- Казалось, он чувствует себя с ней не в своей тарелке. - Мисс Линдси, я такой, каким меня сделала жизнь, не больше и не меньше. Я не простой человек с его нехитрыми, понятными амбициями. Я наблюдал за вами и Джебом Хардакром через окно, и мне пришло в голову, что я мог бы жизнь продать за подобные минуты. Я мог бы стать возчиком с пампушкой женой и восьмерыми детишками…
- Прекратите! - оборвала она его. - Не говорите мне, что вы и в самом деле мечтаете об этом! Это лицемерие чистой воды.
- Я не говорил, что мечтаю об этом. Я сказал, что могу представить, как я мечтаю об этом.
- Не стоит мне снова спрашивать, чего вы хотите, не так ли? - Ей хотелось сдобрить слова сарказмом, но при воспоминании об обжигающей сладости его поцелуя рука сама собой потянулась к губам. Может ли женщина затушить огонь, если он уже загорелся в ее сердце? Он полыхает в ее теле. В ее душе. Неодолимая жажда вновь ощутить его прикосновение.
Он лениво пробежался пальцами по каминной полке, осторожно касаясь часов и фарфора.
- Я хотел поцеловать вас, потому что вы - это вы. Вот и все. Джимми мог передать вам записку и без этого. Мне просто хотелось.
- Как мило с вашей стороны брать все, что вам захочется!
Мамин стаффордширский кувшинчик врезался в камин и разлетелся на мелкие кусочки.
- Что мне захочется? - сорвался он на крик. Эти три слова вырвались у него прежде, чем он смог обрести над собой контроль. - Да, я использую вас, не стану отрицать. Как же без этого? Таковы требования сложившейся ситуации. Это как брак по расчету.
- В самом деле, - сказала она. - Причем, по моим наблюдениям, расчет в подобных союзах всегда на стороне мужчины.
- Значит, вы полагаете, что джентльмены пользуются дамами и угнетают их? Вы поэтому чувствуете себя легко и свободно лишь с Хардакрами, Робертсонами, крестьянами да фермерами, которые не станут досаждать вам всякими глупостями?
- Не знаю. Но одно я знаю точно - вы только что разбили любимый кувшин моей матери.
- Я куплю ей новый. - Он поглядел на осколки. Неловкость проникла в самые затаенные уголки души, вытеснив оттуда и удивление, и боль. Пенни встала.
- Не все можно просто взять и заменить. Этот кувшин - подарок дяди Горацио. Как вернуть его обратно? - Он отступил в сторону, когда она наклонилась и начала подбирать осколки. Руки ее дрожали. - И что теперь? Теперь, когда вы разбили остатки доверия, которое я к вам питала?
- Это вам решать, - серьезно заявил он. - Согласитесь ли вы помочь Глариену, несмотря на меня?
Коричнево-белый фарфор уже не собрать и не склеить. «Я хотел поцеловать вас, потому что вы - это вы». Она вернулась к своему креслу и сложила остатки кувшина на столе. Он смотрел на осколки с таким выражением, словно не мог понять, как кто-то может расстроиться из-за подобной мелочи.
Она сложила руки на коленях и посмотрела на него снизу вверх:
- Я не знаю.
- Потому что мужчинам никогда нельзя доверять в браке по расчету? Может, вы и правы. - Он пожал плечами, сделал несколько шагов и принялся пристально разглядывать часы, как будто впервые видел подобную диковину. - Вы поэтому никогда не выходили замуж?
Она затряслась, как в лихорадке, и выдала ему правду:
- Я была замужем.
На секунду ей почудилось, что всем вещам на камине грозит смертельная опасность: часам, вазам, подсвечникам, пастушке из Челси. Но он просто поднес руки к голове и тут же в ярости опустил их. Ноздри его раздувались, как у загнанной лошади, несущейся сквозь ночь в бешеной скачке.
- Какого черта вы тут плетете - вы были замужем?
- Это не важно и не имеет никакого отношения к делу.
- Почему я не знал об этом? Господь Вседержитель! Вы не носите фамилию мужа. - Последняя фраза прозвучала как обвинение в смертном грехе.
- Я вдова. Он… брак был не слишком долгим. В тот момент мне было проще вернуть свою девичью фамилию.
Он подошел к окну и прижался лбом к стеклу.
- О Боже! Мне очень жаль! Я сочувствую вам, какая потеря. Я не хотел причинить вам боль…
- Это было давно, да и потеря не слишком велика. - Ложь была настолько чудовищной, что она испугалась, как бы пол не разверзся у нее под ногами и не поглотил ее. Потеря не слишком велика! Она заставила себя взглянуть на него и выдавить улыбку. - В соболезнованиях и вежливых вопросах нет никакой необходимости.
Он повернул голову и устремил на нее пронзительный взгляд.
- О Боже! Зачем вы говорите мне вес это? Неужели не понимаете, как опасно признаваться мне в подобных вещах?
