— Не следует всегда думать только о собственных неудобствах, друг мой. То, что случилось, намного серьезнее и касается не только нас. — Он закурил. — Мне тревожно за тех евреев, которые рискнули своей репутацией и даже жизнью, положившись на добрую волю арабов.
— И все же меня больше беспокоит мое собственное благополучие. Я не верю в общую вину и не считаю себя виноватым.
Вина — еврейское чувство. — Он посмотрел на тарелку Джабари. — Вы не будете? Тогда, если позволите...
— Конечно.
Али переставил поднос соседа к себе на колени.
Джабари выпил арака.
— В любом случае логово льва не здесь, а там. — Он кивнул в направлении «лира». — Здесь мы среди соотечественников. И нам надо научиться смотреть им в глаза, не испытывая никакого дискомфорта. Не сомневайтесь, нас ждет общая судьба.
Ариф рассмеялся:
— Хорошо бы, если бы все вышло, как вы говорите. Даже если их в конце концов освободят, к нам отнесутся по-особому. И вы сами это понимаете. Логово льва и там, и здесь. Мы с вами люди, у которых нет ничего: ни страны, ни народа, ни рая. Мы обречены. Знаете, я бы, пожалуй, съел еще что-нибудь. Стюард!
* * *
«Лир» повернул на север, и «конкорд» последовал его примеру. Они уже миновали Саудовскую Аравию и вошли в воздушное пространство Ирака. Солнце висело над горизонтом, и на земле лежали длинные пурпурные тени. Беспокойство все больше овладевало Беккером.
— Полетное время?
— Полчаса, — ответил Кан.
Одна из особенностей Ближнего Востока, долгое время удивлявшая Беккера, — практически полное отсутствие сумерек. Свет и тьма приходят на смену друг другу едва ли не мгновенно. Посадить самолет где-либо, кроме аэродрома, в светлое время суток — задача очень нелегкая. Сделать же это в темноте — смертельный риск.
— Какой у нас расклад, Питер?
Кан знал, что имеет в виду командир, и уже успел заглянуть в таблицы.
— Солнце в этих местах садится в восемнадцать шестнадцать. Сумерки наступают через пять минут после заката. Сейчас восемнадцать ноль одна. Значит, в нашем распоряжений около двадцати минут светлого времени. Топлива хватит еще на двадцать девять минут. Приблизительно.
Над темнеющим впереди горизонтом уже появилась луна. В восточной части неба выступили звезды. Слева, в северной четверти, поднималась Полярная звезда. Тени на земле сгущались, меняя цвет с пурпурного на черный. Пустыня выглядела невероятно красивой.
Из раздумий Беккера вывел голос Кана:
— Смотрите, командир.
Беккер поднял голову. Далеко впереди и прямо по курсу равнина понижалась, а на бурой поверхности появилась зеленая полоса растительности. Между небольшими рощицами финиковых пальм синела лента реки. За этой рекой виднелась другая, такая же полноводная. Тигр и Евфрат. За Тигром вставали Иранские горы, высота которых, как знал Беккер, достигала тысячи метров. Судя по показаниям альтиметра, оба самолета шли сейчас на трехсотметровой высоте, и «лир», похоже, не собирался снижаться до привычных ста пятидесяти.
— Наверное, садиться будем где-то здесь, — сказал Гесс.
Беккер посмотрел вниз, на равнину между двумя великими реками. Месопотамия. Колыбель цивилизации. Какой приятный для глаза контраст после сотен километров бурой пустыни. Интересно, повернут ли они на север, к Багдаду? Он оглянулся, подсознательно ожидая увидеть дымный след ракеты. Ничего. Беккер закурил сигарету и повернулся к Гессу:
— Дальше поведу я.
«Лир» начал разворот, накренясь на левое крыло, и Беккер приступил к такому же маневру. Теперь он уже знал, что они не полетят в Багдад.
Гесс нажал кнопку, подавая сигнал пассажирам пристегнуть ремни, и подтянул к себе микрофон громкой связи:
— Мы приближаемся к месту посадки. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и не курите.
— Ты забыл их поблагодарить за то, что они выбрали «Эль-Аль», — усмехнулся Беккер.
— Не смешно, — сказал Кан.
— Топливо?
— Практически на нуле.
— Точнее?
Кан помедлил с ответом, потом со вздохом сказал:
— Может быть, пара тысяч литров.
Беккер кивнул. В благоприятных условиях этого хватило бы минут на пять полета. Если начать снижаться прямо сейчас, то он вполне справился бы с посадкой. Но благоприятных условий ждать не приходилось, а неблагоприятные могли потребовать маневра. Беккер напрягся, боясь, что услышит страшный звук тишины, означающий остановку двигателей.
«Лир» вышел из разворота под углом девяносто градусов и пошел на север по снижающейся траектории.
Вдалеке Беккер увидел прямую ленту дороги, вытянувшейся строго с севера на юг:
— Похоже, это и есть наша посадочная полоса.
Он тоже вышел из разворота и последовал за «лиром».
Гесс выпустил шасси и опустил закрылки в посадочное положение.
— Мне приходилось видеть и получше.
Солнце уже село, и дорога едва просматривалась. По обе стороны от нее тянулись заросли невысокого кустарника. Наступил самый ответственный момент.
Неожиданно в кабину ворвались Добкин и Хоснер. Генерал что-то кричал.
Беккер бросил на них сердитый взгляд:
— Вернитесь на свои места! Мне нужно посадить эту чертову банку!
Его никто не слушал.
— Мы проголосовали, — сказал Хоснер.
— Здесь вам не кнессет. Успокойтесь!
Внизу, по обе стороны от дороги, вспыхнули четыре пары огней, частично осветивших само полотно. Кто-то размахивал мощным фонариком, показывая, должно быть, символический торец полосы. «Лир» уже миновал его. Беккер потряс головой, сбрасывая усталость, и посмотрел на приборную доску. Все словно покрылось туманом. Он взглянул на дорогу. Огни мешали сориентироваться. В таких ситуациях усталые пилоты часто предпочитали садиться по Млечному Пути, а не по приборам.
Нередко случалось, что они принимали звезды за посадочные маяки, а реки за посадочные полосы. Беккер потер глаза.
Хоснер встал рядом с креслом:
— Мы проголосовали единогласно. В противном случае... Беккер не слушал. Приказав Гессу выпустить закрылки, он убрал тягу и теперь старался направить нос самолета между фонарей. Впереди виднелись хвостовые огни «лира».
— Какое еще голосование? О чем вы, черт возьми, говорите? Я пытаюсь посадить самолет на какую-то чертову дорогу, а вы... Что вам нужно?
— Бомба бесполезна на земле, — спокойно ответил Хоснер. — В крайнем случае она оторвет хвост.
— Продолжайте.
Беккер видел, как «лир» подпрыгнул, коснувшись земли. «Конкорд» пролетел над торцом полосы, и Беккер убрал газ. Лайнер уже нависал над землей.
— Мы проголосовали за то, чтобы драться. У моих людей есть кое-какое оружие. Вы можете посадить самолет в другом месте? — Он не выдержал и сорвался на крик.
Беккер уже чувствовал образовавшуюся под дельтовидными крыльями воздушную подушку. Мимо пролетали грузовики и люди с фонарями Дорога была неровная, и самолет сильно трясло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126