— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Она посмотрела на радио так, как будто видела его впервые.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32», слышишь меня?
Далекий голос показался Мириам странно знакомым.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Мириам принялась крутить ручки и щелкать тумблерами, но у нее ничего не получалось.
— Тедди! Тедди! Я слышу тебя! — закричала она.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Она в отчаянии отшвырнула микрофон и бросилась из кабины. Раненые и те, кто ухаживал за ними, изумленно уставились на нее.
— Они здесь! Наши самолеты! Наши самолеты!
Салон наполнился радостными криками, и Мириам на мгновение остановилась. За ее спиной звучал голос Тедди Ласкова:
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня? Слышишь меня?
Мириам выскочила на крыло и закричала:
— Давид! Капитан Беккер!
Несколькими минутами ранее Беккер отправился к Питеру Кану, собираясь уговорить его подняться в кабину или, если из этого ничего не выйдет, попрощаться. Услышав взрыв ракеты, он сразу понял, в чем дело, и был уже на полпути к кабине, когда натолкнулся на Мириам Бернштейн. Не останавливаясь, он пробежал через салон по узкому проходу, ворвался в кабину и схватил микрофон.
— "Конкорд-02", «конкорд-02», это «Гавриил-32». Слышишь меня?
Сжимая микрофон дрожащей рукой, Беккер торопливо щелкал тумблерами:
— "Гавриил", это «конкорд-02». Слышу тебя! Очень хорошо слышу! Положение критическое! Повторяю, положение критическое! Арабы прорвали периметр! Ты понял, «Гавриил»?
Ласков едва не соскочил с кресла.
— Слышу тебя, «конкорд-02»! Слышу хорошо! Ситуация критическая — понял. Держитесь! Держитесь! Чарли-один-три-ноль с коммандос на подходе. Сможете продержаться?
Голос у Беккера дрогнул:
— Да. Нет. Не знаю. Ты можешь меня поддержать?
— Я пока еще не дошел. Мне приходится сбрасывать скорость. Буду на месте через... четыре минуты. Можешь показать свою позицию?
— Да, я включу бортовые фары.
— Понял. Как насчет Джей-Пи-4?
— Да. Да. У нас есть «молотовские коктейли»! Я отмечу границы нашей позиции. И ориентируйся на трассеры!
— Понял.
В кабину уже набилось несколько легкораненых. Один из них, парень из группы службы безопасности по имени Яффе, протолкался в салон и выбежал на крыло:
— Самолеты! Идут наши самолеты! Отметьте позицию! Подожгите керосин! Где Хоснер? Где Берг? Держитесь! Помощь идет!
Эсфирь Аронсон выскочила вслед за ним и спрыгнула с крыла на землю. Она упала, но тут же поднялась и побежала к западному склону, куда ушел со своей маленькой группой министр Ариэль Вейцман.
Все кричали, передавая друг другу счастливую новость, и через несколько минут ее знали уже не только израильтяне, но и ашбалы.
Риш и Хаммади подгоняли оставшихся бойцов, заставляя их идти к «конкорду», который становился теперь оплотом оборонявшихся.
Ашбалы, потерявшие немало своих товарищей, шли вперед неохотно. Каждый удачный выстрел со стороны израильтян вызывал в их рядах проклятия и недовольство. Многие не знали, что делать: идти вперед, чтобы завершить начатое, рискуя при этом оказаться в числе «потерь», или отступить, чтобы сохранить себе жизнь, но при этом, возможно, упустить шанс на участие в дележе добычи. Прибытие израильских самолетов резко изменило ситуацию. Ничего не оставалось, как захватить живьем по крайней мере нескольких израильтян, чтобы обменять их на свою жизнь, но сделать это следовало как можно быстрее.
Они вели огонь по самолету, когда Беккер включил бортовые фары. Опасаясь взрыва топлива, после которого заложников могло вообще не остаться, Риш приказал вести огонь только по пилотской кабине.
После того как израильтяне уничтожили «лир», ашбалы поняли, что времени у них совсем мало. По иронии судьбы самым безопасным местом для них теперь стал лайнер с находившимися в нем потенциальными заложниками. На то, чтобы попасть туда, оставалось несколько минут.
* * *
Министр иностранных дел вел свой отряд назад к «конкорду». С собой они несли тело полковника Томаса Ричардсона. Что касается Макклюра, то его искали, но не нашли. Вейцман уже поговорил с раввином Левином, который рассказал о том, что произошло в хижине. Вместе они приняли решение перенести раненых, включая Лейбера, из пастушьей хижины в багажное отделение лайнера, а остальных взять под строгую охрану.
Двое парней из Лиги Обороны Масада перенесли тело Иешуа Рубина в специально отрытую траншею.
Ибрагим Ариф сам вынес тело Абделя Джабари на руках, как спящего ребенка. На пороге он пошатнулся, но только покачал головой, когда ему предложили помощь. В глазах араба стояли слезы.
Сидевшая на крыле «конкорда» Мириам увидела своего погибшего друга и зажмурилась, чтобы не расплакаться. Потом поднялась и крикнула:
— Ариф!
Ибрагим, не знавший, что делать с покойником, поднял голову.
Мириам подошла к нему:
— Ариф, я любила его, как, я знаю, любил его и ты. Но теперь Абдель мертв, и мы должны похоронить его. Этого требуют обе наши религии. Пожалуйста, пойми меня. Сделай так, как они говорят.
Ариф попытался что-то сказать, но не смог совладать с голосом. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поддаться отчаянию:
— Абдель любил вас...
Ариф отвернулся и, пошатываясь под тяжестью ноши, зашагал прочь. Дойдя до траншеи, он остановился и посмотрел на уже лежавшее там тело Иешуа Рубина. Потом заглянул в открытые, но неживые глаза Джабари:
— Прощай, старый друг.
Ариф бережно положил тело араба на тело еврея и присыпал обоих землей. В этот момент два израильтянина с винтовками спрыгнули в узкую траншею. Сначала они почувствовали под собой что-то, потом увидели тела, но менять позицию было уже некогда, а другого укрытия рядом не оказалось.
— Если у вас нет оружия, вам лучше уйти, — сказал один из израильтян, сделав несколько выстрелов в пыльную завесу. — Они уже близко.
Ариф молча кивнул и направился к лайнеру. Жизнь, размышлял он, складывается из равных долей идиотизма, страха, иронии и боли. Как хорошо теперь, должно быть, Абделю, попавшему в прохладный сад, где течет вино и танцуют красавицы.
* * *
Второй пилот, Дэнни Лавон, первым заметил сигнальные огни. Позиция осажденных имела форму овала. С востока лайнер обстреливали зелеными трассирующими пулями. Ответный огонь со стороны «конкорда» был значительно слабее. Время от времени особенно густое облако пыли скрывало огни, и тогда ориентироваться приходилось по памяти. Находясь высоко над землей, Лавон видел солнце, уже поднявшееся над вершинами гор Загрос, но его лучи еще не коснулись Вавилона; отраженный же свет был слишком слаб, чтобы пробить поднятые ветром в воздух пыль и песок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126