- Опасно! Почему?
- Если вы не понимаете, тогда вы не столь коварны, как я думал.
Сердце ее бешено колотилось в груди.
- Не вижу разницы.
Он повернулся и сел на подоконник.
- Я об искушении речь веду. - Он протянул к ней руки. - Вы же не можете не понимать этого! Искушение терзает меня. Я боролся с ним. То, что я сейчас узнал, только осложняет борьбу.
Она опустила взгляд, стараясь говорить легко и непринужденно:
- Вы пытаетесь заставить меня остаться здесь, в этом коттедже? Хотите, чтобы я не вернулась в Раскалл-Холл? Честное слово, я искренне не понимаю, зачем вам это.
Свет свечи гладил его лицо, лицо сказочного принца, затерявшегося в полуночном лесу.
- Потому что я думаю, что должен подружиться с вами. Я не знаю, что еще мы можем сделать. Мы связаны друг с другом. Я, конечно, инициатор, но на самом деле у меня тоже не было выбора. - Он обхватил голову руками и наклонился вперед. - Не думайте, что я хочу обидеть вас! Нет, не хочу. Я ничем не хочу вас обидеть. Но что поделаешь, мы приговорены к браку по расчету, и я думаю, все будет намного проще, если мы станем друзьями… Если я смогу научиться быть другом.
Она не сводила взгляда с коленей, с крохотных полосок и цветочков на ткани платья.
- Я не знаю, могут ли мужчины и женщины… Я не знаю, возможна ли в данных обстоятельствах настоящая дружба.
- Из-за поцелуя? - Он закрыл лицо руками, уперев локти в колени. До чего же он красив, само воплощение страсти! - Тогда как же мне вести себя с вами? Как вам вести себя со мной? Я словно существо из другого мира, внезапно заброшенное в эту деревенскую жизнь. Это ваше место, не мое. Если я стану обращаться с вами, как обращаюсь со всеми прочими из моей жизни, я непременно сделаю вам больно. Я следил за вами. Заставил вас трястись от страха. Ничто из того, что я предлагал вам, не было искренним, кроме… кроме того, что произошло под омелой. Я был искренним, Пенни. Искренним. Но я боюсь этого. И теперь еще больше, когда вы сказали мне, что были замужем.
Маленькие цветочки бежали парами по каждой стороне полосок.
- Потому что вы считали меня неопытной. Вы ошиблись. Какая разница?
- Разницы быть не должно, не так ли? Но она есть. Считать вас девственницей… это словно узда для моих страстей. Мне так было легче. - Он вздрогнул.
Крохотные огоньки пламени плясали на знакомых уютных вещах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
- Прекратите! - оборвала она его. - Не говорите мне, что вы и в самом деле мечтаете об этом! Это лицемерие чистой воды.
- Я не говорил, что мечтаю об этом. Я сказал, что могу представить, как я мечтаю об этом.
- Не стоит мне снова спрашивать, чего вы хотите, не так ли? - Ей хотелось сдобрить слова сарказмом, но при воспоминании об обжигающей сладости его поцелуя рука сама собой потянулась к губам. Может ли женщина затушить огонь, если он уже загорелся в ее сердце? Он полыхает в ее теле. В ее душе. Неодолимая жажда вновь ощутить его прикосновение.
Он лениво пробежался пальцами по каминной полке, осторожно касаясь часов и фарфора.
- Я хотел поцеловать вас, потому что вы - это вы. Вот и все. Джимми мог передать вам записку и без этого. Мне просто хотелось.
- Как мило с вашей стороны брать все, что вам захочется!
Мамин стаффордширский кувшинчик врезался в камин и разлетелся на мелкие кусочки.
- Что мне захочется? - сорвался он на крик. Эти три слова вырвались у него прежде, чем он смог обрести над собой контроль. - Да, я использую вас, не стану отрицать. Как же без этого? Таковы требования сложившейся ситуации. Это как брак по расчету.
- В самом деле, - сказала она. - Причем, по моим наблюдениям, расчет в подобных союзах всегда на стороне мужчины.
- Значит, вы полагаете, что джентльмены пользуются дамами и угнетают их? Вы поэтому чувствуете себя легко и свободно лишь с Хардакрами, Робертсонами, крестьянами да фермерами, которые не станут досаждать вам всякими глупостями?
- Не знаю. Но одно я знаю точно - вы только что разбили любимый кувшин моей матери.
- Я куплю ей новый. - Он поглядел на осколки. Неловкость проникла в самые затаенные уголки души, вытеснив оттуда и удивление, и боль. Пенни встала.
- Не все можно просто взять и заменить. Этот кувшин - подарок дяди Горацио. Как вернуть его обратно? - Он отступил в сторону, когда она наклонилась и начала подбирать осколки. Руки ее дрожали. - И что теперь? Теперь, когда вы разбили остатки доверия, которое я к вам питала?
