– Я мечтал о таком детстве, как у него, когда все тебя любят, а мать души в тебе не чает. Это не так, как у меня, когда твоя мать ненавидит тебя и загоняет в подвал. Как ты думаешь, зачем я взялся за перевозку этих детей, Кейт? Потому что видел в них себя. Никем не любимые, никому не нужные; всем плевать было, будут они жить или умрут. Они были на одном конце спектра, а Лео на другом. Но ты точно такая, какой была моя ма, Кейт. Все, что ты делаешь, ты делаешь только для себя.
– Заткнись.
– Загляни внутрь себя, Кейт. Загляни и увидишь, сколько скверных поступков ты совершила. Только тогда ты поймешь, что заслужила все страдания, которые выпадут на твою долю. И даже больше.
Синклер встает, берет ведро и направляется к ней. Усилием воли Кейт не позволяет себе вздрогнуть. Он хватает ее за волосы и тащит к морю. Боль ужасная, тем более что руки ее связаны и поднять их к голове невозможно. Кейт, насколько это возможно, пытается отталкиваться от земли ногами, но они тоже крепко связаны, так что ослабить боль не удается.
У самой воды, все еще крепко держа ее за волосы, Синклер опускается на колени рядом с ней. Морская волна набегает на ее лицо. Она пытается отвернуть голову, но хватка Синклера крепка. Соленая вода попадает ей в нос, рот.
"Представь себе, что это душ плещет тебе в лицо. Ты делала это".
Он зачерпывает ведерко морской воды, Кейт видит, как она переливается через край. Потом он резко окунает ее лицом в воду и одновременно выливает ведро ей на затылок. На душ это похоже мало: ощущение скорее такое, будто стоишь под водопадом.
Кейт лихорадочно дергается в его хватке и слишком поздно понимает, что единственное, чего она этим добивается, – истощает свой запас воздуха. Вырваться ей, разумеется, не удается, и она начинает задыхаться. Впечатление такое, будто ее сдавили гигантские тиски или она угодила между огромными жерновами. Вокруг нее смыкается тьма.
"Чертовски глупо, – думает она, – так отчаянно бороться за жизнь на "Амфитрите" и утонуть неделей позже".
Наконец, не в силах больше терпеть, Кейт открывает рот. Инстинктивный вздох – и в ее горло, в желудок и в легкие устремляется морская вода, вливающаяся туда, даже когда она заходится в кашле.
В следующий миг Кейт ощущает резкую боль между лопатками и видит ночное небо.
Синклер рывком вскидывает ее голову, чтобы не дать ей задохнуться, и она чуть ли не готова благодарить его за это. Грудь ее прерывисто вздымается, вода льется по подбородку.
Как только Кейт восстанавливает дыхание, он проделывает с ней все заново.
Правда, во второй раз это уже полегче. Синклер точно знает, сколько времени можно продержать лицо пленницы в воде, чтобы она не захлебнулась и не умерла раньше времени, но теперь и сама Кейт это понимает. Каковы бы ни были его планы, топить ее он не собирается. Это очевидно, она ведь знакома с его образом действий. Другое дело, что о том, какие еще пытки у него для нее припасены, лучше не думать.
"Ни прошлого, ни будущего: лишь серия бесконечно повторяющихся настоящих. Переживи одно, сможешь пережить и следующее. И следующее..."
Кейт пытается отрешиться от происходящего. Она думает о велосипедистах, о том, как их тела и головы остаются идеально неподвижными, в то время как их сердца яростно бьются, легкие прокачивают воздух, а ноги вращают педали. Примерно так она поступает со своим сознанием: отключает его от того, что происходит с ее телом, заставляя себя думать о чем угодно, только не об этом.
"Меркат-Кросс, открытая круговая аркада, фактически отмечающая центр Абердина. Верхний парапет поделен на двенадцать панелей с королевскими и городскими гербами, а также портретами всех монархов из династии Стюартов, от Якова Первого до Седьмого. Над парапетом золоченый геральдический единорог. Спасибо Фергюсону, который все это ей показал. Вид на Маришал-стрит, выходящую к гавани: в створе ее видны огромные морские суда, которым слишком тесно в этой щели между домами. Панорама эта выглядит странно, как музей Гуггенхайма в конце узкой Бильбао-роуд".
К ее щекам липнет песок. Должно быть, он остановился, хотя Кейт по-прежнему ощущает воду. Потом она видит, что рядом с ней взрываются крохотные фонтанчики песка. Пошел дождь.
Синклер приближает лицо к ее лицу, и она видит, что это совсем чужой человек. Черты те же, но за ними не он. Человек, внешне точно такой же, какого она знала, но совсем иной, не имеющий с ним ничего общего.
– Тебе придется умолять о пощаде. Ты будешь страдать, как страдал я.
Она кашляет, срыгивая морскую воду, смешанную со слюной.
Синклер берется за резиновый шланг. В длину в нем дюймов восемнадцать, и он не гнется в руке – надо думать, наполнен чем-то твердым. Может быть, ртутью или бетоном.
За миг до того, как он приступает к делу, она догадывается, что у него на уме.
"Рефлексология учит, что все человеческое тело пронизано меридианами, связанными с определенными точками, воздействуя на которые можно воздействовать на различные органы и части тела. Особенно богаты такими точками стопы. Если ты знаешь, на какие места воздействовать, то сможешь лечить недуги и снимать боль. Или наоборот".
Первый удар выбивает из нее воздух. Обжигающая боль не ограничивается местом, куда он нанесен, но распространяется дальше по всему телу, ветвясь и умножаясь с каждым изгибом. Она пытается выкручиваться, но он пресекает эти жалкие попытки, просто усевшись ей на голени. Теперь ее связанные ноги неподвижны, и он может делать что ему заблагорассудится. И делает.
Он бьет ее по ногам, избирательно, со знанием дела, меняя точки приложения своего орудия. То по кончикам пальцев – ощущение такое, как если с размаху ударяешься босой ногой о что-то твердое, например ночью о ножку стола. То по подъему, где кровеносные сосуды пролегают особенно близко от кожи. Время от времени Синклер перестает наносить удары и вместо этого растирает шлангом ее кожу. Оказывается, когда подходишь к этому со знанием дела, такое воздействие может оказаться болезненнее битья.
"Черт, не зря я всегда думала, что нога у меня на полтора размера больше, чем нужно. Будь она миниатюрнее, меньше оказалась бы и площадь, принимающая на себя удары".
Стиснув зубы, Кейт не смотрит на него, да и зачем? Нужно ли ей видеть, как он замахивается, как обрушивается его шланг? Стоит ли внутренне сжиматься в комок в ожидании очередной волны боли? Дождь усиливается, молния, до этого прочертившая небо в отдалении, теперь ударила в землю из клубящихся туч совсем рядом. А вот и еще одна.
Кейт начинает считать мгновения до раската грома.
"1001, 1002, 1003..."
– Проси пощады, тварь! Проси пощады!
Удар. Удар.
"...1012, 1013, 1014..."
Удар.
– Все просили пощадить их. Петра умоляла меня трахнуть ее.
Удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106