Мышцы Нои почти лопались от натуги, но его корабль отвернул от утеса и понесся к коварным подводным рифам.
С ним остались только трое из тридцати матросов. Они цеплялись за мачты, не решаясь прийти на помощь кормчему из страха, что их смоет за борт.
"Якорь!» — завопил Нои, перекрикивая рев бури. Соленые брызги хлестали его лицо, загоняли крик назад в глотку. Оторвав одну руку от кормила, он указал на веревочную петлю, удерживавшую якорь на палубе, и один из троих, цепляясь за планширь, побрел к корме. В него ударила волна, он упал, и его тело заскользило по палубе. Нои бросил кормило, нырнул за матросом и ухватил за тунику в тот миг, когда он уже повис за бортом. Ухватившись правой рукой за растяжку, Нои оттащил его в безопасное место. А корабль несся на рифы, скрытые, точно клыки, под клокочущей пеной. Нои, пошатываясь, выпрямился и кое-как добрался до кормила. Матрос возился с петлей… внезапно она соскользнула, и железный якорь с шипением исчез под водой.
Корабль содрогнулся, и Нои испустил вопль отчаяния, решив, что они наткнулись на риф. Но это просто якорь надежно зацепился за коралловое дно. Корабль заплясал на волнах, и утес, недавно знаменовавший гибель, теперь укрывал их от ярости ветра.
Вскоре в бухте наступило затишье.
"Мы набираем воду!» — закричал матрос, спасенный Нои. «Поставь насос и погляди, где течь!» — приказал Нои, и матрос исчез в трюме. Остальные два последовали за ним, а Нои в изнеможении опустился на мокрую палубу. Он взглянул на правый борт и увидел луну, выплывающую из клубящихся туч. Над бурунами торчали зазубренные камни, черные и блестящие. Любой из них распорол бы днище корабля от носа до кормы. Нои с трудом поднялся на ноги и перешел к левому борту. И с этой стороны виднелись рифы. Каким-то образом… каким-то чудом!.. он провел свое суденышко через узкий проход между рифами.
Вернулся матрос.
"Вода убывает. Ни одной щелки, хозяин».
"Ты заслужил награду, Акрилла. Я позабочусь, чтобы ты ее получил!»
Матрос улыбнулся, показав щербатые зубы.
"Я уж думал, нам конец. Надежды-то никакой не оставалось!»
Богатству Нои заложило основу это первое плавание, и теперь его ответ Акрилле был вырезан на кормилах всех его кораблей:
"Надежда есть всегда — если не изменит мужество».
На него нахлынули воспоминания о той ночи, и он заставил себя встать. Он понял, что отчаяние — не меньший враг, чем Шаразад или царские Кинжалы. Его мир был обречен, но это вовсе не значило, что Пашад погибнет. У него ведь есть Камень Сипстрасси, и он жив.
— Я приду за тобой, любовь моя, — сказал он. — Через подземелья Времени, через Юдоль Проклятых! — Он поглядел на небо. — Благодарю тебя, Владыка, что ты дал мне вспомнить!
Бет сидела на склоне под распростертыми ветвями сосны и смотрела на детей, которые качались на подвешенных досках или взлетали вверх-вниз у ручья, где доски были положены на камни. Посреди высокого луга толпы горожан, рудокопов и земледельцев наслаждались угощением, расставленным на козлах под теплыми солнечными лучами. В конце луга молодежь состязалась в метании ножей и топориков, стрельбе, борьбе, кулачных поединках, щеголяя силой и сноровкой. Рудокопы устроили рыцарский турнир — один сидел на плечах другого, сжимая деревянное копье — палку с насаженными на оба конца шарами. Они вступали в бой попарно, и под громогласные подбадривания и одобрительные крики всадники старались сбить друг друга на землю. Весело пылали костры, на которых, аппетитно благоухая, жарилось мясо — дар Эдрика Скейса. Бет прислонилась к древесному стволу и впервые за многие дни позволила себе расслабиться. Ее маленький запас монет пополнялся, и скоро уже она перекочует с детьми на плодородный участок к северу от Стены, арендованный у Скейса, и обзаведется собственной фермой. Нелегкая будет жизнь, но она своего добьется!
На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит Йон Шэнноу со шляпой в руке.
— Доброе утро, Бет. Ваши дети далеко от нас, и им не угрожает опасность. Можно мне посидеть с вами?
— Прошу вас, — сказала она, и он опустился на землю, прислонившись к стволу рядом с ней. — Я знаю, кто вы, — добавила она. — Тут это каждый знает.
— Да, — ответил он с усталой досадой. — Наверное. Как тут все хорошо устроено! Люди веселятся от души. На них приятно смотреть.
— Зачем вы сюда приехали? — не отступала она.
— Это просто остановка в пути, Бет. Я тут долго не задержусь. Меня сюда не звали, и приехал я не для того, чтобы сеять смерть направо и налево.
