Хеллиер как-то сгорбился и сидел, задумчиво уткнувшись в стол.
– Но ведь надо же что-то делать? Неужели вы ничего не можете предпринять? – спросил он.
– Я? – воскликнул Уоррен с удивлением. – Что я могу предпринять? Наркотики добывают за пределами Англии, на Ближнем Востоке. Я не искатель приключений из какого-нибудь романа, Хеллиер. Я – врач, работаю с пациентами и еле-еле свожу концы с концами. Я не сумасшедший и не авантюрист, чтобы ни с того ни с сего взять и вылететь в Иран.
– Если бы вы оказались настолько сумасшедшим, вы могли бы растерять своих пациентов, – сказал Хеллиер басом и встал. – Простите, что вначале я был с вами резок, доктор Уоррен. Благодаря вам я многое узнал. Конечно, я очень виноват. Но ведь и вы не без греха. Вы знаете, как сокрушить наркоманию, но сами ничего не предпринимаете. Разве это порядочно? – Он двинулся к двери. – Не трудитесь меня провожать. Я найду дорогу.
Уоррена словно застали врасплох, он встревоженно вскочил со своего места, когда дверь за Хеллиером закрылась, и прошел по кабинету. Медленно вернулся к своему креслу и сел. Зажег сигарету и погрузился в глубокое раздумье. Затем он яростно помотал головой, словно пытался отогнать назойливую муху. "Возмутительно! – прошептал он. – Просто возмутительно!"
Он долго не мог успокоиться. Совесть его была потревожена.
В тот вечер он направился по Пикадилли в Сохо. Он шел мимо ресторанов, ночных клубов, кафе со стриптизом. Это были места, куда часто наведывались его пациенты, и нескольких он встретил. Они в знак приветствия махали руками, он машинально отвечал и шел дальше, почти ничего не замечая вокруг, пока не очутился на Вардур-стрит вблизи дирекции кинокомпании Риджент.
Он посмотрел на здание и громко воскликнул:
– Это просто возмутительно!
3
Сэр Роберт Хеллиер тоже плохо спал этой ночью. Он отправился домой и почти совершенно не помнил, как туда доехал. Шофер заметил, что хозяин в мрачнейшем настроении, и, прежде, чем поставить машину в гараж, позвонил слуге Хеллиера Хатчинсу.
– Старый хрыч не в духе сегодня, Гарри, – сказал он. – Держись от него подальше и будь тише воды, ниже травы.
Поэтому, когда Хеллиер вошел в свой особняк, Хатчинс приготовил для него виски, стараясь не попадаться ему на глаза. Но Хеллиер не обратил никакого внимания ни на виски, ни на Хатчинса и, погрузившись в глубокое кресло, предался размышлениям.
Чувство вины терзало его. Уоррен положил его на обе лопатки. Впервые в жизни он потерпел поражение. Он презирал себя самого и еще больше Уоррена за то, что тот ткнул его носом в его пороки. Но положа руку на сердце он вынужден был признать, что превысил пределы допустимой обороны и напоследок оскорбил Уоррена, не желая признать его правоту и, следовательно, превосходство.
А что же Джун? Что она значила для него? Он вспомнил о ней, прежней – веселой, легкой, беззаботной. Когда он был готов дать ей все, от самых дорогих и модных туалетов до престижных школ, балов, каникул в Европе и всего прочего.
Всего, кроме себя самого, – думал он с раскаянием.
А затем с Джун что-то случилось. Откуда-то в ней возникла ненасытная страсть к деньгам, не к нарядам, не к прочим благам, а именно к деньгам. Хеллиер всю жизнь пробивался сам, считал, что молодые люди должны сами всего добиваться. И если поначалу он пытался увещевать дочь, то потом все их встречи заканчивались бурными скандалами. В конце концов он потерял терпение и перестал с ней видеться. Уоррен прав: он оттолкнул от себя дочь, так и не поняв, что с ней произошло.
После кражи серебра он убедился, что дочь для него безвозвратно потеряна, и единственное, что его заботило, – как бы этот скандал не просочился в прессу. Да и сейчас, к своему стыду, он признался в этом, после встречи с инспектором Стифенсом его больше всего беспокоило, что результаты расследования подмочат его репутацию и вся эта история станет достоянием газет.
Как же все произошло? Как случилось, что он потерял сначала жену, а затем и дочь?
Он ведь работал, да, работал!
Когтями и зубами карабкался вверх, не брезгуя никакими средствами. Он виртуозно обхаживал партнеров и рисковал миллионами. Взять хотя бы эту поездку в Америку – он-таки обломал, черт возьми, этих крутых янки, но какой ценой! Язва, повышенное давление, нервные стрессы и три пачки сигарет в день – вот итог тех шести месяцев.
И погибшая дочь.
Он оглядел свою комнату, взглянул на воздушно-легкого Ренуара на одной стене, на Пикассо голубого перила – на другой. Символы благополучия. Он вдруг проникся к ним отвращением и пересел в другое кресло, откуда картины были не видны и открывалась панорама Лондона – на дворец святого Джеймса с тюдоровскими амбразурами.
Ради кого он так азартно запоем работал? Сначала ради Элен и юной Джун, ради других будущих детей. Но Элен не захотела больше иметь детей, и Джун была единственной. Наверное, тогда его работа уже стала для него своего рода наркотиком. Он целиком растворился в атмосфере киностудий, где царили артисты и деньги, где так много значил счастливый жребий. А жена и дочь – они отошли на второй план.
Может быть, поэтому Элен начала изменять ему сперва скрытно, а потом откровенно и вызывающе. Поползли грязные слухи, и он добился развода.
Господи, ну а Джун? Ведь работа поглотила его целиком, без остатка. Вся его жизнь оказалась сплошной цепочкой дел, разговоров, поездок, в ней не оставалось места ни для чего, кроме работы.
Он посмотрел на свои руки. "Я – просто робот, – подумал он с тревогой. – Мозговое устройство – для принятия решения, а руки – для подписывания чеков".
А дочь его, Джун, потерялась. Внезапно его охватил жгучий стыд за то письмо, о котором говорил Уоррен. Теперь он вспомнил, как все было. Та неделя выдалась беспросветной. Он готовился к поездке в Америку, утрясал все дела и совершенно замотался. Однажды в коридоре его остановила секретарша, мисс Уолден.
– У меня для вас письмо от мисс Хеллиер, сэр Роберт. Она просит разрешения встретиться с вами в пятницу.
Он в отчаянии потер подбородок. Ему хотелось повидаться с дочерью, но в то же время не хотелось отрываться от дел.
– Ах, черт! У меня же запланирована встреча с Мэтчетом на утро. А это означает и ланч вместе с ним. А что у меня после ланча, мисс Уолден?
Не заглядывая в свои записи, та тут же ответила:
– Самолет вылетает в три тридцать. Так что вам не стоит сильно задерживаться за ланчем.
– Ага. Мисс Уолден, окажите мне любезность. Напишите моей дочери письмо и объясните ей ситуацию.
Сообщите, что я напишу ей из Штатов сразу, как только немного освобожусь.
И он отправился дальше по своим делам и занимался ими до вечера, весь свой восемнадцатичасовой рабочий день. А через два дня настала та самая пятница, и была встреча с Мэтчетом, и обильный ланч, который был устроен, чтобы завоевать расположение Мэтчета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76