Он заметил множество шрамов, пересекавших его руки и грудь.
— Очень бы хотелось знать, что ты ей скажешь, — признался Бэйн, — ты ведь и сам знаешь, что тебе не следует участвовать в этом поединке. Это безумие.
— Бои гладиаторов — всегда безумие, Бэйн. Но мне не по силам это изменить. Ферма на грани банкротства, а моя доля в Оризисе ничего не стоит. Все, что у меня есть, — моя репутация и имя. Деньги, которые я заработаю, обеспечат Кару по крайней мере до замужества. Я назначил ее опекуном Горена, он позаботится о ней как следует.
— Ты говоришь так, будто собираешься умереть.
— Умру я или нет, но в любом случае Кара будет защищена.
В присутствии Кровавых Монахов Персису Альбитану всегда было не по себе. «Мне ведь нечего бояться», — думал Персис, но монахи всегда отличались умением нагонять страх и чувство вины. Он взглянул на монаха и с досадой заметил, что тот смотрит на него, не отрываясь. Монах был выбрит налысо, как и все монахи, с раздвоенной, выкрашенной в красный цвет бородкой. На нем была бледно-золотая туника длиной чуть ниже колен, без всяких украшений, только медальон с серым камнем в обрамлении тусклого металла.
— Вы уверены, что не хотите присесть? — поинтересовался Персис. — Они ведь могут и опоздать.
— Мне очень удобно, Персис Альбитан, — проговорил монах, и, услышав свое имя, Персис внутренне содрогнулся.
— Итак, — проговорил он, выдавливая улыбку, — это ваш первый визит в Гориазу?
— Нет, я приезжал весной, чтобы арестовать двух предателей.
— Ну конечно же, теперь я вспомнил. Как дела в Городе?
— Какие «дела»?
Персис почувствовал, как по спине градом катится пот.
— Уже много времени — почти два года — прошло с моего последнего приезда в великий Город, и мне хотелось бы знать… — «Что мне хотелось бы знать, — думал он, почти паникуя, — сколько невинных людей ты вытащил из собственных постелей и сжег у позорного столба? Каких пределов жестокости и бессердечия смог достичь? »
— Тебе хотелось бы что-то знать, — подсказал монах.
— Я так скучаю по Городу, — сказал Персис, вновь обретая спокойствие, — по театрам, обеденным залам, собраниям, компаниям. Время идет, и хочется знать, осталось ли все так же, как запечатлено в золотых чертогах памяти. Я всегда с нетерпением жду новостей из Города, они помогают хоть немного унять тоску по дому:
— Город по-прежнему красив, но ересь, словно чума, проникает повсюду, поэтому ее нужно обнаруживать и уничтожать без промедления.
— Абсолютно правильно!
— Сколько сторонников культа Древа осело, в Гориазе? — спросил монах.
— Не знаю ни одного, — солгал Персис.
— Они здесь, я чувствую их отвратительный запах. Открылась дверь, и вошел маленький раб Норвин. Увидев монаха, он отвесил низкий поклон, а затем повернулся к Персису.
— Посланцы Палантеса ждут внизу, — сообщил он. Персис почувствовал огромное облегчение.
— Проведи их наверх, — велел он.
Норвин снова поклонился монаху и, пятясь, вышел из маленькой комнаты. В то время все сделки более чем на тысячу золотых должны были совершаться в присутствии монаха, который удерживал два процента от суммы сделки.
— Насколько я понял, Свирепый возвращается на арену? — спросил монах.
— Да, это правда. Вам нравятся гладиаторские бои?
— Именно-храбрость делает нашу цивилизацию великой, — заявил монах, — гражданам полезно смотреть на проявления военного мастерства.
Дверь снова открылась, и вошел Норвин, а затем двое незнакомцев. Оба были среднего возраста, в дорогой одежде, плащи оторочены мехом горностая. Увидев монаха, оба поклонились. С огромной радостью Персис заметил, что присутствие монаха заставляет их нервничать ничуть не меньше, чем его. Да и кто бы не нервничал? За десять лет они превратились из ордена монахов-ученых, ведущих историю Города, в самую страшную организацию на земле.
Первый из незнакомцев, высокий, мощный мужчина с длинными черными, собранными в хвост волосами, с поклоном подал Персису два папируса.
— Лорд Абсикус посылает вам привет. Я Джаин — первый раб цирка Палантес, а это мой помощник, Таниан.
«Даже их рабы одеты лучше, чем я», — подумал Перс подмечая высокое качество длинной шерстяной туники, отделанной золотом, с головой орла, вышитой черным шелком на груди.
Персис приподнялся со стула и погрузился в изучение свитков. Это были стандартные договоры, кратко излагающие подлежащие выплате суммы и условия проведения боев. Он внимательно прочитал каждый из пунктов. Дойдя до конца, Персис в сомнении посмотрел на Джайна.