— Я так вовсе не думала. А правда, что вы ищете Иерусалим?
— Пожалуй, уже не с тем пылом, как раньше. Но да, я ищу Святой Город.
— Почему?
— А почему нет? Не самое худшее, чему человек может посвятить жизнь. Ребенком я жил с родителями и братом. Разбойники убили моих родителей. Мы с братом спаслись, и нас приютила соседская семья, но разбойники убили и их. К тому времени я подрос, и я убил разбойников. Долгое время я кипел гневом, пылал ненавистью ко всем, кто живет насилием и грабежом. Затем я обрел Бога, и мне захотелось увидеть Его, задать Ему много вопросов. Я прямой человек. И потому я ищу Его. Это то, о чем вы спрашивали?
— Я бы ответила «да», будь вы моложе. Сколько вам лет? Сорок? Пятьдесят?
— Сорок четыре года. И, да, я ищу с того времени, когда вы еще не родились. Разве это что-нибудь меняет?
— Конечно меняет! — воскликнула она. — Юнцы вроде Клема Стейнера считают себя искателями приключений. Но ведь с приходом зрелости нельзя не понять, что это значит тратить жизнь по-пустому.
— По-пустому? Пожалуй. У меня нет ни жены, ни детей, ни дома. Но для всех людей. Бет Мак-Адам, жизнь — это река. Один входит в нее, и она встречает его ласковой приятной прохладой. А другой входит, и она оказывается мелкой, холодной, негостеприимной. Третий же попадает во власть бешеного потока, который увлекает его навстречу гибельным опасностям. И этому третьему трудно что-либо изменить.
— Пустые слова, мистер Шэнноу. И вы прекрасно это знаете. Сильный человек может делать все, что пожелает, жить любой жизнью, которую выберет.
— В таком случае я не силен, — возразил он. — У меня была жена. Я отбросил свои мечты о Святом Городе и поехал с ней искать новой жизни. У нее был сын, Эрик. Робкий мальчуган, который боялся меня. И сами того не зная, мы оказались там, где шла война с исчадиями Ада… И я потерял ее.
— Но вы ее искали? Или она умерла?
— Ее захватили исчадия. Я сражался, чтобы спасти ее. И — с помощью чудесного друга — я ее спас. Она вышла замуж за другого, за хорошего человека. Я такой, Бет, какой я есть. И не могу измениться. Мир, в котором мы живем, не позволяет мне измениться.
— Вы могли бы жениться. Завести ферму. Растить детей.
— И сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо меня узнает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
С ним остались только трое из тридцати матросов. Они цеплялись за мачты, не решаясь прийти на помощь кормчему из страха, что их смоет за борт.
"Якорь!» — завопил Нои, перекрикивая рев бури. Соленые брызги хлестали его лицо, загоняли крик назад в глотку. Оторвав одну руку от кормила, он указал на веревочную петлю, удерживавшую якорь на палубе, и один из троих, цепляясь за планширь, побрел к корме. В него ударила волна, он упал, и его тело заскользило по палубе. Нои бросил кормило, нырнул за матросом и ухватил за тунику в тот миг, когда он уже повис за бортом. Ухватившись правой рукой за растяжку, Нои оттащил его в безопасное место. А корабль несся на рифы, скрытые, точно клыки, под клокочущей пеной. Нои, пошатываясь, выпрямился и кое-как добрался до кормила. Матрос возился с петлей… внезапно она соскользнула, и железный якорь с шипением исчез под водой.
Корабль содрогнулся, и Нои испустил вопль отчаяния, решив, что они наткнулись на риф. Но это просто якорь надежно зацепился за коралловое дно. Корабль заплясал на волнах, и утес, недавно знаменовавший гибель, теперь укрывал их от ярости ветра.
Вскоре в бухте наступило затишье.
"Мы набираем воду!» — закричал матрос, спасенный Нои. «Поставь насос и погляди, где течь!» — приказал Нои, и матрос исчез в трюме. Остальные два последовали за ним, а Нои в изнеможении опустился на мокрую палубу. Он взглянул на правый борт и увидел луну, выплывающую из клубящихся туч. Над бурунами торчали зазубренные камни, черные и блестящие. Любой из них распорол бы днище корабля от носа до кормы. Нои с трудом поднялся на ноги и перешел к левому борту. И с этой стороны виднелись рифы. Каким-то образом… каким-то чудом!.. он провел свое суденышко через узкий проход между рифами.
Вернулся матрос.
"Вода убывает. Ни одной щелки, хозяин».
"Ты заслужил награду, Акрилла. Я позабочусь, чтобы ты ее получил!»
Матрос улыбнулся, показав щербатые зубы.
"Я уж думал, нам конец. Надежды-то никакой не оставалось!»
Богатству Нои заложило основу это первое плавание, и теперь его ответ Акрилле был вырезан на кормилах всех его кораблей:
"Надежда есть всегда — если не изменит мужество».
