Он наблюдал, изучал и теперь умел отгадывать тайные замыслы людей. Пендаррик не терпел Родьюла и недолюбливал Магелласа. Однако оба они, каждый по-своему, обладали способностями стать преемниками царя Атлантиды. В этом и заключалась их гибель. Ведь с Сипстрасси царь не нуждался в наследниках, и в присутствии Пендаррика отнюдь не следовало показывать свою способность стать харизматическим вождем.
"Нет, — подумал Линдьян, — лучше быть таким, как я. Умелым, осторожным и неоспоримо преданным. Из меня выйдет отличный сатрап Аккадии». Два охотника ездили вместе почти все утро. В отдалении они видели львов и выехали к покинутому селению — скоплению крохотных хижин, — которое вызвало у Магелласа интерес. Он спешился и пригнулся, чтобы пройти в дверь. Несколько секунд спустя он возвратился.
— Наверное, они увидели нас и убежали под деревья.
Поразительно!
Они поехали дальше вверх по крутому склону и остановились на гребне. Перед ними лежал город.
Линдьян скрыл шок, который испытал, но из горла Магелласа вырвался шипящий вздох, перешедший в грязнейшее ругательство. Он оглядывал Стену, очертания порта, дальние шпили Храма.
— Где море? — прошептал он.
Линдьян поворачивался в седле, осматривая горы и долины.
— Все иное… Все!
— Значит, это не Атлантида… а только жуткая копия Эда. Но зачем кому-то понадобилось ее строить? Взгляни на порт. Ну, зачем?
— Понятия не имею, брат, — ответил Линдьян. — Предлагаю завершить порученное нам и вернуться домой. Мы миновали не менее десятка мест, где могли бы подстеречь Шэнноу.
Магеллас не мог оторвать глаз от города.
— Зачем? — спросил он еще раз.
— Я не ясновидящий, — огрызнулся Линдьян. — Может, царь создал его, чтобы сбить нас с толку. Может, тут какая-то темная игра? Мне все равно, Магеллас. Я хочу лишь убить Шэнноу и вернуться домой… то есть если Родьюл не опередит нас.
Услышав имя своего врага, Магеллас отвернулся от города.
— Да-да, ты прав, брат. Однако мне кажется, что на этот раз надменность Родьюла окажет ему плохую услугу. Помнишь наставления Лократиса? Сначала изучи врага, узнай его получше, определи, каковы его силы, и тогда ты узнаешь его слабости. А Родьюл заранее ждет победы.
— Только потому, что он искусен, — указал Линдьян.
— И все-таки он становится неосторожным. А виновато в этом новое оружие. Человек хотя бы может увидеть стрелу в полете или услышать свист воздуха, который она пронизывает. А с ними все по-другому, — добавил он, вытаскивая пистолеты. — Не нравятся они мне.
— А Родьюлу, наоборот, очень нравятся.
— Вот именно. Но когда ему приходилось встречаться с врагом, который владел бы ими так искусно, как этот Шэнноу?
— Ты идешь на очень большой риск, позволяя Родьюлу сделать первый ход. Как ты будешь чувствовать себя, если он явится и убьет Иерусалимца?
Магеллас усмехнулся:
— Любяще попрощаюсь с ним перед его отъездом в Аккадию. Однако, охотясь на льва, разумнее обдумывать, как его убить, а не где повесить его шкуру. Вот там ручей. По-моему, пора найти нашего брата и понаблюдать за ним.
29
Нои-Хазизатра чувствовал себя очень неловко на лошади, которую одолжил ему Скейс. Он никогда не любил ездить верхом и, трясясь в седле на каждом склоне, закрывал глаза и молился, а к горлу ему подступала тошнота.
— Нет, я предпочту корабль в бурю этому… этой твари. Шэнноу засмеялся:
— Я видывал мешки с морковью, у которых посадка была много лучше. Не сжимай ей бока икрами, только коленями, а ниже ноги пусть висят свободно. И, спускаясь с холма, держи ее голову повыше.
— У меня хребет вот-вот рассыплется, — проворчал Нои.
— Расслабься! Сиди в седле свободнее. Клянусь Небом, я еще не видел наездника хуже! Ты внушаешь страх кобыле.
— А она мне, — сказал Нои.
Они ехали по широкой равнине, оставив фургоны далеко позади. Солнце было затянуто тучами, и впереди висели косые полосы дождя.
Перед полуднем Шэнноу увидел одинокого всадника, ехавшего к ним навстречу. Он остановил коня и достал зрительную трубку. Сначала он решил, что это старик — волосы у него были совсем белыми, но когда он навел трубку поточнее, то убедился в своей ошибке. Всадник был молод, Его одежда состояла из серебряно-черной туники, темных гетр и высоких сапог для верховой езды. Шэнноу передал трубку Нои, и корабельный мастер выругался:
— Один из вышколенных убийц Пендаррика. Их называют Охотниками. Он ищет меня, Шэнноу. Лучше уезжай подальше.