— Здесь говорится, что цирк Оризис должен оплатить расходы по переезду и проживанию цирка Палантес. Это не упоминалось на предыдущих переговорах.
— Наверное, по недосмотру, — попробовал объяснить Джаин.
— Этот пункт будет исключен, — настаивал Персис.
— Думаю, что нет, — возразил Джаин, — вы получаете кругленькую сумму за участие в этом… маленьком турнире. Лорд Абсикус очень ясно дал мне понять, что в договоре не будет никаких изменений.
— Ну что ж, что я могу сказать… — проговорил Персис и, взглянув в темные глаза Джайна, увидел в них победоносный блеск и едва прикрытое презрение.
Он грустно улыбнулся монаху:
— Простите, что потратил ваше время, сэр.
Он встал, подобрал полы плаща и пошел к двери.
— Куда вы? — вырвалось у Джайна.
— В купальню. Собираюсь как следует отдохнуть и сделать массаж. Передайте мое почтение лорду Абсикусу.
— Но ведь вы не подписали договор! У двери Персис остановился.
— Никакого договора не будет, — сказал он и вышел.
— Подождите! — взревел Джаин, поднимаясь со стула так быстро, что стул опрокинулся. Он выбежал за Персисом и настиг его в коридоре. — Послушайте, мы ведь разумные люди, давайте все обсудим.
— Здесь нечего обсуждать, — заявил Персис, — либо мы убираем этот пункт и подписываем договор, либо я ухожу.
Джаин пододвинулся вплотную, и Персис почувствовал запах духов на его ухоженных руках.
— Давайте будем откровенны, сэр, вы в долгах, на грани банкротства. Этот договор просто спасение для вас. Вы ведь не хотите, чтобы он сорвался?
— Прощайте, — сказал Персис, раскрыл наружную дверь и вышел на залитую солнцем улицу.
— Я согласен, — закричал Джаин, — мы уберем этот пункт, давайте покончим с этим.
Персис секунду поколебался и вернулся в комнату. Позже, когда все посетители ушли, появился Норвин.
— Если бы ты мог управлять цирком так же хорошо, как ведешь переговоры, мы никогда бы не оказались в нынешней ситуации.
— Прямо комплимент.
— Черт, я не собирался делать тебе комплимент, должно быть, я неправильно выразился.
Персис усмехнулся:
— Завтра наши долги будут погашены, и не придется выплачивать проценты. Нужно беречь репутацию фирмы ради следующего сезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Очень бы хотелось знать, что ты ей скажешь, — признался Бэйн, — ты ведь и сам знаешь, что тебе не следует участвовать в этом поединке. Это безумие.
— Бои гладиаторов — всегда безумие, Бэйн. Но мне не по силам это изменить. Ферма на грани банкротства, а моя доля в Оризисе ничего не стоит. Все, что у меня есть, — моя репутация и имя. Деньги, которые я заработаю, обеспечат Кару по крайней мере до замужества. Я назначил ее опекуном Горена, он позаботится о ней как следует.
— Ты говоришь так, будто собираешься умереть.
— Умру я или нет, но в любом случае Кара будет защищена.
В присутствии Кровавых Монахов Персису Альбитану всегда было не по себе. «Мне ведь нечего бояться», — думал Персис, но монахи всегда отличались умением нагонять страх и чувство вины. Он взглянул на монаха и с досадой заметил, что тот смотрит на него, не отрываясь. Монах был выбрит налысо, как и все монахи, с раздвоенной, выкрашенной в красный цвет бородкой. На нем была бледно-золотая туника длиной чуть ниже колен, без всяких украшений, только медальон с серым камнем в обрамлении тусклого металла.
— Вы уверены, что не хотите присесть? — поинтересовался Персис. — Они ведь могут и опоздать.
— Мне очень удобно, Персис Альбитан, — проговорил монах, и, услышав свое имя, Персис внутренне содрогнулся.
— Итак, — проговорил он, выдавливая улыбку, — это ваш первый визит в Гориазу?
— Нет, я приезжал весной, чтобы арестовать двух предателей.
— Ну конечно же, теперь я вспомнил. Как дела в Городе?
— Какие «дела»?
Персис почувствовал, как по спине градом катится пот.
— Уже много времени — почти два года — прошло с моего последнего приезда в великий Город, и мне хотелось бы знать… — «Что мне хотелось бы знать, — думал он, почти паникуя, — сколько невинных людей ты вытащил из собственных постелей и сжег у позорного столба? Каких пределов жестокости и бессердечия смог достичь? »
— Тебе хотелось бы что-то знать, — подсказал монах.
— Я так скучаю по Городу, — сказал Персис, вновь обретая спокойствие, — по театрам, обеденным залам, собраниям, компаниям. Время идет, и хочется знать, осталось ли все так же, как запечатлено в золотых чертогах памяти. Я всегда с нетерпением жду новостей из Города, они помогают хоть немного унять тоску по дому:
— Город по-прежнему красив, но ересь, словно чума, проникает повсюду, поэтому ее нужно обнаруживать и уничтожать без промедления.
