Чувствует он себя не лучшим образом – в прошлом году перенес операцию коронарного шунтирования, и врачи предупредили, что может потребоваться еще одна. Его лицо, под шапкой курчавых каштановых волос, румяное и рыхлое, как подтаявший сыр.
Фрэнк делает паузу, чтобы все осознали смысл сказанного, а затем продолжает:
– Завтра я собираюсь организовать погружение, чтобы проинспектировать место происшествия. Не приходится сомневаться в том, что мы обнаружим существенное повреждение корпуса. Я совершенно уверен, что мы обнаружим существенное повреждение корпуса. Мощная бомба, заложенная на автомобильной палубе, наверняка проделала в "Амфитрите", возле самой ватерлинии, такую дыру, что хлынувшая туда вода быстро увлекла паром на дно.
– Это весьма необычно, – вступает Ренфру. – Я никогда не слышал, чтобы террористы нападали на паромы. Другое дело самолеты. Даже, куда ни шло, поезда. Но чтобы паромы! Да, на пароме в Холихеде в апреле тысяча девятьсот девяносто восьмого обнаружили бомбу, принадлежавшую террористам из Ирландской республиканской армии, но ее предполагалось взорвать на скачках "Гранд Нэшнл", а паром являлся лишь средством доставки. – Он резко поворачивается к Лавлоку. – Надеюсь, на борту "Амфитриты" не было ничего опасного, или, так сказать, потенциально опасного? Химикаты? Животные? Оружие?
– Мне, во всяком случае, об этом неизвестно, – говорит Лавлок. – В декларациях никаких указаний ни на что подобное не было. Обычные грузы – продовольствие, пиво, мебель. Ничего такого, что могло бы требовать особых условий транспортировки.
– Как известно, сфера деятельности вашей деловой империи весьма широка. Как насчет того, что могло бы вызвать резкое противодействие радикалов из числа защитников окружающей среды и им подобных? Ядерной энергетики, производства генетически модифицированных продуктов, экспорта живых животных?
– Ничем подобным ни одна из моих компаний не занимается. А вы, стало быть, разрабатываете такую версию?
– Она напрашивается сама собой. Борцы за права диких животных, группы противодействия трансгенным продуктам. Это экзальтированная публика, хотя, с другой стороны, они редко идут на столь экстремальные шаги. Это плохо вяжется с их же утверждениями насчет высшей ценности жизни.
– А как насчет "Гринпис"? Они не первый год устраивают акции против разведки нефти к западу от Шетландских островов.
– Вот уж кто бы никогда не пошел на такое, так это "Гринпис". Они как никто другой зациклены на ненасильственных действиях, и суть их паблисити сводится к тому, чтобы всегда выставлять себя жертвами насилия со стороны властей и крупных компаний. И потом, как мне казалось, ваш бизнес не связан с добычей нефти, разве не так?
– Напрямую не связан. Большая его часть – это сфера услуг. Конечно, значительная часть наших клиентов нефтяники, но то же самое можно сказать о любых других фирмах Абердина. А геологоразведочных компаний, буровых платформ, танкеров, трубопроводов и прочего в том же роде у меня нет.
– Но уж кто наверняка есть, так это чем-то обиженные бывшие сотрудники. В таком большом деле, как у вас, без этого не бывает.
– Таких, конечно, найти можно, но чтобы уволенный работник в отместку потопил паром водоизмещением в двадцать тысяч тонн? Сомнительно. Скорее уж можно подумать на помянутых вами ранее ирландцев.
– Исключать такую возможность, разумеется, нельзя. Я свяжусь с Особой службой и Управлением военной разведки и попрошу выяснить все, что можно, через их агентов. Ответы будут получены через день-другой, но я бы не стал возлагать на это особых надежд. Если бы какая-то из известных террористических групп планировала нечто подобное, мы к настоящему времени уже бы хоть что-нибудь да унюхали.
Фрэнк не может не восхищаться находчивостью с которой Лавлок быстренько поставил разговор с ног на голову, так что он задает вопросы Ренфру, а не наоборот.
Ренфру обращается к Фрэнку:
– А каким образом капитан Саттон вообще узнал о бомбе?
– Паркер предполагает, что ему сообщили по рации. Мы, разумеется, проверяем все радиоконтакты. Если на "Амфитриту" действительно поступало такое сообщение, это станет известно.
– Или, может быть, один из команды увидел или услышал что-то подозрительное и рассказал ему.
– А может быть, водитель фургона сам по каким-то причинам слил ему эту информацию?
– Трудно поверить. Вряд ли, если он знал, что везет.