— От одного человека, Нои?
— Пусть так, но с такими, как он, не стоит встречаться даже с глазу на глаз. Их растят в военных стойлах. Они дерутся и убивают друг друга с самого нежного возраста. В них развивают силу, быстроту и выносливость, и не существует воинов, равных им. Поверь мне, Шэнноу, и уезжай, пока еще есть время! Прошу тебя! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Разделяю твое желание, мой друг, — кивнул Шэнноу, не спуская глаз с приближающегося всадника.
Родьюл улыбнулся, разглядев поджидающих его людей. Да, награда его будет велика! Ведь второй всадник — предатель Нои-Хазизатра, пророк Единого Бога, человек, осуждающий насилие. Вот только одно: убить его прямо тут или доставить на суд Пендаррика?
Он остановился шагах в двадцати от них.
— Йон Шэнноу, царь царей отдал повеление о твоей смерти. Я — Родьюл, Охотник. Хочешь ли сказать что-либо, прежде чем умрешь?
— Нет, — сказал Шэнноу, плавным движением достал пистолет и выстрелом вышиб Родьюла из седла. Атлант тяжело ударился о землю. Грудь ему разрывала страшная боль. Он попытался вытащить пистолет, но Шэнноу подъехал ближе, и вторая пуля разнесла его череп.
— Хронос! — воскликнул Нои. — Не могу поверить!
— Вот и он не мог, — сказал Шэнноу. — Едем.
— Но… как же труп?
— Именно для этого Бог и создал стервятников, — ответил Шэнноу, пуская жеребца рысцой.
В двух милях оттуда Магеллас открыл глаза и испустил басистый смешок.
— О радость! — сказал он. Линдьян убрал свой Камень в кисет и покачал годовой, но Магеллас снова весело рассмеялся. — Чего бы я не отдал, лишь бы увидеть то, что произошло! Титул сатрапа Аккадии? И его, и еще десяток сатрапий. Ты разглядел выражение лица Родьюла, когда Шэнноу выстрелил? Что могло быть чудеснее? Шэнноу, я у тебя в долгу. Я буду зажигать свечи твоей душе в течение тысячи лет. О Велиал! Как я хотел бы увидеть это еще раз!
— Твое горе о погибшем брате очень трогательно, — сказал Линдьян, — но я все-таки не понимаю, как это произошло.
— Потому что ты смотрел на Родьюла. А я его не перевариваю… не переваривал. Поэтому следил за Шэнноу. Он вытащил пистолет, еще не договорив, и так плавно, что Родьюл слишком поздно понял, какая опасность ему угрожает.
— Но ведь Родьюл должен был знать, что Шэнноу будет сопротивляться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
"Нет, — подумал Линдьян, — лучше быть таким, как я. Умелым, осторожным и неоспоримо преданным. Из меня выйдет отличный сатрап Аккадии». Два охотника ездили вместе почти все утро. В отдалении они видели львов и выехали к покинутому селению — скоплению крохотных хижин, — которое вызвало у Магелласа интерес. Он спешился и пригнулся, чтобы пройти в дверь. Несколько секунд спустя он возвратился.
— Наверное, они увидели нас и убежали под деревья.
Поразительно!
Они поехали дальше вверх по крутому склону и остановились на гребне. Перед ними лежал город.
Линдьян скрыл шок, который испытал, но из горла Магелласа вырвался шипящий вздох, перешедший в грязнейшее ругательство. Он оглядывал Стену, очертания порта, дальние шпили Храма.
— Где море? — прошептал он.
Линдьян поворачивался в седле, осматривая горы и долины.
— Все иное… Все!
— Значит, это не Атлантида… а только жуткая копия Эда. Но зачем кому-то понадобилось ее строить? Взгляни на порт. Ну, зачем?
— Понятия не имею, брат, — ответил Линдьян. — Предлагаю завершить порученное нам и вернуться домой. Мы миновали не менее десятка мест, где могли бы подстеречь Шэнноу.
Магеллас не мог оторвать глаз от города.
— Зачем? — спросил он еще раз.
— Я не ясновидящий, — огрызнулся Линдьян. — Может, царь создал его, чтобы сбить нас с толку. Может, тут какая-то темная игра? Мне все равно, Магеллас. Я хочу лишь убить Шэнноу и вернуться домой… то есть если Родьюл не опередит нас.
Услышав имя своего врага, Магеллас отвернулся от города.
— Да-да, ты прав, брат. Однако мне кажется, что на этот раз надменность Родьюла окажет ему плохую услугу. Помнишь наставления Лократиса? Сначала изучи врага, узнай его получше, определи, каковы его силы, и тогда ты узнаешь его слабости. А Родьюл заранее ждет победы.
— Только потому, что он искусен, — указал Линдьян.
— И все-таки он становится неосторожным. А виновато в этом новое оружие. Человек хотя бы может увидеть стрелу в полете или услышать свист воздуха, который она пронизывает. А с ними все по-другому, — добавил он, вытаскивая пистолеты. — Не нравятся они мне.
