– Поцелуй меня, пожалуйста, – попросила я и закрыла глаза.
Его поцелуй был нежен. Так нежно меня еще никто не целовал. Если сейчас я потеряю сознание… Но я не потеряла сознания. И с сожалением оторвалась от его губ. И снова он не настаивал. Как жаль, что он не настаивал. Я взяла свою рубашку и молча оделась. Он не сказал ни слова. И только когда я застегнулась под самый подбородок, разжал губы.
– У меня сердце разрывается, – сказал он.
– У меня тоже.
– Поэтому… – Он не договорил, но я чувствовала, что он хотел сказать: поэтому ты не разрешаешь мне коснуться тебя, войти в тебя, остаться в тебе… Это было правдой и не правдой одновременно. Я должна, я обязана все ему рассказать. Я слишком устала хранить все это в себе.
– И поэтому. Но не только. Я должна кое-что тебе рассказать.
– Мне все равно. Что бы ты ни рассказала о себе. – Конечно же, этот милый увалень пошел по самому избитому мужскому пути. – Я не буду любить тебя меньше.
– Ты говоришь о любви?
– Да. Только об этом имеет смысл говорить.
– Я хочу быть с тобой. Но быть. Быть во всех смыслах. Не только спать, ты понимаешь? – Господи, неужели я говорю все это?..
– Я понимаю больше, чем ты… И тоже этого хочу.
– Ты милый.
– Нет. Это не правильное слово.
– Это хорошее слово, не обижайся…
– Я не обижаюсь. Я не хочу быть просто милым для тебя.
– Так не бывает. Так хорошо не бывает, – сказала я и снова потянулась к нему.
– Только так и бывает. Или должно быть. Ты… Ты не будешь со мной сейчас? Ты не будешь любить меня сейчас? Ты не позволишь мне любить тебя сейчас? – Он все-таки сорвался, ко всей своей нежности он еще очень мужчина, черт возьми…
– Не нужно. Не говори об этом.
– Хорошо. Тогда…
– Я должна рассказать тебе. Я хотела, чтобы ты снял рубашку. Я хотела видеть тебя… Нет, не так. Я хотела видеть твое тело. Я даже могла не касаться его. Я просто хотела его видеть.
– Почему?
И я рассказала ему все. Ни разу не сбившись и не запутавшись. Все с самого начала, и о подслушанном мною ночном разговоре старпома с неизвестным убийцей – тоже. И о папке Митько. И о смерти Мухи, которая представала теперь совсем в другом свете. И о татуировке, и о счастливо спасенном Калью Тамме. Только о письме я не сказала ему ничего: не нужно, чтобы он волновался из-за меня. Когда я закончила и подняла голову, то увидела его глаза, полные неожиданного гнева.
– Ты… Ты могла подумать, что это я убивал? – На секунду мне показалось, что он ударит меня. – Как ты могла подумать это?
Действительно, как я могла подумать это. Сейчас сама мысль о том, что Антон хоть как-то причастен к убийствам, казалась мне абсурдной и подлой. Почему вдруг я решила? Он сказал мне слова, которые были написаны в послании убийцы. Но ведь ему я не сказала о записке. Поэтому сейчас все выглядит довольно нелепо.
– Не обижайся. Просто были маленькие детали, в которых я была не совсем уверена. Но сейчас все выяснилось. Прости меня.
– Ева! – Слова давались ему с трудом, я это видела. – А если бы я… Если бы на моем месте действительно оказался убийца, – тогда что?
– Не знаю, – честно сказала я. – Во всяком случае, мне было бы известно, кто совершил все это.
– И ты переспала бы с ним? – Ого, каким ревнивым и грубым ты можешь быть, милый нейрохирург! С тобой нужно держать ухо востро.
– Нет, – не совсем уверенно сказала я.
– А как бы ты вышла из положения?
– Нашла бы выход. Я всегда нахожу выход…
– И ты бы… Ты бы провоцировала каждого мужика на постель? Пока не нашла нужного?..
Что же в этом дурного, ведь не спать же я с ними собиралась, в самом деле. Но ничего этого я не сказала Антону. И, подумав немного, я решилась сказать ему правду.
– Нет, я бы не стала искать. Я бы нашла какой-нибудь другой способ. Но с тобой я просто не могла ждать…
– Почему?
– Потому что ты нравишься мне. Ты так мне нравишься, что я решила покончить с этим. Узнать всю правду разом, какой бы она ни была. Я не могла больше ждать, если бы подтвердилось самое ужасное – я не хотела бы в тебе увязнуть. Мне было бы слишком больно.
– А теперь? – тихо спросил он.
– Теперь я хочу в тебе увязнуть. Правда хочу.
Он снова наклонился ко мне и поцеловал. И перед тем, как утонуть в его поцелуе, я снова поразилась нежности его губ. И, собрав последние остатки воли, отстранилась. Он растерянно сидел передо мной, маленький медведь с грустными глазами.
– Нужно идти, – с сожалением сказала я.
– Да… Но ты обещаешь мне остаться со мной?
– Я могу пообещать тебе все, что угодно…
– Все не надо. Обещай никуда не влезать. Теперь я знаю все. И теперь будет легче.
– Да. Теперь ты знаешь все. Кроме того, кто убийца и что случилось с экипажем.
– Даже если мы отираемся на задворках тысяча девятьсот двадцать девятого года – это не меняет дела….
– Потому что убийца отирается рядом с нами, – закончила я мысль Антона.
– Да. Теперь нас двое. Нужно обо всем рассказать Максу.
– Почему Максу? – Я насторожилась.
– Потому что Макс – человек с холодной головой и железными нервами. Он же работает на холодильных установках, не забывай, – улыбнулся Антон, а я вдруг вспомнила, какие ледяные руки у механика. И то, что вчера вечером, оглушенная убийством Мухи, я сама собиралась ему рассказать. Но теперь…
– Знаешь, не стоит говорить об этом Максу.
– Если ты боишься нарваться в его лице на убийцу, то могу сказать тебе, что он совершенно ни при чем.
– С чего ты взял, что я боюсь? – Он видел меня насквозь.
– Я бы на твоем месте тоже боялся, но Макс чист, уверяю тебя. Вчера, когда мы сидели в машинном отделении… Там было жарко – жарко для него, – поправился Антон. – И Макс снял свою знаменитую черную майку.
– И что?
– Я видел его грудь… Самая обычная, в том смысле, что эту твою черепаху и надпись я бы обязательно заметил.
– Ну, не знаю.
– Нам нужен союзник. Тогда мы сможем раскинуть сеть максимально широко, ты как думаешь?
– Может быть.
– Он бесстрашен…
– В смысле – бездушен…
– Нет, ты не поняла… Он может нам пригодиться.
Он единственный, кто в состоянии справиться со всем голыми руками. Не забывай, что мы безоружны, а убийца вооружен. Он ведь убил Клио выстрелом в висок.
Напоминание о Клио снова внесло сумятицу в стройные ряды моих рассуждений: зачем маньяку понадобилось убивать женщину, к тому же таким нетрадиционным для себя способом? Я сказала об этом Антону, и он надолго задумался.
– Я не знаю. Может быть, она тоже случайно узнала о его существовании. И пыталась шантажировать его, так же как и старпом.
Я с сомнением покачала головой: гиперсексидевочка Клио, напропалую занимающаяся любовью, мало напоминала шантажистку. Но, подумав, решила, что это единственное приемлемое объяснение. Может быть, она даже не шантажировала его, а просто стала случайной свидетельницей чего-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103