- Это вам решать, - серьезно заявил он. - Согласитесь ли вы помочь Глариену, несмотря на меня?
Коричнево-белый фарфор уже не собрать и не склеить. «Я хотел поцеловать вас, потому что вы - это вы». Она вернулась к своему креслу и сложила остатки кувшина на столе. Он смотрел на осколки с таким выражением, словно не мог понять, как кто-то может расстроиться из-за подобной мелочи.
Она сложила руки на коленях и посмотрела на него снизу вверх:
- Я не знаю.
- Потому что мужчинам никогда нельзя доверять в браке по расчету? Может, вы и правы. - Он пожал плечами, сделал несколько шагов и принялся пристально разглядывать часы, как будто впервые видел подобную диковину. - Вы поэтому никогда не выходили замуж?
Она затряслась, как в лихорадке, и выдала ему правду:
- Я была замужем.
На секунду ей почудилось, что всем вещам на камине грозит смертельная опасность: часам, вазам, подсвечникам, пастушке из Челси. Но он просто поднес руки к голове и тут же в ярости опустил их. Ноздри его раздувались, как у загнанной лошади, несущейся сквозь ночь в бешеной скачке.
- Какого черта вы тут плетете - вы были замужем?
- Это не важно и не имеет никакого отношения к делу.
- Почему я не знал об этом? Господь Вседержитель! Вы не носите фамилию мужа. - Последняя фраза прозвучала как обвинение в смертном грехе.
- Я вдова. Он… брак был не слишком долгим. В тот момент мне было проще вернуть свою девичью фамилию.
Он подошел к окну и прижался лбом к стеклу.
- О Боже! Мне очень жаль! Я сочувствую вам, какая потеря. Я не хотел причинить вам боль…
- Это было давно, да и потеря не слишком велика. - Ложь была настолько чудовищной, что она испугалась, как бы пол не разверзся у нее под ногами и не поглотил ее. Потеря не слишком велика! Она заставила себя взглянуть на него и выдавить улыбку. - В соболезнованиях и вежливых вопросах нет никакой необходимости.
Он повернул голову и устремил на нее пронзительный взгляд.
- О Боже! Зачем вы говорите мне вес это? Неужели не понимаете, как опасно признаваться мне в подобных вещах?
- Опасно! Почему?
- Если вы не понимаете, тогда вы не столь коварны, как я думал.
Сердце ее бешено колотилось в груди.
- Не вижу разницы.
Он повернулся и сел на подоконник.
- Я об искушении речь веду. - Он протянул к ней руки. - Вы же не можете не понимать этого! Искушение терзает меня. Я боролся с ним. То, что я сейчас узнал, только осложняет борьбу.
Она опустила взгляд, стараясь говорить легко и непринужденно:
- Вы пытаетесь заставить меня остаться здесь, в этом коттедже? Хотите, чтобы я не вернулась в Раскалл-Холл? Честное слово, я искренне не понимаю, зачем вам это.
Свет свечи гладил его лицо, лицо сказочного принца, затерявшегося в полуночном лесу.
- Потому что я думаю, что должен подружиться с вами. Я не знаю, что еще мы можем сделать. Мы связаны друг с другом. Я, конечно, инициатор, но на самом деле у меня тоже не было выбора. - Он обхватил голову руками и наклонился вперед. - Не думайте, что я хочу обидеть вас! Нет, не хочу. Я ничем не хочу вас обидеть. Но что поделаешь, мы приговорены к браку по расчету, и я думаю, все будет намного проще, если мы станем друзьями… Если я смогу научиться быть другом.
Она не сводила взгляда с коленей, с крохотных полосок и цветочков на ткани платья.
- Я не знаю, могут ли мужчины и женщины… Я не знаю, возможна ли в данных обстоятельствах настоящая дружба.
- Из-за поцелуя? - Он закрыл лицо руками, уперев локти в колени. До чего же он красив, само воплощение страсти! - Тогда как же мне вести себя с вами? Как вам вести себя со мной? Я словно существо из другого мира, внезапно заброшенное в эту деревенскую жизнь. Это ваше место, не мое. Если я стану обращаться с вами, как обращаюсь со всеми прочими из моей жизни, я непременно сделаю вам больно. Я следил за вами. Заставил вас трястись от страха. Ничто из того, что я предлагал вам, не было искренним, кроме… кроме того, что произошло под омелой. Я был искренним, Пенни. Искренним. Но я боюсь этого. И теперь еще больше, когда вы сказали мне, что были замужем.
Маленькие цветочки бежали парами по каждой стороне полосок.
- Потому что вы считали меня неопытной. Вы ошиблись. Какая разница?
- Разницы быть не должно, не так ли? Но она есть. Считать вас девственницей… это словно узда для моих страстей. Мне так было легче. - Он вздрогнул.
Крохотные огоньки пламени плясали на знакомых уютных вещах:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102