– Куда вы ударили его?
– Вроде в глаз.
– Поцарапали его?
– Нет.
– Нет?
– Нет. Это женщины царапаются, когда дерутся.
Он показывает ей ногти на руках. Они тупые и грязные, но не сломаны.
Блайки сказал, что Скулар поцарапал его. Он солгал.
Если Скулар не царапал Блайки, значит, как подсказывает логика, это сделала Петра.
Что, если Блайки пошел за Петрой, после того как избил Скулара? Что, если он как раз потому и хочет прикрыть себя обвинением в нападении на редактора, что виновен в более тяжком преступлении? И его признание – это защитный маневр?
Кейт снова переводит внимание на Скулара.
– Сколько времени продолжалось избиение?
– Секунды. Он проделал все очень быстро, прежде чем кто-нибудь успел его увидеть.
– А после этого?
– Я пошел домой.
– Вы поехали на машине?
– Да. Боялся угодить в аварию, у меня ведь голова кружилась, и все такое. Но ничего, доехал.
– А что потом?
– С тех пор сижу дома. Жду, когда явится полиция.
Он делает движение, чтобы изобразить вопросительный знак, тем же манером, что и Блайки.
– Но вы так и не сообщили об этом.
– Конечно нет. Всякий раз, когда Шейла приставала ко мне насчет этого, я набирал номер службы точного времени и говорил, что был избит хулиганами и прошу полицию прислать кого-нибудь ко мне домой для взятия показаний.
Кейт с трудом удерживается от смеха. Скулар продолжает:
– Для меня это было единственным способом, во-первых, заставить Шейлу заткнуться, а во-вторых, не дать ей позвонить вам самой.
– Вы находитесь здесь с тех пор, как вернулись домой в понедельник вечером?
– Да.
Это включает всю ночь понедельника. Петра была убита между полуночью и двумя часами. Скулар не может быть Черным Аспидом.
– Как долго вы спали с Петрой?
– Несколько недель.
– Зная при этом, что ее контракт не будет продлен?
У него делается обиженный вид.
– Вы что думаете, я поэтому с ней спал?
– Я думаю, поэтому она спала с вами.
– Вздор.
– А почему тогда?
– Потому что ей не повезло с любовничком. Я слушал ее, чего он никогда не делал. Я дал ей почувствовать себя нужной.
– Ручаюсь, что так оно и было. А она когда-нибудь заговаривала о ситуации с ее работой?
– Нет.
– Нет? Вы были ее боссом, имели с ней связь и никогда об этом не говорили?
– Ну... может быть, раз или два.
– А она спрашивала вас, оставят ее или нет?
Он отводит взгляд и смотрит в окно.
– Да.
– И что вы сказали?
Он снова смотрит на Кейт.
– Что я не знаю.
– Но вы ведь знали. Вы знали, что ее не оставят.
– А что я мог поделать?
– Не трахаться с ней, для начала. Только вы-то знали, с какой стороны хлеб маслом намазан, не так ли? Вы держали ее в подвешенном состоянии, хотя все уже было решено. Ведь узнай она, что ее все равно выпроводят, она бросила бы вас, как горячий кирпич.
Кейт снова ловит себя на мысли, что болеет за Петру, и точно так же втуне, как и раньше.
"Все-таки, девочка, по части мужчин вкус у тебя был никудышный".
– Она не заслуживала Дрю Блайки, она не заслуживала вас и уж точно не заслуживала того, что случилось с ней в прошлую ночь.
Кейт резко встает. Она с презрением обводит взглядом комнату, не из-за дешевой обстановки, но из-за того, что жизнь, протекающая в этой обстановке, куда как худшая дешевка. Ирвин Скулар, с его мелкими манипуляциями, мелкими страхами и мелкой ложью, вызывает у нее омерзение.
– Это он, – снова говорит Скулар. – Его нужно заковать в кандалы.
– Вообще-то Дрю Блайки отвратительный тип, и до недавнего времени мне трудно было вообразить, что к нему можно проникнуться сочувствием, – говорит Кейт. – Однако в данном случае вынуждена признать, что его поступок я понимаю.
* * *
"Странник", судно, арендованное БРМП, чтобы служить плавучим штабом операции по обследованию потерпевшего крушение парома, мягко покачивается на волнах над обломками "Амфитриты". Ветер не слишком сильный, и море равномерно, но без особого рвения плещется о корпус "Странника", использующего циклоидальные движители, чтобы сохранять стационарное положение. Две установки в форме гигантских венчиков-взбивалок, одна под носом, другая под кормой, позволяют "Страннику" двигаться без разворота и вперед, и назад, совершать повороты на точно заданный угол или оставаться неподвижным, как сейчас.
Внизу, под палубой, Фрэнк рассматривает на мониторе компьютерную модель затонувшего парома. Техники уже выяснили местонахождение "Амфитриты" с помощью методики, известной под названием "газонокосилка" и состоящей в пробеге высокочастотных волн сонара поверх затонувшего объекта попеременно в перпендикулярных направлениях. "Амфитрита" затонула на глубине восемьдесят восемь метров, носом к западу-северо-западу, и имеет крен примерно в сто двадцать градусов к правому борту. Кроме того, радар фиксирует хвост из разбросанных обломков, протянувшийся за кормой примерно на четверть мили к юго-востоку.
В каюту заходит Чарли Фокс, пилот управляемого подводного аппарата, которому предстоит погрузиться к месту крушения.
– У меня все готово, Фрэнк. Ждем тебя.
Они поднимаются по звякающему металлическому трапу и выходят на палубу. На корме "Странника" установлен похожий на гигантского желтого жука батискаф "Старски", к правому борту крепится поисковый аппарат с дистанционным управлением "Хатч", снабженный гибким кабелем в семьдесят пять метров длиной, камерами высокого разрешения, прожекторами и собственной двигательной установкой. На тот случай, если "Хатч" запутается в обломках к помешает всплытию "Старски", предусмотрена функция открепления кабеля. Фокс и Фрэнк наклоняются и снимают туфли. Находиться в батискафе в обуви не положено.
* * *
Фокс взбирается по маленькой лестнице, ведущей к башенке "Старски", открывает входной люк и осторожно протискивается в отверстие. По краям люка густая смазка, и Фрэнк на собственном опыте знает, что, если одежда соприкоснется с этой гадостью, ее можно выбрасывать.
Их сиденья расположены вертикально, как корабельные койки, пилот внизу, наблюдатель над ним. Фокс пристегивается ремнями к сиденью пилота, Фрэнк к сиденью наблюдателя. Затем Фрэнк закрывает и задраивает люк. Большой смотровой иллюминатор "Старски" похож на гигантский прозрачный шлем на его голове.
Мягкое жужжание слева говорит о том, что заработала содержащая гидрат окиси лития установка кондиционирования, перерабатывающая воздух каюты, очищая его от двуокиси углерода.
Фокс размашисто изображает перед собой в воздухе крест. У него пятнадцатилетний опыт погружений к местам катастроф, но всякий раз он, снова и снова, испытывает волнение. Любое погружение на "Старски" вызывает у него смешанные чувства. Предвкушение очередного приключения, манящая перспектива волнующего открытия всегда сочетается с боязнью того, что может случиться неладное, и не просто неладное, а непоправимое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106