— Этого я не знал, — ответил он. — Однако злоба кипела только в нем. Вы пойдете завтра на собрание, которое устраивает Пастырь?
— Возможно.
— Для меня было бы большой честью, если бы вы и ваши дети позволили мне вас сопровождать.
— Простите меня, менхир, — сказала Бет. — Но по-моему, вас поджидает беда, и я не могу позволить моим детям находиться в вашем опасном обществе.
— Я понимаю. Разумеется, вы правы.
— Будь я без детей… ответ, возможно, был бы другим. Он поклонился и вышел на солнечный свет.
— Дьявол, — сказал конюх, — его ничем не прошибить! Ну, по Томасу никто плакать не станет. Это уж точно. Бет ничего не ответила.
Иерусалимец остановился в том месте на улице, где темное пятно крови свидетельствовало, что тут была оборвана жизнь. Он не испытывал сожалений. Убитый сделал свой выбор сам, и Шэнноу вспомнил слова Соломона:
"Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».
Идти до гостиницы было не близко, и пока Шэнноу шагал по пыльной улице, он ощущал на себе взгляды многих глаз. Перед харчевней стояли охотники, но они замолкли, когда он проходил мимо. В «Отдыхе путника» ему навстречу поднялся Клем Стейнер.
— Так я и знал! — сказал он, — Как увидел тебя в Длинной зале, мне сразу что-то сказало, каков ты. А как тебя зовут, приятель?
— Шэнноу.
— И как я сам не догадался! Иерусалимец! Далековато заехал, Шэнноу. Кто за тобой послал? Брисли? Феннер?
— За мной никто не посылал, Стейнер. Я езжу там, где хочу.
— Ты понимаешь, нам, возможно, придется сойтись лицом к лицу?
Шэнноу несколько секунд молча смотрел на молодого человека.
— Это было бы неразумно, — негромко сказал он затем.
— Во-во! Лучше не забывай про это. Менхир Скейс хочет поговорить с тобой, Шэнноу. Он в Длинной зале, Шэнноу повернулся и пошел к лестнице.
— Ты слышал, что я сказал? — крикнул Стейнер ему вслед, но Шэнноу, даже не обернувшись, поднялся в свою комнату. Налил воды из каменного кувшина и сел в кресло у окна ждать.
Эдрик Скейс вышел из Длинной залы.
— Он ушел, мистер Скейс, — сказал Стейнер. — Привести его?
— Нет. Подожди меня здесь.
Высокий широкоплечий человек, иссиня-черные волосы коротко подстрижены и зачесаны кверху без пробора. Бритое, сильное, словно вычеканенное лицо, глубоко посаженные глаза. Уверенные спокойные движения. Подойдя к двери Шэнноу, он стукнул в филенку костяшкой пальца.
— Войдите. Не заперто, — донесся голос изнутри. Скейс вошел. Он поглядел на человека в кресле у окна и пересмотрел свой план. Он намеревался предложить Шэнноу пойти к нему на службу, но теперь пришел к выводу, что таким способом только окончательно превратит этого человека во врага.
— Могу я сесть, мистер Шэнноу?
— А я думал, что в этих краях говорят «менхир».
— Я не из этих краев. — Скейс направился к креслу напротив Иерусалимца и опустился в него.
— Что вам нужно, мистер Скейс?
— Просто извиниться перед вами, сэр. Человек, укравший вашу лошадь, работал у меня. Он был безрассудным юнцом. Мне хотелось заверить вас, что попыток отомстить не будет. Я ясно втолковал это всем моим всадникам.
Шэнноу пожал плечами, но выражение его лица не изменилось.
— И?
Скейса ожег гнев, но он подавил его и улыбнулся:
— Никакого «и» нет. Просто визит вежливости, сэр. Вы думаете долго пробыть в Долине Паломника?
— Нет, я собираюсь отправиться дальше на юг.
— Наверное, чтобы увидеть чудеса в небе. Завидую вам. Меньше чем за три месяца мне не собрать отряд, чтобы перебраться через Стену.
— Отряд? Но зачем? — спросил Шэнноу.
— «Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы, — процитировал Скейс. — Он пасет их жезлом железным».
Он заметил, что открытая враждебность на лице Шэнноу сменилась настороженностью.
— Так вы читаете Писание, сэр! Но что оно говорит вам?
Скейс наклонился к нему, чтобы сполна использовать благоприятную минуту.
— Я собирал сведения о краях за Стеной и тамошних чудесах. Там видны великие знамения. Это вне сомнений. Сияющий меч, окруженный крестами и звездами, а на мече имя, которое никому не дано прочесть. Все точно так, как повествует Писание. Более того, там обитают звери, которые ходят, как люди, и поклоняются Черной Богине — колдунье, творящей среди них гнусные обряды. Или, как сказано в Писании, мистер Шэнноу: «И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными». Или вот: «Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него, как у медведя, а пасть у него, как пасть у льва». Все это есть за Стеной, мистер Шэнноу. Я намерен отправиться туда и найти Меч Божий.
— И для этого вы собираете разбойников и пистолетчиков?
— А вы предпочли бы, чтобы я для этого обратился к фермерам и учителям?
Шэнноу встал и шагнул к окну.
— Я не умею вести диспуты, сэр. И я не судья. — У него за спиной Скейс скрыл торжествующую улыбку и ничего не сказал. Шэнноу обернулся, его льдистые глаза вперились в Скейса. — Но я и не дурак, мистер Скейс. Вы — человек, который ищет власти, господства над ближними. Вы — не искатель истины. Здесь ваших людей боятся. Но меня это не касается.
— Вы правы, мистер Шэнноу, говоря о стремлении к власти. Но ведь само по себе это еще не зло, не так ли? Разве не был Давид сыном земледельца и разве не стал он царем над Израилем? Разве не был Моисей сыном рабыни? Бог одаривает человека талантами, и он поступает правильно, применяя их. Я не убийца и не разбойник. Мои люди бывают… буйными и неотесанными, но они платят за то, что берут, и уважительны со здешними жителями. Ни один из них не совершил убийства или изнасилования, а с теми, кто попадался на краже, я разделывался сам. Правители были всегда, мистер Шэнноу. И в том, чтобы стать правителем, греха нет.
Шэнноу вернулся к своему креслу, налил воды в кружку и предложил ее Скейсу, который с улыбкой отказался.
— Я уже сказал, что я не судья. И пробуду этом селении недолго. Но я видел немало ему подобных. Насилие будет расти, и следует ожидать еще много смертей, если не будет установлен порядок. Почему, сэр, ища власти, вы не установили порядка?
— Потому что я не тиран, мистер Шэнноу. Игорные заведения в восточных кварталах никак от меня не зависят. Я владею большой фермой и стадами молочного и мясного скота. И мне принадлежит самый большой серебряный рудник. Мои владения, охраняются моими людьми, но сам город — хотя у меня есть в нем собственность — меня не касается.
Шэнноу кивнул.
— Вы нашли что-нибудь интересное в разбитом корабле? Скейс засмеялся.
— Я слышал о ваших… пререканиях. Да, кое-что я нашел, мистер Шэнноу. Несколько золотых слитков и любопытные образчики серебряной посуды. Но ничего, что могло бы сравниться с тем, что вы видели на «Титанике».
Шэнноу, казалось, не удивился и только кивнул, а Скейс продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70