и, казалось, что-то обдумывала.
— Да? А что, если я не пойду?
— Тогда это займет у нас больше времени и доставит вам больше беспокойства. — Эллиот повернулся ко мне: — Ты тоже понадобишься, парень, очень понадобишься.
— А я-то зачем?
— В отсутствие мистера Эндерби…
— Эндерби! — пронзительно вскрикнула Гвинет.
— В отсутствие мистера Эндерби, — вежливо продолжил Эллиот, — а также мисс Фрэзер ты сможешь подтвердить кое-что из того, о чем говорили прошлой ночью.
— Значит, Тэсс все-таки рассказала вам, — прошептала Гвинет.
Ее вид снова изменился: она подняла на Эллиота мечтательные глаза и проговорила:
— Хорошо, я пойду с вами, отвечу на все ваши вопросы и, поскольку надеюсь попасть на небеса, скажу правду.
— Вот и отлично!
Хоть и на ощупь, но мы, кажется, нашли верное направление, и дело близилось к концу. Я подумал, что всего через несколько минут мы, наконец, услышим ответы на многие вопросы, уже, вероятно, известные читателю, но пока неясные для меня, и среди них главной загадкой был «несчастный случай» с Энди Хантером. Мы вышли на освещенную солнцем улицу, где на вершине холма нас оглушил гром оркестра. У меня из головы не выходили четыре бессмысленных слова: «кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками…»
Глава 17
— Присаживайтесь сюда, миссис Логан. — Доктор Фелл был сама галантность.
Хотя по набережной, заполненной прогуливающейся публикой, гулял приятный морской ветерок, доктор Фелл предпочел выбрать самый мрачный и пустынный угол в курительной комнате отеля.
Возможно, он нуждался в прохладе и покое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Но вам-то Тэсс, конечно же, рассказала, — немного укоризненно проговорила она.
Я соврал и поклялся, что не рассказывала.
— Нет, рассказала. Я знаю. Что еще она вам наговорила?
— Ничего.
— Ну пожалуйста!
— Ни единого слова.
Гвинет, кажется, была удовлетворена. Она неторопливо отошла от меня, шаркая о ковер подошвами туфель, и остановилась у открытого окна, выходившего на зеленую улицу. Маленькая комната приемного покоя была залита солнечным светом, гладкие белые стены сверкали, как полированная поверхность надгробия. Где-то вдали маршировал оркестр, играя «Люблю я посидеть у моря»; за окном раздавался топот ног — один из признаков праздника. Гвинет глубоко вдохнула теплый, убаюкивающий воздух.
— О господи! — жалобно произнесла она. — Завтра мне снова предстоит столкнуться с прозой жизни: эти адвокаты, старшие клерки и всякие ужасные люди будут толпиться вокруг меня и указывать: «сделайте то», «подпишите это». Даже репортеры лучше… один из них сегодня сфотографировал меня… но этих законников я просто ненавижу. Я ведь никогда ничего не знала о делах бедняги Бентли, да и знать не хочу. Он всегда сам заботился об этом. — Она снова глубоко вздохнула и с неожиданной горячностью добавила: — Он наверняка хотел бы быть живым в такое утро.
Вдалеке продолжал играть оркестр.
Гвинет приложила маленький платочек к уголку глаза, и этот жест показался мне искренним. Она переживала свое горе как умела.
— Как бы то ни было, — продолжала она, — мне все равно пришлось бы ехать в город купить какое-нибудь приличное траурное платье. Кроме того, я должна думать не только о себе. — Она немного помолчала, задумавшись. — Он ужасно славный парень, правда?
— Кто?
— Мистер Хантер. — Она произнесла это как-то очень официально. — Нет, я вовсе не… о господи!… я вовсе не… вы же понимаете, я вовсе не думала ни о чем подобном — ведь бедняга Бентли еще даже не похоронен. Мне всегда казалось, что мне совершенно не нравятся мужчины типа мистера Хантера. Я думала, мне нравятся более… более…
— Зрелые?
Внезапно она спросила:
— Почему вы это сказали?
— Но ведь это очевидно. Вы имели в виду скорее кого-нибудь вроде… ну, например, мистера Кларка?
— Да, вы правы, — подтвердила она, церемонно кивнув, но затем в глазах ее сверкнул огонек сомнения; большим и указательным пальцами она сжала шнурок шторы и, вместо того чтобы что-то возразить, вдруг неожиданно сменила тему: — Надеюсь, инспектор Эллиот все-таки скажет нам, что произошло в доме и был ли это несчастный случай. Мне ужасно хочется знать, почему бедный мистер Хантер не спал прошлой ночью — ведь он почему-то не спал. Я еще вечером могла бы сказать вам, что он кое-что взял из моей спальни.
