Она закрыла книгу и перевела дух.
— В общем, сам видишь: на Востоке и на Западе это совершенно разные животные. Китайский единорог символизирует мир и спокойствие, европейский — агрессию и похоть. Но что один, что другой — вымышленные существа, а раз так, то какими качествами их ни наделяй — все едино.
— Значит, единорогов в действительности не существует?
— Есть порода дельфинов, которых называют «единорогами», хотя если разобраться — это у них не рог, а клык верхней челюсти, проросший сквозь лобную кость. Прямой и длинный, два с половиной метра, покрыт резьбой наподобие дрели. Но эта тварь живет только в открытом море и слишком редка, чтобы люди могли так уж часто встречать ее в те времена. Зато в мезозое животные, подобные единорогам, были. Вот, например...
Она взяла «Археологию животных» и раскрыла где-то на второй половине.
— Вот это — два вида жвачных, обитавших на Североамериканском континенте в мезозойский период, то есть примерно двадцать миллионов лет назад. Справа — цинтетоцерус, слева — кураноцерус. Хотя и тот, и другой трехрогие, один рог больше других и отстоит отдельно.
Я взял у нее книгу и посмотрел на картинку. Цинтетоцерус сильно смахивал на гибрид пони с оленем. Два рога у него располагались на голове, как у коровы, а еще один, длинный, красовался на кончике носа, разветвляясь на манер буквы «у». В отличие от него, у кураноцеруса была морда пошире, два рога на голове напоминали оленьи, а еще один — длинный и острый — торчал изо лба, круто загибаясь назад. Абсолютно нелепые создания.
— Но почти все звери с нечетным числом рогов постепенно исчезли с лица Земли, — продолжала она, забирая у меня книгу. — По крайней мере, среди млекопитающих ни однорогих, ни трех-, ни пяти-, ни семирогих практически не осталось. Всех смыло эволюцией. А если точнее, они с самого начала были выкидышами эволюции. Причем, не только среди млекопитающих: существовал и трехрогий динозавр — гигантский трицератопс, но и он считается редчайшим исключением. Рога для животного — прицельное оружие ближнего боя, поэтому в третьем роге никакой нужды нет. Это ясно на примере обычной вилки. Три зубца вонзать труднее, чем два, верно? Давить сильнее приходится. Более того: если один рог случайно зацепится за что-нибудь, остальные два тоже не воткнутся куда нужно. А уж если драться со многими противникам сразу, очень трудно срочно вынуть три рога из одного врага, чтобы тут же вонзить в другого...
— Слишком большое сопротивление, и слишком долго вынимать, — кивнул я.
— Именно так! — подтвердила она, тыча три пальца мне в грудь. — Это и есть основной недостаток многорогости. Низкая выживаемость. В этом смысле два рога или даже один куда эффективнее. У однорогости, впрочем, другое слабое место... Хотя сперва, наверное, лучше рассказать о целесообразности именно двух рогов. Самое ценное в двух рогах -то, что они разделяют нагрузку на две стороны. Поведение многих животных определяется как раз тем, что они поддерживают баланс между своими правой и левой половинами, равномерно распределяя силы по всему телу. Потому и ноздри в носу две, и во рту левая и правая части функционируют автономно. Пупок, конечно, всего один — но это, в каком-то смысле, уже рудимент.
— А пенис? — спросил я.
— Пенис составляет пару с влагалищем. Как сосиска с булкой в хотдоге.
— В самом деле... — только и сказал я. Что тут еще сказать?
— Но главное — глаза. Это контрольный пункт как при защите, так и при нападении, поэтому рациональнее всего, когда рога располагаются у самых глаз. Хороший пример — носорог. В принципе, он-то и является единорогом. А знаешь, почему? Потому что ужасно близорук. Однорогость — следствие близорукости. Один дефект породил другой. А выживал он до сих пор лишь потому, что травоядный и покрыт мощным панцирем. Потому и защищаться особо не нужно. В этом смысле он ничем не отличается от трицератопса. И все-таки настоящий единорог, если судить по картинкам, совсем не такой. И панциря нет, да и выглядит гораздо, хм...
— Беззащитнее, — подсказал я.
— Вот-вот. Защита у него такая же безнадежная, как у оленя. А если он еще и близорук, ему просто крышка. Ни острое обоняние, ни чуткий слух не спасут, если ты в западне, а защищаться практически нечем. Охотиться на такое животное — все равно что палить по домашнему гусю из дробовика. Следующий недостаток одного рога: потерял его — и твоя песенка спета. Жизнь однорогих — это путешествие через пустыню Сахара без сменных покрышек. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— И, наконец, последний минус: один рог очень трудно куда-либо с силой вонзить. Ну, сравни, например, как действуют наши задние и передние зубы. Коренными кусать легче, правда? Потому что в нашем теле срабатывает элементарный принцип рычага. Чем дальше объект от центра тяжести, тем труднее применить к нему силу... В общем, теперь ты сам понимаешь: единорог — не животное, а какой-то ходячий дефект. И с точки зрения эволюции он — бракованная игрушка.
— Да, теперь кое-что понятно, — сказал я. — А ты здорово объясняешь.
Польщенная, она рассмеялась и снова погладила меня пальцами по груди.
— Но и это еще не все. Если рассуждать логически, только одно условие могло бы уберечь таких несовершенных тварей от полного вымирания. И это — самая важная часть моего рассказа. Как думаешь, что это за условие?
Скрестив руки на груди, я задумался на минуту-другую, но на ум пришло только одно:
— Отсутствие естественных врагов?
— Умница! — Она наградила меня поцелуем. — А теперь смоделируй ситуацию, в которой у них нет естественных врагов.
— Ну, во-первых, они должны обитать в изоляции от остального мира. Чтобы к ним не могли проникнуть никакие хищники. Что-нибудь вроде «Затерянного мира» Конан-Дойля — высокогорное плато, или глубокий кратер, или еще какая-то зона, обнесенная горами или стеной...
— Молодчина! — снова похвалила она и подушечками пальцев пробежала, как по струнам, по моим ребрам напротив сердца. — Так вот, существует одна архивная запись. Согласно ей, именно в таком месте, похожем на твое описание, и нашли череп единорога.
Я судорожно сглотнул. Проблуждав в неизвестности, я вышел-таки на тропинку, ведущую к Истине.
— Это случилось в России в сентябре 1917 года...
— Первая мировая война, — попробовал вспомнить я. — Месяц до Октябрьской революции. Правительство Керенского накануне восстания большевиков.
— Один русский солдат обнаружил его, когда рыл окоп на линии германо-украинского фронта. Солдат принял находку за череп обычной коровы, отбросил в сторону и продолжал рыть свой окоп. И если бы не случайность, тайна веков, лишь на минуту увидевшая свет, так и осталась бы погребенной во мраке истории. Но вышло так, что командовал этим отрядом молоденький ротмистр, мобилизованный на войну прямо из аспирантуры Петроградского университета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121