Мы не выносим наркотики и преступления, поэтому живем сами по себе. Мы никому не причиняем вреда. Больше я ничего не скажу. Поговорите с Домом. Он скоро придет.
– Дом?
– Он знает, что вам сказать.
– Было бы неплохо. – Бейкер снова пронзил ее взглядом своих темных глаз. – Не хочется тащить вас всех в город.
Тут послышались голоса, женщина перевела взгляд с Бейкера на окно. Мы тоже обернулись посмотреть.
У соседнего дома появились люди. Пять женщин стояли на крыльце, две держали малышей, третья нагнулась поставить ребенка на землю. Тот пошел на заплетающихся ножках, женщина последовала за ним через двор. Один за другим появились и исчезли за домом с десяток взрослых. Через секунду вышел мужчина и направился в нашу сторону.
Хозяйка извинилась и вышла в коридор. Вскоре послышались скрип входной двери и приглушенные голоса.
Женщина поднялась по лестнице, а мужчина из соседнего дома появился в арке. На вид около пятидесяти. Светлые волосы уже седеют, лицо и руки сильно загорели. Он носил военную форму, светло-желтую футболку, сандалии без носков и напоминал стареющего выпускника университета.
– Извините, пожалуйста, – сказал он. – Я не знал, что у нас гости.
Райан с Бейкером начали подниматься.
– Пожалуйста, пожалуйста, сидите. – Он подошел к нам и протянул руку. – Я Дом.
Мы все пожали ему руку. Дом сел рядом.
– Хотите сока или лимонада?
Мы отказались.
– Значит, вы говорили с Хелен. Она сказала, вы интересуетесь нашей группой?
Бейкер кивнул.
– Наверное, нас можно назвать общиной, – засмеялся Дом. – Но не в обычном смысле. Мы отзвук диссидентской культуры хиппи семидесятых. Мы против наркотиков и загрязняющих среду химических веществ, но за чистоту, творчество и самоанализ. Живем и работаем вместе в мире и гармонии. Например, только что закончилось наше утреннее собрание. Там мы обсуждаем план на день и сообща решаем, что надо сделать и кому какое задание поручить. По большей части приготовление пиши, уборка, стирка. – Он улыбнулся. – По понедельникам иногда задерживаемся, потому что в этот день высказываются жалобы. – Снова улыбнулся. – Хотя они редко бывают.
Мужчина откинулся назад и сложил руки на коленях.
– Хелен сказала, вы спрашивали о телефонных звонках.
Шериф представился.
– А вы – Дом...
– Просто Дом. Мы не признаем фамилий.
– А мы признаем, – серьезно ответил Бейкер.
Повисла долгая пауза.
– Оуэнс. Но он давно умер. Я не был Домиником Оуэнсом много лет.
– Спасибо, мистер Оуэнс. – Бейкер сделал пометку в крошечном блокнотике на пружине. – Детектив Райан расследует дело об убийстве в Квебеке и считает, что жертва могла знать кого-то, кто жил или живет по вашему адресу.
– Квебек? – Дом широко распахнул глаза, и на загорелой коже проявились бледные морщинки. – Канада?
– Сюда звонили из дома в Сен-Жовите, – пояснил Райан. – Есть такая деревня в горах к северу от Монреаля.
Дом слушал с удивленным выражением лица.
– Имя Патриция Симоне вам о чем-то говорит?
Он покачал головой.
– Хайди Шнайдер?
Снова покачал.
– Извините. – Дом улыбнулся и слегка пожал плечами. – Я же говорил. Мы не признаем фамилий. Члены группы часто меняют свои имена. Каждого зовут так, как ему нравится.
– А как называется группа?
– Имена. Названия. Титулы. "Церковь Христа". "Народный храм". "Праведный путь". Какой эгоизм. Мы предпочитаем никак не называться.
– Сколько ваша община здесь живет, мистер Оуэнс? – спросил Райан.
– Пожалуйста, зовите меня Домом.
Райан молчал.
– Почти восемь лет.
– Где вы были прошлой осенью и летом?
– То тут, то там. Я путешествовал.
Райан вынул из кармана снимок и положил его на стол.
– Мы пытаемся выяснить местонахождение этой молодой женщины.
Дом нагнулся и изучил фотографию, разглаживая края пальцами, длинными и тонкими, с пучками золотистых волос на костяшках.
– Ее убили?
– Да.
– А мальчик?
– Брайан Гилберт.
Дом долго рассматривал их лица. А когда поднял голову, я не смогла понять выражение его глаз.
– Жаль, что я не могу вам помочь. Действительно жаль. Возможно, я спрошу о них на вечернем эмпирическом сеансе. На нем мы занимаемся самоанализом. Как раз подходящая обстановка.
Лицо Райана посуровело, он впился взглядом в Дома.
– Мне сейчас не до проповедей, мистер Оуэнс, и меня также не волнует, что вы считаете подходящей обстановкой. Есть факты. Звонили на ваш номер из дома, где убили Хайди Шнайдер. Жертва была в Бофорте прошлым летом. Я найду связь.