— Энди взял что-то из вашей спальни?
— Да, когда решил, что я его не вижу. Он взял оттуда кусочек бумаги с воткнутыми в него иголками.
— Вы сказали — кусок бумаги с иголками?
— Да. Вы думаете, я лгу? — ухватилась она за мои слова. — Так это легко доказать. Они для чего-то понадобились ему ночью и лежали в левом кармане его пиджака, когда он… когда произошел этот ужасный случай. Если не верите, можете спросить у медсестры, которая его раздевала.
— Но ради всего святого, что он собирался делать с этой бумагой с иголками?
— Даже ничего не могу предположить. Вот вы — умные люди, а я — нет, поэтому я решила, что скорее вы сможете объяснить мне это. — Внезапно выражение ее лица стало напряженным, а мягкий голос — резким. — Следите за своими словами. Сюда кто-то идет.
Это был всего лишь Эллиот, приближавшийся к нам с сурово-сардоническим, но довольным видом. Он вытирал пальцы испачканным платком, затем, сложив его, убрал в портфель, который он держал в руках, и, повернувшись к Гвинет, сказал:
— Ну вот, миссис Логан, я все закончил. Вам тоже, простите, здесь больше делать нечего. Вы не против пройти со мной в отель «Прайори»?
— Зачем?
— Во-первых, я угощу вас шерри или лимонадом перед ленчем; во-вторых, мне хотелось, чтобы вы поговорили с доктором Феллом. Он поднялся вверх по улице, и мне пришлось его там оставить.
— Вам бы только мучать меня вопросами!
— Честно говоря — да, миссис Логан. Если на этот раз вы будете с нами откровенны — а я уверен, что будет именно так, — не исключено, что уже к концу дня мы сможем арестовать убийцу вашего мужа.
Гвинет стояла не шелохнувшись; она не побледнела и не покраснела, но было видно, как она испугалась: казалось, даже воздух вокруг нее наполнился страхом.
— Я б-была с вами откровенна.
— Нет, миссис Логан. Но не беспокойтесь: думаю, мы сможем убедить вас. Ведь вы защищаете сумасшедшего и почти маньяка. А он в любую минуту может перерезать вам горло.
Тут Гвинет раскрыла рот и хотела что-то сказать, но сочла за лучшее промолчать.
— Более того, то, что мы хотим от вас услышать, с вашей стороны, возможно, было не ложью, а, скорее, ошибкой. Уверяю вас: это — не ловушка.
Гвинет с любопытством смотрела на него и, казалось, что-то обдумывала.
— Да? А что, если я не пойду?
— Тогда это займет у нас больше времени и доставит вам больше беспокойства. — Эллиот повернулся ко мне: — Ты тоже понадобишься, парень, очень понадобишься.
— А я-то зачем?
— В отсутствие мистера Эндерби…
— Эндерби! — пронзительно вскрикнула Гвинет.
— В отсутствие мистера Эндерби, — вежливо продолжил Эллиот, — а также мисс Фрэзер ты сможешь подтвердить кое-что из того, о чем говорили прошлой ночью.
— Значит, Тэсс все-таки рассказала вам, — прошептала Гвинет.
Ее вид снова изменился: она подняла на Эллиота мечтательные глаза и проговорила:
— Хорошо, я пойду с вами, отвечу на все ваши вопросы и, поскольку надеюсь попасть на небеса, скажу правду.
— Вот и отлично!
Хоть и на ощупь, но мы, кажется, нашли верное направление, и дело близилось к концу. Я подумал, что всего через несколько минут мы, наконец, услышим ответы на многие вопросы, уже, вероятно, известные читателю, но пока неясные для меня, и среди них главной загадкой был «несчастный случай» с Энди Хантером. Мы вышли на освещенную солнцем улицу, где на вершине холма нас оглушил гром оркестра. У меня из головы не выходили четыре бессмысленных слова: «кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками, кусок бумаги с иголками…»
Глава 17
— Присаживайтесь сюда, миссис Логан. — Доктор Фелл был сама галантность.
Хотя по набережной, заполненной прогуливающейся публикой, гулял приятный морской ветерок, доктор Фелл предпочел выбрать самый мрачный и пустынный угол в курительной комнате отеля.
Возможно, он нуждался в прохладе и покое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54