Сосредоточить всю энергию Сипстрасси на том, чтобы удерживать мир в равновесии.
— Весь мир? Это полностью истощит имеющуюся у нас энергию. А что мы без Сипстрасси? Всего лишь люди… люди, которые одряхлеют и умрут. Должен быть другой выход. Я подожду доклада Серпьята.
— А Шаразад, государь?
— Мертва… убита собственной глупостью. Будем надеяться, что это не знамение. Что показывают мои звезды?
Араксис откашлялся.
— Я не могу сказать ничего, сверх того, что уже очевидно, государь. Сейчас время великой неустойчивости, чреватой грозной опасностью. Есть указания на путешествие, из которого нет возврата.
— Ты говоришь о моей смерти? — загремел Царь, выхватывая инкрустированный золотом кинжал, и прижал острие к горлу астролога.
— Я не умру, — прошипел он. — Я останусь жить, и мой народ тоже. В мире нет иного закона, кроме моего! Нет иного Бога, кроме Пендаррика!
Клем Стейнер сел на постели в глубине фургона и надел рубаху. Швы, стягивавшие рану на груди, ныли, а нога словно онемела, однако дело шло на поправку. Медленно одевшись, он взобрался на козлы. Бет запрягла быков, но, увидев его, бросила возиться с постромками и в бешенстве закричала:
— Дьявол! Ты даже дурнее, чем кажешься. Лезь обратно и ложись! Попробуй только сорвать швы! Новых я накладывать не буду!
Сэмюэль захихикал, и Стейнер улыбнулся белобрысому мальчугану.
— Ее легко разозлить, верно? — подмигнул Сэмюэль, стрельнув глазами в сторону матери.
— Ну да, как хочешь, — сказала Бет. — А если уж тебе приспичило встать, так помоги Мэри с завтраком. Мы отправляемся через час.
Когда раненый начал неуклюже и осторожно слезать с козел, подошел Шэнноу. Наконец, добравшись до земли, Клем совсем ослабел и уцепился за тормоз, чтобы отдышаться. Шэнноу взял его под руку и довел до костра.
— Всегда на месте, если надо меня спасать, а, Шэнноу? Ты для меня скоро станешь как мать родная.
— Меня удивляет, что ты еще жив, Стейнер. Выходит, ты покрепче, чем я думал.
Клем сумел улыбнуться, а потом откинулся на спину. Шэнноу сел рядом.
— Надеюсь, ты освободился от желания убить меня?
— Да уж! — ответил Стейнер. — Это же было бы верхом неучтивости. А что за шум был ночью?
— Все рептилии перебиты. Подробности можешь узнать от своего приятеля Быка.
Дозорный испустил предупреждающий крик, и, оставив Стейнера, Шэнноу побежал к ограде. По открытой равнине к лагерю медленно двигалась сотня медведей. Дозорный прицелился, но Шэнноу крикнул «не стрелять!», и он с неохотой опустил ружье. Звери были гигантских размеров. Массивные плечи, безволосые морды. Их руки выглядели непропорционально длинными и свисали почти до самой земли. Почти все время они шли на задних ногах, но время от времени опускались на четвереньки. Шэнноу перелез через ограду и пошел им навстречу.
— Ты свихнулся? — крикнул Скейс ему вслед, но Шэнноу махнул рукой, чтобы он замолчал, и продолжал неторопливо идти вперед. Потом остановился, заложив руки за пояс.
Вблизи звери чем-то напомнили ему Шэр-рана, Хотя туловища были медвежьими и горбатыми, морды еще хранили сходство с человеческими лицами.
— Я Шэнноу, — сказал он.
Звери остановились и сели на землю, не спуская с него глаз. Один, самый крупный среди них, встал на четвереньки и направился к нему. У Шэнноу зачесались руки схватить пистолеты… но он не шевельнулся. Зверь подошел почти вплотную к нему, встал на задние лапы, а когтистые руки взметнулись у самых его глаз и опустились ему на плечи. Оголенная морда почти касалась его лица.
