Коналис вполголоса выругался. С дальнего конца порта к ним направлялся отряд воинов.
— Прознали, что ты вернулся, — буркнул кормчий. — Теперь нам всем конец.
Нои мотнул головой.
— Смотри! — крикнул он, взметывая руку и указывая пальцем туда, где длинная серебряная стрела описывала дугу по небосводу. — Руби канаты! — взревел Нои. — Сейчас же, если хочешь жить!
Коналис сорвал топор с крюка на корме и обрушил его на чалку. Кинулся на нос и обрубил вторую. «Ков-Чегнои» начало относить от пристани, и Нои что было силы повернул кормило влево. Заметив, что корабль плывет, на палубу хлынули женщины и дети. Тем временем воины добежали до причала, но корабль отошел уже настолько, что никто не мог бы прыгнуть на него с пристани. Поперек выхода из порта стояла длинная трирема, и ее бронзовый таран поблескивал в лучах умирающего солнца.
— Они нас потопят! — закричал Коналис.
— Нет, — ответил Нои.
Издали, следом за вспышкой слепяще-белого света донесся грохот взрыва, от которого закачалась земля. Город содрогался, и по кораблю пробежала дрожь.
— Поставить парус? — крикнул Коналис.
— Нет. Парус нас погубит. Отправь всех вниз. Небо потемнело. Затем солнце вновь величественно выплыло в небо, и по городу пронесся ураганный ветер. Нои вытащил из кармана свой Сипстрасси и зашептал слова молитвы. По городу с ревом катилась приливная волна в тысячу с лишним футов высотой, и Нои увидел могучие деревья, увлекаемые потоком. Любое могло разнести «Ков-Чегноя» в вцепки. Нос корабля медленно задирался и теперь указывал прямо на водяную стену. Крепко сжимая Сипстрасси, Нои ощутил удар волны. Словно гигантская рука подхватила корабль и увлекла вверх через бурлящую пену, однако ни единая капля на палубу не упала. Все выше поднимался корабль, пока не достиг гребня и не закачался на нем. Далеко внизу трирема болталась среди валов, точно пробка, но тут же ее швырнуло на каменный обрыв над выходом из бухты. Она разлетелась в куски и исчезла в пенных бурунах. А всесокрушающая волна уносилась дальше на восток.
В наступившей тишине к Нои подошел Коналис. Лицо у него было пепельным.
— Ничего не осталось, — прошептал он. — Мир погиб.
— Нет, — сказал Нои. — Не мир. Только Атлантида. Поднимай парус. Когда воды спадут, мы поищем новый дом.
Губы Нои искривились в горьковатой усмешке: из-под палубы до него донеслось жалобное мычание.
"Во всяком случае, у нас есть коровы. Да и овцы тоже». На палубу поднялась Пашад, а за ней их сыновья — Сим, Хам и Иафет. Нои быстро пошел им навстречу.
— Что мы будем делать теперь? — спросила она. — Куда поплывем?
— Куда бы ни было, мы будем вместе, — ответил он.
34
Шэнноу присел на корточки. Внезапно ему стало как-то удивительно хорошо — так хорошо он себя не чувствовал уже долгие-долгие годы. Непонятное, но чудесное ощущение! Хотя он был совсем измучен, его тело, казалось, налилось силой…
Поперек карниза зазмеилась трещина. Башня покачнулась. Шэнноу молниеносно соскользнул с уступа и начал спускаться. Башня задрожала, верхушка обломилась и рассыпалась. Шэнноу всем телом прижался к обрыву, а вокруг летели большие и мелкие обломки. Потом он медленно продолжил спуск.
Внизу к нему подбежала Бет:
— Господи, Шэнноу! Ты только посмотри на себя! Что за дьявол? Что там произошло?
— Но в чем дело? — спросил он.
— У тебя такой молодой вид! Волосы совсем темные, а кожа… даже не верится!