– А как насчет расследования всего остального? – интересуется Лавлок.
– В настоящее время команда моих экспертов занимается моделированием шторма в нашей лаборатории в Саутгемптоне. В качестве исходной точки используются результаты первоначальных испытаний, которые проводили вы с "Кремер – Штайнбах", когда "Амфитрита" была только что построена. Надеемся получить нужные данные к концу недели. Параллельно ведется опрос всех спасшихся, причем мы стараемся провести его не только как можно быстрее, но и как можно тщательнее. Многие из них не хотят говорить об этом, и их можно понять. Других же практически не заткнуть. Иметь дело с пострадавшими очень непросто, и наши сотрудники, как вы понимаете, должны проявлять максимальную деликатность. Двое моих инспекторов направлены на вашу судовую верфь, где проводят аудит документации, касающейся техосмотров и профилактических ремонтов, и беседуют с персоналом, имевшим отношение к береговому обслуживанию "Амфитриты". Мы поддерживаем постоянный контакт с департаментом транспорта и уже завтра должны будем представить первый отчет. В связи с этой трагедией от нас ждут не только выявления причин, но и конкретных предложений по обеспечению большей безопасности перевозок. Наш представитель в Германии вступил в контакт с фирмой "Кремер – Штайнбах", у которой, как и у "Паромных перевозок" до этого случая, похоже, показатели аварийности были крайне низкими. Вот, пожалуй, и все. С утра в четверг я первым делом явлюсь сюда и расскажу, что удалось обнаружить при погружении.
Ренфру встает.
– Все это очень интересно, но мне пора идти.
– Убийство в "Роще"? – высказывает догадку Лавлок. – Я слышал об этом по радио.
– Оно самое. Жуткое дело.
– Сказали, что убита девушка. Кто она была? Проститутка?
– Нет.
– Я пойду с вами, – говорит Фрэнк.
Пресс-секретарь Лавлока Марита молча идет к лифту рядом с Ренфру и Фрэнком. Атмосфера в "Перевозках" претерпела изменения – на смену бурлящему хаосу пришла тягостная напряженность.
Дверцы лифта едва успевают закрыться, как Ренфру набирает номер на своем мобильном.
– Детектива Бошам, пожалуйста.
Фрэнк смотрит на него в удивлении. Ренфру этого не замечает.
– Кейт, это Ренфру. Есть подвижки?
Ее голос доносится до Фрэнка приглушенно, через Динамик телефона Ренфру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Фрэнк делает паузу, чтобы все осознали смысл сказанного, а затем продолжает:
– Завтра я собираюсь организовать погружение, чтобы проинспектировать место происшествия. Не приходится сомневаться в том, что мы обнаружим существенное повреждение корпуса. Я совершенно уверен, что мы обнаружим существенное повреждение корпуса. Мощная бомба, заложенная на автомобильной палубе, наверняка проделала в "Амфитрите", возле самой ватерлинии, такую дыру, что хлынувшая туда вода быстро увлекла паром на дно.
– Это весьма необычно, – вступает Ренфру. – Я никогда не слышал, чтобы террористы нападали на паромы. Другое дело самолеты. Даже, куда ни шло, поезда. Но чтобы паромы! Да, на пароме в Холихеде в апреле тысяча девятьсот девяносто восьмого обнаружили бомбу, принадлежавшую террористам из Ирландской республиканской армии, но ее предполагалось взорвать на скачках "Гранд Нэшнл", а паром являлся лишь средством доставки. – Он резко поворачивается к Лавлоку. – Надеюсь, на борту "Амфитриты" не было ничего опасного, или, так сказать, потенциально опасного? Химикаты? Животные? Оружие?
– Мне, во всяком случае, об этом неизвестно, – говорит Лавлок. – В декларациях никаких указаний ни на что подобное не было. Обычные грузы – продовольствие, пиво, мебель. Ничего такого, что могло бы требовать особых условий транспортировки.
– Как известно, сфера деятельности вашей деловой империи весьма широка. Как насчет того, что могло бы вызвать резкое противодействие радикалов из числа защитников окружающей среды и им подобных? Ядерной энергетики, производства генетически модифицированных продуктов, экспорта живых животных?
– Ничем подобным ни одна из моих компаний не занимается. А вы, стало быть, разрабатываете такую версию?
– Она напрашивается сама собой. Борцы за права диких животных, группы противодействия трансгенным продуктам. Это экзальтированная публика, хотя, с другой стороны, они редко идут на столь экстремальные шаги. Это плохо вяжется с их же утверждениями насчет высшей ценности жизни.