– Конечно, конечно. Какой ужас. Именно насилие и принуждает нас жить так, как мы живем.
Он закрыл глаза, будто призывая святые силы, потом открыл и внимательно оглядел каждого из нас.
– Давайте я объясню. Мы выращиваем свои овощи, цыплят, чтобы они потом несли яйца, ловим рыбу и собираем моллюсков. Некоторые члены общины работают в городе и приносят зарплату. У членов общины есть определенная система убеждений, которая заставляет нас отвергать общество, но мы не причиняем остальным зла. Мы живем просто и тихо. – Он глубоко вздохнул. – В общине есть круг постоянных членов, но остальные приходят и уходят. Наш стиль жизни подходит не всем. Возможно, ваша молодая женщина присоединилась к нам во время моего отсутствия. Даю слово, я поговорю с остальными, – пообещал Дом.
– Хорошо, – согласился Райан, – я тоже.
– Конечно. И пожалуйста, скажите, если я смогу чем-то помочь.
Тут в дом ворвалась молодая девушка с малышом на руках. Она смеялась и щекотала ребенка. Тот хихикал и отбивался пухлыми ручонками.
У меня в голове пронесся образ бледных пальчиков Малахии.
Увидев нас, женщина остановилась и скорчила гримасу.
– Ой, извините, – засмеялась она. – Я не знала, что здесь кто-то есть.
Малыш хлопнул ее по голове, и девушка провела пальцем по его животику. Ребенок извернулся и засучил ножками.
– Заходи, Катрин, – пригласил Дом. – Думаю, мы уже закончили.
Он вопросительно взглянул на Райана и Бейкера. Шериф взял шляпу и поднялся.
Ребенок повернулся на голос Дома, нашел его взглядом и начал вырываться. Катрин поставила его на пол, он посеменил к протянутым рукам, и Дом подхватил малыша. Ручонки последнего казались молочно-белыми по сравнению с темной шеей Дома.
Катрин присоединилась к нам.
– Сколько вашему ребенку? – спросила я.
– Четырнадцать месяцев, правда, Карли?
Она протянула палец, и Карли схватил его, потом потянулся к девушке. Дом вернул ребенка матери.
– Извините нас, – сказала Катрин, – надо поменять штанишки.
– Можно задать вам вопрос, пока вы не ушли? – Райан протянул фотографию. – Вы знаете этих людей?
Катрин изучала снимок, держа его подальше от Карли. Я следила за лицом Дома. Выражение нисколько не изменилось. Катрин покачала головой, потом отдала фото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Дом?
– Он знает, что вам сказать.
– Было бы неплохо. – Бейкер снова пронзил ее взглядом своих темных глаз. – Не хочется тащить вас всех в город.
Тут послышались голоса, женщина перевела взгляд с Бейкера на окно. Мы тоже обернулись посмотреть.
У соседнего дома появились люди. Пять женщин стояли на крыльце, две держали малышей, третья нагнулась поставить ребенка на землю. Тот пошел на заплетающихся ножках, женщина последовала за ним через двор. Один за другим появились и исчезли за домом с десяток взрослых. Через секунду вышел мужчина и направился в нашу сторону.
Хозяйка извинилась и вышла в коридор. Вскоре послышались скрип входной двери и приглушенные голоса.
Женщина поднялась по лестнице, а мужчина из соседнего дома появился в арке. На вид около пятидесяти. Светлые волосы уже седеют, лицо и руки сильно загорели. Он носил военную форму, светло-желтую футболку, сандалии без носков и напоминал стареющего выпускника университета.
– Извините, пожалуйста, – сказал он. – Я не знал, что у нас гости.
Райан с Бейкером начали подниматься.
– Пожалуйста, пожалуйста, сидите. – Он подошел к нам и протянул руку. – Я Дом.
Мы все пожали ему руку. Дом сел рядом.
– Хотите сока или лимонада?
Мы отказались.
– Значит, вы говорили с Хелен. Она сказала, вы интересуетесь нашей группой?
Бейкер кивнул.
– Наверное, нас можно назвать общиной, – засмеялся Дом. – Но не в обычном смысле. Мы отзвук диссидентской культуры хиппи семидесятых. Мы против наркотиков и загрязняющих среду химических веществ, но за чистоту, творчество и самоанализ. Живем и работаем вместе в мире и гармонии. Например, только что закончилось наше утреннее собрание. Там мы обсуждаем план на день и сообща решаем, что надо сделать и кому какое задание поручить. По большей части приготовление пиши, уборка, стирка. – Он улыбнулся. – По понедельникам иногда задерживаемся, потому что в этот день высказываются жалобы. – Снова улыбнулся. – Хотя они редко бывают.
Мужчина откинулся назад и сложил руки на коленях.
– Хелен сказала, вы спрашивали о телефонных звонках.
Шериф представился.
– А вы – Дом...
– Просто Дом. Мы не признаем фамилий.