— Шэ-нноу? — сказал он.
— Да. Это мое имя. Вы убили наших врагов, и мы благодарны вам.
Коготь коснулся щеки Шэнноу, огромная голова качнулась.
— Не врагов, Шэ-нноу. Всадник увез одного к вам в лагерь.
— Он мертв, — сказал Шэнноу.
— Что вам надо на землях деенков?
— Нас загнали сюда рептилии. Теперь фургоны вернутся в долину По Ту Сторону Стены. Мы не замышляем ничего против тебя и твоих людей.
— Людей, Шэнноу? Не людей. Животных. Зверей. — Он зарычал, снял когти с плечей Шэнноу и скорчился на земле. Шэнноу сел рядом.
— Мое имя Керрил… и я чую, их страх, — сказал человеко-зверь, мотнув головой в сторону лагеря.
— Да, они боятся. Как и я. Страх — это дар, Керрил. Он сохраняет человеку жизнь.
— Когда-то и я знал страх, — сказал Керрил. — Страх стать зверем. Ужас перед такой судьбой. Теперь я силен и ничего не боюсь… кроме зеркал и неподвижной воды заводей и озер. Но пить я могу, закрыв глаза. А сны я еще вижу, как человек, Шэ-нноу.
— Зачем вы пришли сюда, Керрил?
— Убить вас всех.
— И убьете?
— Я еще не решил. У вас очень сильное оружие. Многие из моих будут сражены, может быть, все. Но ведь тем лучше! Ответ на молитвы!
— Если хочешь умереть, Керрил, скажи только слово. Я тебе услужу.
Зверь перекатился на спину, почесывая плечи о траву. Потом вздыбился, и когти вновь прикоснулись к щекам Шэнноу, но на этот раз он ощутил под челюстью холодный металл пистолета.
Из клыкастой пасти Керрила вырвалось что-то похожее на смех.
— Ты мне нравишься, Шэ-нноу. Забирайте свои фургоны и уезжайте с нашей земли. Нам не нравится, когда на нас смотрят. Нам не нравится копаться в земле в поисках насекомых. Мы хотим остаться одни.
Керрил встал, повернулся и вразвалку направился к дальнему лесу. Его собратья последовали за ним.
Магеллас, лежа на животе, следил за разговором Шэнноу и Керрила.
Кровь-Камень многократно усиливал его зрение и слух. Линдьян рядом с ним также не спускал холодного взгляда с Взыскующего Иерусалима.
— Он отлично справился, — сказал Магеллас. — А ты заметил, с какой молниеносностью его пистолет вступил в игру?
— Да, — ответил Линдьян. — Но как он мог знать, что зверь его не убьет? Он умеет читать мысли? Он ясновидящий?
Магеллас отполз от гребня и встал.
— Не знаю, но сомневаюсь. Владыка, наш отец, предупредил бы нас.
— Разве? — с иронией спросил Линдьян. — Он же сказал, что это — испытание.
— Узнаем в ближайшие три дня. — Магеллас пожал плечами. — А почему ты остался со мной, Линдьян? Почему не уехал, как Родьюл?
— Может быть, мне нравится твое общество, брат. — Стройный воин улыбнулся и направился к своей лошади, ощущая спиной взгляд Магелласа.
Он с некоторым удивлением понял, что сказал правду: Магеллас ему действительно нравился. Великан много раз помогал ему в дни, когда они вместе росли в военных стойлах и он был мал ростом и слаб. К тому же с Магелласом всегда было легко. Не то что с надменным Родьюлом, слишком уж уверенным в своей непременной победе. Он вспрыгнул в седло и улыбнулся Магелласу.