– А как насчет "Гринпис"? Они не первый год устраивают акции против разведки нефти к западу от Шетландских островов.
– Вот уж кто бы никогда не пошел на такое, так это "Гринпис". Они как никто другой зациклены на ненасильственных действиях, и суть их паблисити сводится к тому, чтобы всегда выставлять себя жертвами насилия со стороны властей и крупных компаний. И потом, как мне казалось, ваш бизнес не связан с добычей нефти, разве не так?
– Напрямую не связан. Большая его часть – это сфера услуг. Конечно, значительная часть наших клиентов нефтяники, но то же самое можно сказать о любых других фирмах Абердина. А геологоразведочных компаний, буровых платформ, танкеров, трубопроводов и прочего в том же роде у меня нет.
– Но уж кто наверняка есть, так это чем-то обиженные бывшие сотрудники. В таком большом деле, как у вас, без этого не бывает.
– Таких, конечно, найти можно, но чтобы уволенный работник в отместку потопил паром водоизмещением в двадцать тысяч тонн? Сомнительно. Скорее уж можно подумать на помянутых вами ранее ирландцев.
– Исключать такую возможность, разумеется, нельзя. Я свяжусь с Особой службой и Управлением военной разведки и попрошу выяснить все, что можно, через их агентов. Ответы будут получены через день-другой, но я бы не стал возлагать на это особых надежд. Если бы какая-то из известных террористических групп планировала нечто подобное, мы к настоящему времени уже бы хоть что-нибудь да унюхали.
Фрэнк не может не восхищаться находчивостью с которой Лавлок быстренько поставил разговор с ног на голову, так что он задает вопросы Ренфру, а не наоборот.
Ренфру обращается к Фрэнку:
– А каким образом капитан Саттон вообще узнал о бомбе?
– Паркер предполагает, что ему сообщили по рации. Мы, разумеется, проверяем все радиоконтакты. Если на "Амфитриту" действительно поступало такое сообщение, это станет известно.
– Или, может быть, один из команды увидел или услышал что-то подозрительное и рассказал ему.
– А может быть, водитель фургона сам по каким-то причинам слил ему эту информацию?
– Трудно поверить. Вряд ли, если он знал, что везет.
– А как насчет расследования всего остального? – интересуется Лавлок.
– В настоящее время команда моих экспертов занимается моделированием шторма в нашей лаборатории в Саутгемптоне. В качестве исходной точки используются результаты первоначальных испытаний, которые проводили вы с "Кремер – Штайнбах", когда "Амфитрита" была только что построена. Надеемся получить нужные данные к концу недели. Параллельно ведется опрос всех спасшихся, причем мы стараемся провести его не только как можно быстрее, но и как можно тщательнее. Многие из них не хотят говорить об этом, и их можно понять. Других же практически не заткнуть. Иметь дело с пострадавшими очень непросто, и наши сотрудники, как вы понимаете, должны проявлять максимальную деликатность. Двое моих инспекторов направлены на вашу судовую верфь, где проводят аудит документации, касающейся техосмотров и профилактических ремонтов, и беседуют с персоналом, имевшим отношение к береговому обслуживанию "Амфитриты". Мы поддерживаем постоянный контакт с департаментом транспорта и уже завтра должны будем представить первый отчет. В связи с этой трагедией от нас ждут не только выявления причин, но и конкретных предложений по обеспечению большей безопасности перевозок. Наш представитель в Германии вступил в контакт с фирмой "Кремер – Штайнбах", у которой, как и у "Паромных перевозок" до этого случая, похоже, показатели аварийности были крайне низкими. Вот, пожалуй, и все. С утра в четверг я первым делом явлюсь сюда и расскажу, что удалось обнаружить при погружении.
Ренфру встает.
– Все это очень интересно, но мне пора идти.
– Убийство в "Роще"? – высказывает догадку Лавлок. – Я слышал об этом по радио.
– Оно самое. Жуткое дело.
– Сказали, что убита девушка. Кто она была? Проститутка?
– Нет.
– Я пойду с вами, – говорит Фрэнк.
Пресс-секретарь Лавлока Марита молча идет к лифту рядом с Ренфру и Фрэнком. Атмосфера в "Перевозках" претерпела изменения – на смену бурлящему хаосу пришла тягостная напряженность.
Дверцы лифта едва успевают закрыться, как Ренфру набирает номер на своем мобильном.
– Детектива Бошам, пожалуйста.
Фрэнк смотрит на него в удивлении. Ренфру этого не замечает.
– Кейт, это Ренфру. Есть подвижки?
Ее голос доносится до Фрэнка приглушенно, через Динамик телефона Ренфру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106