— А Родьюлу, наоборот, очень нравятся.
— Вот именно. Но когда ему приходилось встречаться с врагом, который владел бы ими так искусно, как этот Шэнноу?
— Ты идешь на очень большой риск, позволяя Родьюлу сделать первый ход. Как ты будешь чувствовать себя, если он явится и убьет Иерусалимца?
Магеллас усмехнулся:
— Любяще попрощаюсь с ним перед его отъездом в Аккадию. Однако, охотясь на льва, разумнее обдумывать, как его убить, а не где повесить его шкуру. Вот там ручей. По-моему, пора найти нашего брата и понаблюдать за ним.
29
Нои-Хазизатра чувствовал себя очень неловко на лошади, которую одолжил ему Скейс. Он никогда не любил ездить верхом и, трясясь в седле на каждом склоне, закрывал глаза и молился, а к горлу ему подступала тошнота.
— Нет, я предпочту корабль в бурю этому… этой твари. Шэнноу засмеялся:
— Я видывал мешки с морковью, у которых посадка была много лучше. Не сжимай ей бока икрами, только коленями, а ниже ноги пусть висят свободно. И, спускаясь с холма, держи ее голову повыше.
— У меня хребет вот-вот рассыплется, — проворчал Нои.
— Расслабься! Сиди в седле свободнее. Клянусь Небом, я еще не видел наездника хуже! Ты внушаешь страх кобыле.
— А она мне, — сказал Нои.
Они ехали по широкой равнине, оставив фургоны далеко позади. Солнце было затянуто тучами, и впереди висели косые полосы дождя.
Перед полуднем Шэнноу увидел одинокого всадника, ехавшего к ним навстречу. Он остановил коня и достал зрительную трубку. Сначала он решил, что это старик — волосы у него были совсем белыми, но когда он навел трубку поточнее, то убедился в своей ошибке. Всадник был молод, Его одежда состояла из серебряно-черной туники, темных гетр и высоких сапог для верховой езды. Шэнноу передал трубку Нои, и корабельный мастер выругался:
— Один из вышколенных убийц Пендаррика. Их называют Охотниками. Он ищет меня, Шэнноу. Лучше уезжай подальше.
— От одного человека, Нои?
— Пусть так, но с такими, как он, не стоит встречаться даже с глазу на глаз. Их растят в военных стойлах. Они дерутся и убивают друг друга с самого нежного возраста. В них развивают силу, быстроту и выносливость, и не существует воинов, равных им. Поверь мне, Шэнноу, и уезжай, пока еще есть время! Прошу тебя! Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Разделяю твое желание, мой друг, — кивнул Шэнноу, не спуская глаз с приближающегося всадника.
Родьюл улыбнулся, разглядев поджидающих его людей. Да, награда его будет велика! Ведь второй всадник — предатель Нои-Хазизатра, пророк Единого Бога, человек, осуждающий насилие. Вот только одно: убить его прямо тут или доставить на суд Пендаррика?
Он остановился шагах в двадцати от них.
— Йон Шэнноу, царь царей отдал повеление о твоей смерти. Я — Родьюл, Охотник. Хочешь ли сказать что-либо, прежде чем умрешь?
— Нет, — сказал Шэнноу, плавным движением достал пистолет и выстрелом вышиб Родьюла из седла. Атлант тяжело ударился о землю. Грудь ему разрывала страшная боль. Он попытался вытащить пистолет, но Шэнноу подъехал ближе, и вторая пуля разнесла его череп.
— Хронос! — воскликнул Нои. — Не могу поверить!
— Вот и он не мог, — сказал Шэнноу. — Едем.
— Но… как же труп?
— Именно для этого Бог и создал стервятников, — ответил Шэнноу, пуская жеребца рысцой.
В двух милях оттуда Магеллас открыл глаза и испустил басистый смешок.
— О радость! — сказал он. Линдьян убрал свой Камень в кисет и покачал годовой, но Магеллас снова весело рассмеялся. — Чего бы я не отдал, лишь бы увидеть то, что произошло! Титул сатрапа Аккадии? И его, и еще десяток сатрапий. Ты разглядел выражение лица Родьюла, когда Шэнноу выстрелил? Что могло быть чудеснее? Шэнноу, я у тебя в долгу. Я буду зажигать свечи твоей душе в течение тысячи лет. О Велиал! Как я хотел бы увидеть это еще раз!
— Твое горе о погибшем брате очень трогательно, — сказал Линдьян, — но я все-таки не понимаю, как это произошло.
— Потому что ты смотрел на Родьюла. А я его не перевариваю… не переваривал. Поэтому следил за Шэнноу. Он вытащил пистолет, еще не договорив, и так плавно, что Родьюл слишком поздно понял, какая опасность ему угрожает.
— Но ведь Родьюл должен был знать, что Шэнноу будет сопротивляться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70