"Убить тебя не будет радостью», — подумал Линдьян. Но в этом-то и заключалась суть испытания. Линдьян, все еще более слабый, чем другие Охотники, невысокий, развил в себе способности духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Весь мир? Это полностью истощит имеющуюся у нас энергию. А что мы без Сипстрасси? Всего лишь люди… люди, которые одряхлеют и умрут. Должен быть другой выход. Я подожду доклада Серпьята.
— А Шаразад, государь?
— Мертва… убита собственной глупостью. Будем надеяться, что это не знамение. Что показывают мои звезды?
Араксис откашлялся.
— Я не могу сказать ничего, сверх того, что уже очевидно, государь. Сейчас время великой неустойчивости, чреватой грозной опасностью. Есть указания на путешествие, из которого нет возврата.
— Ты говоришь о моей смерти? — загремел Царь, выхватывая инкрустированный золотом кинжал, и прижал острие к горлу астролога.
— Я не умру, — прошипел он. — Я останусь жить, и мой народ тоже. В мире нет иного закона, кроме моего! Нет иного Бога, кроме Пендаррика!
Клем Стейнер сел на постели в глубине фургона и надел рубаху. Швы, стягивавшие рану на груди, ныли, а нога словно онемела, однако дело шло на поправку. Медленно одевшись, он взобрался на козлы. Бет запрягла быков, но, увидев его, бросила возиться с постромками и в бешенстве закричала:
— Дьявол! Ты даже дурнее, чем кажешься. Лезь обратно и ложись! Попробуй только сорвать швы! Новых я накладывать не буду!
Сэмюэль захихикал, и Стейнер улыбнулся белобрысому мальчугану.
— Ее легко разозлить, верно? — подмигнул Сэмюэль, стрельнув глазами в сторону матери.
— Ну да, как хочешь, — сказала Бет. — А если уж тебе приспичило встать, так помоги Мэри с завтраком. Мы отправляемся через час.
Когда раненый начал неуклюже и осторожно слезать с козел, подошел Шэнноу. Наконец, добравшись до земли, Клем совсем ослабел и уцепился за тормоз, чтобы отдышаться. Шэнноу взял его под руку и довел до костра.
— Всегда на месте, если надо меня спасать, а, Шэнноу? Ты для меня скоро станешь как мать родная.
— Меня удивляет, что ты еще жив, Стейнер. Выходит, ты покрепче, чем я думал.
Клем сумел улыбнуться, а потом откинулся на спину. Шэнноу сел рядом.
— Надеюсь, ты освободился от желания убить меня?
— Да уж! — ответил Стейнер. — Это же было бы верхом неучтивости. А что за шум был ночью?
— Все рептилии перебиты. Подробности можешь узнать от своего приятеля Быка.
Дозорный испустил предупреждающий крик, и, оставив Стейнера, Шэнноу побежал к ограде. По открытой равнине к лагерю медленно двигалась сотня медведей. Дозорный прицелился, но Шэнноу крикнул «не стрелять!», и он с неохотой опустил ружье. Звери были гигантских размеров. Массивные плечи, безволосые морды. Их руки выглядели непропорционально длинными и свисали почти до самой земли. Почти все время они шли на задних ногах, но время от времени опускались на четвереньки. Шэнноу перелез через ограду и пошел им навстречу.
— Ты свихнулся? — крикнул Скейс ему вслед, но Шэнноу махнул рукой, чтобы он замолчал, и продолжал неторопливо идти вперед. Потом остановился, заложив руки за пояс.
Вблизи звери чем-то напомнили ему Шэр-рана, Хотя туловища были медвежьими и горбатыми, морды еще хранили сходство с человеческими лицами.
— Я Шэнноу, — сказал он.
Звери остановились и сели на землю, не спуская с него глаз. Один, самый крупный среди них, встал на четвереньки и направился к нему. У Шэнноу зачесались руки схватить пистолеты… но он не шевельнулся. Зверь подошел почти вплотную к нему, встал на задние лапы, а когтистые руки взметнулись у самых его глаз и опустились ему на плечи. Оголенная морда почти касалась его лица.