Слева раздался тихий стон, и они бросились туда, где лежал Пастырь. Его тело было изуродовано, из правого уха текла кровь, левая нога неестественно загибалась под туловище.
— Меч… — прошептал Пастырь. Шэнноу положил его голову себе на колени.
— Он унесся туда, куда указав.
— Я умираю, Шэнноу. А Он не являет мне свой лик. Я не выполнил Его велений.
— Не тревожьтесь, Пастырь. Вы заслужили право на ошибки.
— Я оказался недостоин Его.
— Мы все Его недостойны, — мягко сказал Шэнноу, — но Он как будто не придает этому большого значения. Вы делали все, что было в ваших силах, и трудились без устали. Вы спасли город. Вы творили много добра. Он это видел, Пастырь, Он знает.
— Я хотел… чтобы Он… любил меня… Хотел заслужить… — Голос замер.
— Знаю. Не страшитесь. Вы возвращаетесь домой.
Пастырь. И узрите Славу Господню.
— Нет. Я… был дурным человеком, Шэнноу… Я совершал такие черные поступки… — На глазах Пастыря выступили слезы. — Я иду в ад.
— Не думаю, — успокоил его Шэнноу. — Не поднимись вы на этот Пик, и мир, возможно, снова опрокинулся бы. Никто из нас не совершенен, Пастырь, а вы хотя бы старались идти путем Божьим.
— Помолитесь… обо мне… Шэнноу.
— Я помолюсь.
— Это ведь не был Бог… правда?
— Нет. Не тревожьтесь.
Глаза Пастыря закрылись, последний вздох заклокотал у него в груди и оборвался.
— Ты говорил серьезно? — спросила Бет. — Ты думаешь, он не будет поджариваться в аду? Взыскующий Иерусалима пожал плечами:
— Надеюсь, что так. Он жил в терзаниях, и мне хочется думать, что Бог добр к таким людям. К ним подошла Амазига Арчер.
— Почему вы стреляли в меня? — спросил Шэнноу.
— В попытке изменить прошлое, Шэнноу. Я прочла золотые свитки. — Внезапно она засмеялась. — Замкнутый круг истории, Иерусалимец. Пендаррик овладел сознанием Пастыря — или Боготворящего, как он называется в свитках Араксиса. Через него Пендаррик узнал, что Атлантиду должно поразить мощнейшее оружие и что тогда мир опрокинется. И знаете, что сделал Пендаррик? Он приказал перенести Сипстрасси в эту башню и повелел Араксису сосредоточить энергию так, чтобы остановить меч, когда он появится над Эдом. Вы понимаете, о чем я говорю? Двенадцать тысяч лет тому назад Пендаррик сотворил поле полной статики, чтобы поймать ядерную ракету. И поймал ее — через двенадцать тысяч лет. Вы понимаете?
— Нет, — сказал Шэнноу.
— Логично до омерзения. Не узнай Пендаррик про ракету и не попытайся перехватить ее, она бы тут не зависла. Нельзя изменить прошлое, Шэнноу. Нельзя!
— Но почему вы попытались убить меня?
— Потому что вы только что уничтожили два мира. Не отправь вы эту бомбу в прошлое, наш прежний мир уцелел бы. Видите ли, во Втором Падении тоже был повинен Пендаррик. Я думала, что сумею изменить историю… но нет. — Она поглядела на Шэнноу в упор, и он увидел в ее глазах муку и ненависть. — Вы больше не Взыскующий Иерусалима, Шэнноу. О нет! Вы — Обретший Армагеддон. Сокрушитель миров.
Шэнноу не ответил. Амазига повернулась и быстро направилась к развалинам Башни. Там, где каменная кора осыпалась, поблескивал белый мрамор. Амазига пробралась через обломки и по сорванной с петель двери вошла в зияющий проем. Возле выброшенного из чаши Сипстрасси лежал запорошенный пылью скелет. На фалангах пальцев поблескивали кольца, и золотой обруч все еще опоясывал костяной лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70