Оба его товарища воскликнули разом:
— И мне тоже!
Затем они вновь пустились следом за королем, Пардальяном и Жеаном, бесшумно ступая и используя любой выступ стены, любую нишу и угол дома, чтобы укрыться. В предприятиях подобного рода они явно преуспели, и им удавалось держаться довольно близко к своим подопечным, одновременно не привлекая их внимания.
Внезапно Каркань еле слышно прошептал:
— Клянусь рогами всех дьяволов ада! Ведь нас ждет синьор Кончини!
— Дьявольщина! Я совершенно о нем забыл!
— Пусть подождет, — презрительно молвил Гренгай. — Разве нашего вожака зовут Кончини?
— Наш вожак Жеан, храбрейший из храбрых, сильнейший из сильных! А этот Кончини должен радоваться, что мы согласились послужить ему.
— Кто же будет возражать, Эскаргас… Но с этим Кончини можно иметь дело. Он ведь нам неплохо платит… Мы сохраним верность нашему господину, но не будем пренебрегать и итальянцем!
— Ты здраво рассудил, Каркань. Мы сумеем дать надлежащие объяснения этому Кончини.
— Внимание, они остановились!
— У входа в Лувр, черт возьми!
— Неужели и нам придется войти?
— Смотрите в оба, голуби мои! Сейчас все может решиться!
В самом деле, Генрих «IV уже стоял возле потайной двери во дворец, лукаво посматривая на обоих своих случайных телохранителей, а те бесстрастно ждали его решения, застыв, словно часовые на посту.
Внезапно Генрих, вставив ключ в замок, толкнул дверь и оставил ее на мгновение широко распахнутой, показывая им, что там нет приготовившихся к нападению гвардейцев или свитских дворян.
— Господа, — сказал он любезно, — благодарю вас за то, что вы проводили меня.
Затем, повернувшись к Пардальяну, добавил многозначительно:
— Я многим обязан вам, друг мой, и хочу помнить только об этом. Все остальное выветрилось из моей памяти.
Пардальян поклонился, скрывая улыбку, и ответил не без яда в голосе:
— Поскольку Ваше Величество подает мне хороший пример, я сделаю то же самое со своей памятью, сир!
— Упрямая голова! — прошептал король.
Он, однако, поостерегся вступать в спор с Пардальяном и, словно бы не расслышав его реплику, обратился к Жеану:
— Что до вас, молодой человек, то я вас не знаю, но дал обещание простить. На сей раз вам повезло. И все-таки послушайтесь моего совета и отправляйтесь в провинцию… воздух Парижа вреден для вас.
Юноша сильно побледнел. С явным усилием сохраняя спокойствие, он, в свою очередь, поклонился королю, но ответил так, будто не понял отданного ему приказа:
— Смиренно благодарю Ваше Величество за совет… Однако в Париже у меня есть дело, которое я не могу оставить.
Генрих слегка нахмурился.
— Будь по-вашему, — бросил он сухо. — Но постарайтесь, чтобы я больше никогда не слышал вашего имени.
Дружески махнув рукой Пардальяну, король вошел во дворец и быстро захлопнул дверь, не дав молодому человеку времени возразить.
Глава 9
СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ГОСПОДА!
Как ни храбры были Пардальян и Жеан, они не смогли сдержать вздох облегчения после ухода монарха.
— Признайтесь, — сказал Пардальян, — вы думали, что нас арестуют.
— Да, сударь, — откровенно признался юноша. — А вы?
— Я не очень в это верил… Однако мнение мое поколебалось, когда мы остановились у виселицы. Впрочем, рассуждения короля, напротив, должны были бы меня успокоить: это его маленькая месть.
— В самом деле?
— Вы знаете, как отомстил король герцогу де Майенну, который доставил ему множество хлопот и был бунтовщиком не хуже нас?
— Нет, сударь. Но я надеюсь, что вы окажете мне честь, рассказав об этом.
— Ну, так слушайте. Вам известно, что герцог был непомерно толст. Сверх того, он страдал подагрой. Король принял его в большой галерее, по которой и стал расхаживать своим быстрым шагом. Естественно, господину де Майенну приходилось следовать за ним, почти бежать, чтобы удержаться рядом. Он ковылял, обливаясь потом, задыхался, сипел — и уже через четверть часа пришел в полное изнеможение. Король понял, что надо заканчивать игру, иначе герцог отдаст Богу душу прямо у него на глазах. Остановившись, он сказал с улыбкой: «Ступайте, кузен! Вы можете быть уверены, что никакого другого зла я вам не причиню. «
— Герцог дешево отделался.
— Да, пожалуй, — произнес задумчиво Пардальян, — немногие на месте Беарнца проявили бы такое добродушие. Да, король умеет быть снисходительным. Хотя, по моему мнению, эта страна вполне могла бы обойтись и без трона, и без короля… возможно, она стала бы даже процветать. Это, конечно, безумная мысль, я знаю, но за время моих странствий я с ней сроднился. Однако все прочие думают иначе: считается, что толпа должна повиноваться и иметь господина, наделенного абсолютной властью. Пусть будет так! Я готов с этим примириться… а Генрих Наваррский, по крайней мере, храбр… чего нельзя сказать о его предшественниках, которых я хорошо знал. Наверное, по этой причине я сделал для него то, что никогда» не стал бы делать для других.
Жеан Храбрый слушал старшего друга с неослабным вниманием, время от времени согласно кивая головой.
Какое-то мгновение Пардальян смотрел вдаль с отсутствующим видом, затем передернул плечами, словно желая отогнать навязчивые мысли, и обратился к молодому человеку:
— Ну, а что бы вы сделали, если бы король приказал схватить вас?
Вместо ответа Жеан поднял руку и зычно скомандовал:
— Эй, вы! Ко мне!
Подчиняясь этому приказу, Эскаргас, Гренгай и Каркань выступили из темноты и выстроились перед своим вожаком, вздернув голову, выставив вперед ногу и положив руку на эфес шпаги. В этой воинственной позе они бесстрастно ждали распоряжений — только в глазах их читалось безграничное восхищение, бесконечная любовь.
— Ну как? — спросил Жеан, дав Пардальяну время рассмотреть троих храбрецов.
Шевалье лишь присвистнул, выразив свои чувства настолько красноречиво, что Эскаргас, Гренгай и Каркань буквально раздулись от гордости. Молодой вожак, взглянув на них непривычно ласково, жестом отдал команду «вольно» и произнес серьезным тоном:
— Особа короля теперь для меня священна… вы знаете, почему. Но если я запретил себе выступать против него, то это не означает, что я позволю потащить себя на плаху без сопротивления. Нет, клянусь всеми дьяволами ада! Если бы меня попытались арестовать, я бы принял бой вместе с моими людьми! Можете не сомневаться, что мы не дались бы палачам в руки живыми.
— Да, — сказал Пардальян, покачивая головой, — я угадал ваши намерения, едва увидел, как эти трое бросились за нами следом. Но, должен признаться, на вашем месте я поступил бы точно так же.
И, повернувшим к трем головорезам, которые слушали его, не вполне понимая, о чем идет речь, спросил, пристально глядя на них:
— Вам известно, кто был наш третий спутник, только что вошедший в Лувр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189