– А мы признаем, – серьезно ответил Бейкер.
Повисла долгая пауза.
– Оуэнс. Но он давно умер. Я не был Домиником Оуэнсом много лет.
– Спасибо, мистер Оуэнс. – Бейкер сделал пометку в крошечном блокнотике на пружине. – Детектив Райан расследует дело об убийстве в Квебеке и считает, что жертва могла знать кого-то, кто жил или живет по вашему адресу.
– Квебек? – Дом широко распахнул глаза, и на загорелой коже проявились бледные морщинки. – Канада?
– Сюда звонили из дома в Сен-Жовите, – пояснил Райан. – Есть такая деревня в горах к северу от Монреаля.
Дом слушал с удивленным выражением лица.
– Имя Патриция Симоне вам о чем-то говорит?
Он покачал головой.
– Хайди Шнайдер?
Снова покачал.
– Извините. – Дом улыбнулся и слегка пожал плечами. – Я же говорил. Мы не признаем фамилий. Члены группы часто меняют свои имена. Каждого зовут так, как ему нравится.
– А как называется группа?
– Имена. Названия. Титулы. "Церковь Христа". "Народный храм". "Праведный путь". Какой эгоизм. Мы предпочитаем никак не называться.
– Сколько ваша община здесь живет, мистер Оуэнс? – спросил Райан.
– Пожалуйста, зовите меня Домом.
Райан молчал.
– Почти восемь лет.
– Где вы были прошлой осенью и летом?
– То тут, то там. Я путешествовал.
Райан вынул из кармана снимок и положил его на стол.
– Мы пытаемся выяснить местонахождение этой молодой женщины.
Дом нагнулся и изучил фотографию, разглаживая края пальцами, длинными и тонкими, с пучками золотистых волос на костяшках.
– Ее убили?
– Да.
– А мальчик?
– Брайан Гилберт.
Дом долго рассматривал их лица. А когда поднял голову, я не смогла понять выражение его глаз.
– Жаль, что я не могу вам помочь. Действительно жаль. Возможно, я спрошу о них на вечернем эмпирическом сеансе. На нем мы занимаемся самоанализом. Как раз подходящая обстановка.
Лицо Райана посуровело, он впился взглядом в Дома.
– Мне сейчас не до проповедей, мистер Оуэнс, и меня также не волнует, что вы считаете подходящей обстановкой. Есть факты. Звонили на ваш номер из дома, где убили Хайди Шнайдер. Жертва была в Бофорте прошлым летом. Я найду связь.
– Конечно, конечно. Какой ужас. Именно насилие и принуждает нас жить так, как мы живем.
Он закрыл глаза, будто призывая святые силы, потом открыл и внимательно оглядел каждого из нас.
– Давайте я объясню. Мы выращиваем свои овощи, цыплят, чтобы они потом несли яйца, ловим рыбу и собираем моллюсков. Некоторые члены общины работают в городе и приносят зарплату. У членов общины есть определенная система убеждений, которая заставляет нас отвергать общество, но мы не причиняем остальным зла. Мы живем просто и тихо. – Он глубоко вздохнул. – В общине есть круг постоянных членов, но остальные приходят и уходят. Наш стиль жизни подходит не всем. Возможно, ваша молодая женщина присоединилась к нам во время моего отсутствия. Даю слово, я поговорю с остальными, – пообещал Дом.
– Хорошо, – согласился Райан, – я тоже.
– Конечно. И пожалуйста, скажите, если я смогу чем-то помочь.
Тут в дом ворвалась молодая девушка с малышом на руках. Она смеялась и щекотала ребенка. Тот хихикал и отбивался пухлыми ручонками.
У меня в голове пронесся образ бледных пальчиков Малахии.
Увидев нас, женщина остановилась и скорчила гримасу.
– Ой, извините, – засмеялась она. – Я не знала, что здесь кто-то есть.
Малыш хлопнул ее по голове, и девушка провела пальцем по его животику. Ребенок извернулся и засучил ножками.
– Заходи, Катрин, – пригласил Дом. – Думаю, мы уже закончили.
Он вопросительно взглянул на Райана и Бейкера. Шериф взял шляпу и поднялся.
Ребенок повернулся на голос Дома, нашел его взглядом и начал вырываться. Катрин поставила его на пол, он посеменил к протянутым рукам, и Дом подхватил малыша. Ручонки последнего казались молочно-белыми по сравнению с темной шеей Дома.
Катрин присоединилась к нам.
– Сколько вашему ребенку? – спросила я.
– Четырнадцать месяцев, правда, Карли?
Она протянула палец, и Карли схватил его, потом потянулся к девушке. Дом вернул ребенка матери.
– Извините нас, – сказала Катрин, – надо поменять штанишки.
– Можно задать вам вопрос, пока вы не ушли? – Райан протянул фотографию. – Вы знаете этих людей?
Катрин изучала снимок, держа его подальше от Карли. Я следила за лицом Дома. Выражение нисколько не изменилось. Катрин покачала головой, потом отдала фото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92