Да!
Челюсть. Я осторожно смахнула землю и пепел, появился правый восходящий отросток, часть левого отростка и фрагмент нижней челюсти с семью зубами.
Внешняя поверхность кости, тонкая и белая, как мука, испещрена трещинами. Пористая передняя часть выглядит бледной и хрупкой, будто крошечный паучок выплел, а затем оставил на воздухе сушиться каждую ниточку. Эмаль на зубах уже трескается, и, насколько я знаю, все может развалиться от малейшего неосторожного движения.
Я достала из сумки бутылку с жидкостью, потрясла ее и пригляделась, не осталось ли в растворе кристаллов. Зачерпнула горсть пипеток по пять миллилитров.
Открыла на коленях бутылку, вытащила из бумаги пипетку и окунула в жидкость. Надавила, чтобы набрать раствора, потом капнула жидкостью на челюсть. Капля за каплей хорошенько напитала каждый фрагмент. Я потеряла всякое чувство времени.
– Как ты мило наклонилась.
Английский.
Рука дернулась, и винак пролился на рукав куртки. Спина затекла, колени и лодыжки свело, поэтому резко вставать не стоило. Я медленно села на землю. Можно и не смотреть.
– Спасибо, детектив Райан.
Он обошел квадрат с другой стороны и посмотрел на меня сверху вниз. Даже в неясном свете подвала я заметила, что его глаза такие же голубые, как и прежде. Он был в черном кашемировом пальто и красном шерстяном шарфе.
– Давно не виделись, – заметил Райан.
– Да, давненько. Когда мы встречались в последний раз?
– В суде.
Дело Фортье – мы оба давали свидетельские показания.
– Все еще встречаешься с Перри Мейсоном?
Я пропустила вопрос мимо ушей. Прошлой осенью я сходила на пару свиданий с адвокатом, с которым познакомилась на курсах тай-цзи.
– Разве это не братание с врагом?
Я снова не ответила. Похоже, моя личная жизнь вызывает живейший интерес в отделе убийств.
– Как ты?
– Отлично. А ты?
– Не жалуюсь. Все равно никто не станет слушать.
– Заведи собаку.
– Надо попробовать. Что в пипетке? – спросил он, показав пальцем в перчатке на мою руку.
– Винак. Раствор поливинилацетата камеди и метанола. Нижняя челюсть высохла, и я пытаюсь сохранить ее.
– Получается?
– Пока кость сухая, раствор впитается и не даст ей рассыпаться.
– А если не сухая?
– Винак не смешивается с водой. Тогда он просто останется на поверхности и побелеет. Кости будут выглядеть так, будто их опрыскали латексом.
– Долго он сохнет?
Я почувствовала себя господином Волшебником.
– Быстро, из-за испарения спирта. Обычно от тридцати минут до часа. Хотя субарктический климат не способствует ускорению процесса.
Я проверила фрагменты челюсти, капнула пару раз на один из них, потом положила пипетку на крышку бутылки. Райан подошел ближе и протянул руку. Я ухватилась за нее и поднялась на ноги, скрестила руки на груди и засунула ладони под мышки. Пальцев уже не чувствую, а нос явно стал цвета шарфа Райана. И потек.
– Здесь холоднее, чем у ведьмы за пазухой, – согласился Райан, оглядывая подвал. Одну руку он спрятал за спину. – Сколько ты здесь уже сидишь?
Я посмотрела на часы. Неудивительно, что я переохладилась. Час пятнадцать.
– Больше четырех часов.
– Боже! Тебе придется делать переливание крови.
До меня внезапно дошло: Райан расследует убийства.
– Значит, поджог?
– Возможно.
Он вытащил из-за спины белую сумку, достал пластиковый стаканчик и сандвич, помахал ими у меня перед носом. Я дернулась вперед. Райан отпрянул.
– Ты моя должница.
– Получишь по почте.
Сырокопченая колбаса и восхитительно теплый кофе. Замечательно. Пока я ела, мы разговаривали.
– Скажи, почему ты подозреваешь намеренный поджог? – спросила я, прожевывая.
– Скажи, что ты тут обнаружила?
Ладно. Я задолжала ему за сандвич.
– Одного человека. Возможно, молодого, но не ребенка.
– Никаких малышей?
– Никаких малышей. Твоя очередь.
– Похоже, кто-то воспользовался старым трюком. Пламя прожгло дыры в досках пола. Но доски все равно остались, вот в чем дело. Значит, это жидкий катализатор, возможно, бензин. Мы нашли десяток пустых канистр.
– Вот оно что...
Я покончила с сандвичем.
– У пожара несколько очагов. Как только он начался, уже ничто не могло его остановить, потому что огонь наткнулся на величайшую в мире домашнюю коллекцию пропановых баллонов. По громкому взрыву каждый раз. Новый баллон – новый взрыв.
– Сколько?
– Четырнадцать.
– Первой загорелась кухня?
– И примыкающая комната. Что бы там ни было, теперь трудно сказать.
Я подумала.
– Это объясняет голову и челюсть.
– Что там с челюстью и головой?
– Они лежали в полутора метрах от остальных костей. Если пропановый баллон свалился вниз вместе с жертвой и позже взорвался, волной голову могло отбросить в сторону после того, как она отделилась от туловища из-за огня. То же с челюстью.
Я допила кофе, жалея, что сандвичей больше не осталось.
– Могли баллоны случайно загореться?
– Все может быть.
Я смахнула крошки с куртки и подумала о пончиках Ламанша. Райан пошарил в сумке и вручил мне салфетки.
– Хорошо. У пожара несколько очагов возгорания, и есть следы катализатора. Это поджог. Но зачем?
– Понятия не имею. – Он кивнул на мешок с останками. – Кто там?
– Понятия не имею.
Райан отправился наверх, а я вернулась к анализу. Челюсть еще не совсем высохла, так что я занялась черепом.
В мозге содержится много воды. Под воздействием огня он закипает и увеличивается в объеме, создавая гидростатическое давление в голове. При определенной температуре свод черепа может треснуть или даже взорваться. Бедняга из подвала находился в довольно хорошем состоянии. Хотя лица не было, а внешние кости обуглились и отслоились, большие участки черепа остались нетронутыми. Удивительно, если вспомнить об интенсивности пожара.
Очистив череп от грязи и приглядевшись, я поняла почему. На секунду я просто застыла. Перевернула череп и внимательно рассмотрела лобную кость.
Боже всемогущий!
Я взобралась по лестнице и высунула голову на кухню. Райан разговаривал с фотографом у столика.
– Вам лучше спуститься, – сказала я.
Мужчины подняли брови и вопросительно ткнули себя в грудь.
– Обоим.
Райан поставил пластмассовый стаканчик.
– Что такое?
– Похоже, кто-то не дожил до пожара.
4
Пока последнюю кость упаковали и подготовили к транспортировке, уже наступил вечер. Райан наблюдал, как я осторожно выделяю, укутываю и складываю в пластиковые пакеты фрагменты черепа. Проанализирую останки в лаборатории. Дальнейшее расследование – его забота.
Когда я вышла из подвала, сгущались сумерки. Сказать, что я замерзла, все равно что заявить, будто леди Годива слегка не одета. Второй день подряд заканчивался для меня обморожением конечностей. Надеюсь, ампутация не понадобится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92