На него нахлынули воспоминания о той ночи, и он заставил себя встать. Он понял, что отчаяние — не меньший враг, чем Шаразад или царские Кинжалы. Его мир был обречен, но это вовсе не значило, что Пашад погибнет. У него ведь есть Камень Сипстрасси, и он жив.
— Я приду за тобой, любовь моя, — сказал он. — Через подземелья Времени, через Юдоль Проклятых! — Он поглядел на небо. — Благодарю тебя, Владыка, что ты дал мне вспомнить!
Бет сидела на склоне под распростертыми ветвями сосны и смотрела на детей, которые качались на подвешенных досках или взлетали вверх-вниз у ручья, где доски были положены на камни. Посреди высокого луга толпы горожан, рудокопов и земледельцев наслаждались угощением, расставленным на козлах под теплыми солнечными лучами. В конце луга молодежь состязалась в метании ножей и топориков, стрельбе, борьбе, кулачных поединках, щеголяя силой и сноровкой. Рудокопы устроили рыцарский турнир — один сидел на плечах другого, сжимая деревянное копье — палку с насаженными на оба конца шарами. Они вступали в бой попарно, и под громогласные подбадривания и одобрительные крики всадники старались сбить друг друга на землю. Весело пылали костры, на которых, аппетитно благоухая, жарилось мясо — дар Эдрика Скейса. Бет прислонилась к древесному стволу и впервые за многие дни позволила себе расслабиться. Ее маленький запас монет пополнялся, и скоро уже она перекочует с детьми на плодородный участок к северу от Стены, арендованный у Скейса, и обзаведется собственной фермой. Нелегкая будет жизнь, но она своего добьется!
На нее упала тень, и, подняв глаза, она увидела, что перед ней стоит Йон Шэнноу со шляпой в руке.
— Доброе утро, Бет. Ваши дети далеко от нас, и им не угрожает опасность. Можно мне посидеть с вами?
— Прошу вас, — сказала она, и он опустился на землю, прислонившись к стволу рядом с ней. — Я знаю, кто вы, — добавила она. — Тут это каждый знает.
— Да, — ответил он с усталой досадой. — Наверное. Как тут все хорошо устроено! Люди веселятся от души. На них приятно смотреть.
— Зачем вы сюда приехали? — не отступала она.
— Это просто остановка в пути, Бет. Я тут долго не задержусь. Меня сюда не звали, и приехал я не для того, чтобы сеять смерть направо и налево.
— Я так вовсе не думала. А правда, что вы ищете Иерусалим?
— Пожалуй, уже не с тем пылом, как раньше. Но да, я ищу Святой Город.
— Почему?
— А почему нет? Не самое худшее, чему человек может посвятить жизнь. Ребенком я жил с родителями и братом. Разбойники убили моих родителей. Мы с братом спаслись, и нас приютила соседская семья, но разбойники убили и их. К тому времени я подрос, и я убил разбойников. Долгое время я кипел гневом, пылал ненавистью ко всем, кто живет насилием и грабежом. Затем я обрел Бога, и мне захотелось увидеть Его, задать Ему много вопросов. Я прямой человек. И потому я ищу Его. Это то, о чем вы спрашивали?
— Я бы ответила «да», будь вы моложе. Сколько вам лет? Сорок? Пятьдесят?
— Сорок четыре года. И, да, я ищу с того времени, когда вы еще не родились. Разве это что-нибудь меняет?
— Конечно меняет! — воскликнула она. — Юнцы вроде Клема Стейнера считают себя искателями приключений. Но ведь с приходом зрелости нельзя не понять, что это значит тратить жизнь по-пустому.
— По-пустому? Пожалуй. У меня нет ни жены, ни детей, ни дома. Но для всех людей. Бет Мак-Адам, жизнь — это река. Один входит в нее, и она встречает его ласковой приятной прохладой. А другой входит, и она оказывается мелкой, холодной, негостеприимной. Третий же попадает во власть бешеного потока, который увлекает его навстречу гибельным опасностям. И этому третьему трудно что-либо изменить.
— Пустые слова, мистер Шэнноу. И вы прекрасно это знаете. Сильный человек может делать все, что пожелает, жить любой жизнью, которую выберет.
— В таком случае я не силен, — возразил он. — У меня была жена. Я отбросил свои мечты о Святом Городе и поехал с ней искать новой жизни. У нее был сын, Эрик. Робкий мальчуган, который боялся меня. И сами того не зная, мы оказались там, где шла война с исчадиями Ада… И я потерял ее.
— Но вы ее искали? Или она умерла?
— Ее захватили исчадия. Я сражался, чтобы спасти ее. И — с помощью чудесного друга — я ее спас. Она вышла замуж за другого, за хорошего человека. Я такой, Бет, какой я есть. И не могу измениться. Мир, в котором мы живем, не позволяет мне измениться.
— Вы могли бы жениться. Завести ферму. Растить детей.
— И сколько пройдет времени, прежде чем кто-либо меня узнает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70