Он готовит ужин для нее, и все это время она разговаривает с ним, причем не только не по делу, но и вообще, почти бессвязно – просто озвучивая те или иные мысли, хаотично посещающие ее голову. По правде, так для нее не так уж важно, что за столом напротив сидит именно он, – она могла бы исповедаться фонарному столбу, лишь бы слушал. Когда же от усталости и всего прочего Кейт обессиленно умолкает, он обходит стол и крепко обнимает ее.
– Как прошел твой вечер с ребятами? – спрашивает она.
– Было забавно.
– Ты рассказывал им обо мне?
– Конечно.
– Со всеми пикантными подробностями?
– Не глупи.
– Бьюсь об заклад, что рассказывал.
– Не рассказывал.
– Но об этом хотят знать все парни, не так ли? Какова она в койке, как себя ведет, стонет или кричит, подмахивает или нет, и все такое?
– Я сказал им, что мне с тобой очень хорошо, вот и все. Не знаю, с чего ты это все взяла: на самом деле парни не задают друг другу таких вопросов. Женщины, когда сплетничают между собой, бывают куда откровеннее, чем мужчины. Вот ты, например, наверняка рассказываешь своим подругам куда больше, чем я.
– У меня нет времени для подруг.
– Ну и хорошо.
Она смеется в его шею.
– Я помою посуду, – говорит он.
– Это что-то новенькое. До сих пор всех моих знакомых мужчин в дрожь бросало при одном упоминании о "Фэйри".
– А мне это дело нравится. Оказывает терапевтическое воздействие.
Он подходит к кухонной раковине, окропляет зеленым моющим средством груду тарелок, громоздящихся там, как тела, по которым он шел на "Амфитрите", – и тонкой струйкой, чтобы не разбрызгивалась, пускает воду. Кейт подходит сзади и обнимает его за талию. Он ощущает на шее ее дыхание.
– Спасибо, что приехал, – говорит она. – Я рада, что ты здесь.
Алекс отклоняется назад, к ней, давая ей возможность потереться носом о его подбородок.
– Кое-кто сегодня утром не брился, – говорит она.
– Сегодня суббота. Кое-кому не было в этом нужды.
Он снова подается вперед, закрывает кран и начинает оттирать одну из тарелок. Она запускает правую руку ему под рубашку и нащупывает брючный ремень.
Он поворачивается к ней лицом. Его руки в мыльных пузырьках.
Потом, в спальне, они вновь и вновь занимаются любовью, расслабляются, приваливаясь в полудреме друг к другу, снова отдаются желанию и опять сливаются воедино. Время растворяется, окружающее исчезает, есть лишь они двое, составляющие единое целое.
Когда Кейт наконец возвращается к действительности и открывает глаза, светящиеся стрелки будильника показывают без четверти три. Именно в такое время, проснувшись как-то ночью, она не обнаружила рядом Алекса.
На сей раз он здесь: накувыркался и дрыхнет без задних ног. Простыня рядом с ней ритмично поднимается и опадает.
А вот у нее как раз сна ни в одном глазу. Кейт приподнимается, тянется через Алекса и шарит в темноте, пытаясь найти... да что угодно, лишь бы это помогло снова заснуть. Ее пальцы пробегают по прикроватному столику, задевают аптечку, будильник – и наталкиваются на какой-то холодный, металлический предмет. Она берет предмет и подносит к груди, вертя в руках. Резиновые кнопки, пластиковый шнур. Алексов пишущий плейер. Кейт находит наушники, засовывает себе в уши и на ощупь, благо она самая большая, нажимает кнопку "Воспроизведение".
В ее голове громко звучит голос Алекса:
"Я буду слушать эту запись каждый день, и она поможет мне примириться с тем, что произошло на борту "Амфитриты". Мне нечего бояться. Ужас исчезнет, не сразу, со временем, но исчезнет. – Пауза. Дыхание. – Я сообразил, что дело неладно..."
Кейт судорожно тычет в кнопку, пока воспроизведение не прекращается. Она вырывает наушники из ушей, перекатывается и бесцеремонно трясет Алекса за плечо. Тот издает три или четыре невнятных, хрюкающих звука, пока наконец не поворачивает к ней голову.
– Что это? – спрашивает Кейт.
– Ты о чем?
Она тянется и включает свет. Алекс крепко зажмуривает глаза.
– Что ты делаешь?
– Что это такое? – спрашивает она, указывая на плейер.
Он слегка приоткрывает глаза и сонно бормочет:
– Мой плейер, что же еще? Разве он похож на что-то другое?
– Вижу, что плейер, я не о том. Что в нем за запись?
Алекс еще в полусне, а потому отвечает не подумав:
– Та, которую мне велела сделать эта женщина, психолог.
– Что за психолог?
Поняв, что сболтнул лишнего, он мгновенно стряхивает сон. Но уже поздно.
– Что, на хрен, за психолог, Алекс?
Он вздыхает.
– Я побывал у психолога.
– Зачем?
– Хотел, чтобы кто-то беспристрастно и непредвзято оценил мои ощущения. Мне подумалось, что разговор с человеком нейтральным, непричастным к этой истории поможет мне выработать правильный взгляд на все произошедшее.
– Правильный? Скажи лучше, бредовый. Что, вообще, за собачью чушь вбили они тебе в башку?
– Это не чушь. Она сказала, что у меня посттравматический синдром, вызванный стрессом, и что я с этим справлюсь.
– А почему ты мне ничего не рассказал?
– Потому что знал, как ты на это отреагируешь.
– Но ведь у нас с тобой был уговор! Мы условились, что будем говорить об этом только между собой.
– Я знаю.
– Получается, что меня тебе недостаточно, так, что ли?
– Кейт, успокойся.
– Не указывай, что мне делать, хренов обманщик!
Кейт соскакивает с кровати и бежит в ванную. Алекс лежит на спине, сетуя как на ее иррациональность, так и на собственную глупость, – угораздило же его вообще припереться сюда с этим чертовым плейером! Спустя некоторое время он устало спускает ноги на пол и идет за ней.
Она свернулась клубочком у ванны и выглядит несчастной и беззащитной. Голова опущена, колени прижаты к подбородку, руки обхватывают голени. Алекс опускается на корточки рядом с ней.
– Малышка, прости, – говорит он. – Возвращайся в постель. Мы поговорим об этом утром.
Она не отвечает. Он начинает гладить ее по голове. Никакой реакции. Он кладет руки ей на плечи, но его прикосновение не вызывает отклика.
– Уходи, Алекс, – говорит Кейт, не поднимая головы. – Просто уходи.
* * *
На этом жизнь в рыбацком поселке для него заканчивается. Он пытается продать дом и, хотя покупателей на него, с учетом разыгравшихся в нем событий, так и не находится, все равно перебирается в Абердин. Уже не мальчик, он устраивается в публичную библиотеку. Работа однообразная, по большей части нудная, но зато его опьяняет свобода. Каждый новый день он встречает с восторгом человека, вышедшего на волю после долгого заточения в темнице и впервые увидевшего солнце. Собственная квартира, собственная жизнь. В большинстве своем люди воспринимают это как должное, но для него все в новинку. Словно он заново родился на свет.
У него море возможностей для чтения. Каждый вечер он берет домой книгу и поутру, приходя на работу, возвращает ее уже прочитанной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106