— Шэ-нноу? — сказал он.
— Да. Это мое имя. Вы убили наших врагов, и мы благодарны вам.
Коготь коснулся щеки Шэнноу, огромная голова качнулась.
— Не врагов, Шэ-нноу. Всадник увез одного к вам в лагерь.
— Он мертв, — сказал Шэнноу.
— Что вам надо на землях деенков?
— Нас загнали сюда рептилии. Теперь фургоны вернутся в долину По Ту Сторону Стены. Мы не замышляем ничего против тебя и твоих людей.
— Людей, Шэнноу? Не людей. Животных. Зверей. — Он зарычал, снял когти с плечей Шэнноу и скорчился на земле. Шэнноу сел рядом.
— Мое имя Керрил… и я чую, их страх, — сказал человеко-зверь, мотнув головой в сторону лагеря.
— Да, они боятся. Как и я. Страх — это дар, Керрил. Он сохраняет человеку жизнь.
— Когда-то и я знал страх, — сказал Керрил. — Страх стать зверем. Ужас перед такой судьбой. Теперь я силен и ничего не боюсь… кроме зеркал и неподвижной воды заводей и озер. Но пить я могу, закрыв глаза. А сны я еще вижу, как человек, Шэ-нноу.
— Зачем вы пришли сюда, Керрил?
— Убить вас всех.
— И убьете?
— Я еще не решил. У вас очень сильное оружие. Многие из моих будут сражены, может быть, все. Но ведь тем лучше! Ответ на молитвы!
— Если хочешь умереть, Керрил, скажи только слово. Я тебе услужу.
Зверь перекатился на спину, почесывая плечи о траву. Потом вздыбился, и когти вновь прикоснулись к щекам Шэнноу, но на этот раз он ощутил под челюстью холодный металл пистолета.
Из клыкастой пасти Керрила вырвалось что-то похожее на смех.
— Ты мне нравишься, Шэ-нноу. Забирайте свои фургоны и уезжайте с нашей земли. Нам не нравится, когда на нас смотрят. Нам не нравится копаться в земле в поисках насекомых. Мы хотим остаться одни.
Керрил встал, повернулся и вразвалку направился к дальнему лесу. Его собратья последовали за ним.
Магеллас, лежа на животе, следил за разговором Шэнноу и Керрила.
Кровь-Камень многократно усиливал его зрение и слух. Линдьян рядом с ним также не спускал холодного взгляда с Взыскующего Иерусалима.
— Он отлично справился, — сказал Магеллас. — А ты заметил, с какой молниеносностью его пистолет вступил в игру?
— Да, — ответил Линдьян. — Но как он мог знать, что зверь его не убьет? Он умеет читать мысли? Он ясновидящий?
Магеллас отполз от гребня и встал.
— Не знаю, но сомневаюсь. Владыка, наш отец, предупредил бы нас.
— Разве? — с иронией спросил Линдьян. — Он же сказал, что это — испытание.
— Узнаем в ближайшие три дня. — Магеллас пожал плечами. — А почему ты остался со мной, Линдьян? Почему не уехал, как Родьюл?
— Может быть, мне нравится твое общество, брат. — Стройный воин улыбнулся и направился к своей лошади, ощущая спиной взгляд Магелласа.
Он с некоторым удивлением понял, что сказал правду: Магеллас ему действительно нравился. Великан много раз помогал ему в дни, когда они вместе росли в военных стойлах и он был мал ростом и слаб. К тому же с Магелласом всегда было легко. Не то что с надменным Родьюлом, слишком уж уверенным в своей непременной победе. Он вспрыгнул в седло и улыбнулся Магелласу.
"Убить тебя не будет радостью», — подумал Линдьян. Но в этом-то и заключалась суть испытания. Линдьян, все еще более слабый, чем другие Охотники, невысокий, развил в себе способности духа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70