— Абсолютно правильно!
— Сколько сторонников культа Древа осело, в Гориазе? — спросил монах.
— Не знаю ни одного, — солгал Персис.
— Они здесь, я чувствую их отвратительный запах. Открылась дверь, и вошел маленький раб Норвин. Увидев монаха, он отвесил низкий поклон, а затем повернулся к Персису.
— Посланцы Палантеса ждут внизу, — сообщил он. Персис почувствовал огромное облегчение.
— Проведи их наверх, — велел он.
Норвин снова поклонился монаху и, пятясь, вышел из маленькой комнаты. В то время все сделки более чем на тысячу золотых должны были совершаться в присутствии монаха, который удерживал два процента от суммы сделки.
— Насколько я понял, Свирепый возвращается на арену? — спросил монах.
— Да, это правда. Вам нравятся гладиаторские бои?
— Именно-храбрость делает нашу цивилизацию великой, — заявил монах, — гражданам полезно смотреть на проявления военного мастерства.
Дверь снова открылась, и вошел Норвин, а затем двое незнакомцев. Оба были среднего возраста, в дорогой одежде, плащи оторочены мехом горностая. Увидев монаха, оба поклонились. С огромной радостью Персис заметил, что присутствие монаха заставляет их нервничать ничуть не меньше, чем его. Да и кто бы не нервничал? За десять лет они превратились из ордена монахов-ученых, ведущих историю Города, в самую страшную организацию на земле.
Первый из незнакомцев, высокий, мощный мужчина с длинными черными, собранными в хвост волосами, с поклоном подал Персису два папируса.
— Лорд Абсикус посылает вам привет. Я Джаин — первый раб цирка Палантес, а это мой помощник, Таниан.
«Даже их рабы одеты лучше, чем я», — подумал Перс подмечая высокое качество длинной шерстяной туники, отделанной золотом, с головой орла, вышитой черным шелком на груди.
Персис приподнялся со стула и погрузился в изучение свитков. Это были стандартные договоры, кратко излагающие подлежащие выплате суммы и условия проведения боев. Он внимательно прочитал каждый из пунктов. Дойдя до конца, Персис в сомнении посмотрел на Джайна.
— Здесь говорится, что цирк Оризис должен оплатить расходы по переезду и проживанию цирка Палантес. Это не упоминалось на предыдущих переговорах.
— Наверное, по недосмотру, — попробовал объяснить Джаин.
— Этот пункт будет исключен, — настаивал Персис.
— Думаю, что нет, — возразил Джаин, — вы получаете кругленькую сумму за участие в этом… маленьком турнире. Лорд Абсикус очень ясно дал мне понять, что в договоре не будет никаких изменений.
— Ну что ж, что я могу сказать… — проговорил Персис и, взглянув в темные глаза Джайна, увидел в них победоносный блеск и едва прикрытое презрение.
Он грустно улыбнулся монаху:
— Простите, что потратил ваше время, сэр.
Он встал, подобрал полы плаща и пошел к двери.
— Куда вы? — вырвалось у Джайна.
— В купальню. Собираюсь как следует отдохнуть и сделать массаж. Передайте мое почтение лорду Абсикусу.
— Но ведь вы не подписали договор! У двери Персис остановился.
— Никакого договора не будет, — сказал он и вышел.
— Подождите! — взревел Джаин, поднимаясь со стула так быстро, что стул опрокинулся. Он выбежал за Персисом и настиг его в коридоре. — Послушайте, мы ведь разумные люди, давайте все обсудим.
— Здесь нечего обсуждать, — заявил Персис, — либо мы убираем этот пункт и подписываем договор, либо я ухожу.
Джаин пододвинулся вплотную, и Персис почувствовал запах духов на его ухоженных руках.
— Давайте будем откровенны, сэр, вы в долгах, на грани банкротства. Этот договор просто спасение для вас. Вы ведь не хотите, чтобы он сорвался?
— Прощайте, — сказал Персис, раскрыл наружную дверь и вышел на залитую солнцем улицу.
— Я согласен, — закричал Джаин, — мы уберем этот пункт, давайте покончим с этим.
Персис секунду поколебался и вернулся в комнату. Позже, когда все посетители ушли, появился Норвин.
— Если бы ты мог управлять цирком так же хорошо, как ведешь переговоры, мы никогда бы не оказались в нынешней ситуации.
— Прямо комплимент.
— Черт, я не собирался делать тебе комплимент, должно быть, я неправильно выразился.
Персис усмехнулся:
— Завтра наши долги будут погашены, и не придется выплачивать проценты. Нужно беречь репутацию фирмы ради следующего сезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119