..
– И вот кто оскопил рабов, а затем и добил их, – поддакнул Никифор. – «Кровавый орел», помните?
– Интересно, знают они о нас?
В ответ можно лишь было молча пожать плечами. Может быть, и знают. А может, и нет. Нет, ну наверняка знают, что караван Вергела охраняли викинги, но вот кто именно... нет, вряд ли.
– Конхобар, нужно, чтоб этот твой соглядатай-слуга постоянно следил за ними.
– Уже, – кратко ответил Ирландец.
Старший приказчик Вергела Имат вот уже больше недели не мог найти себе места. Халиса – любимая Халиса, его Халиса – приказала уничтожить рабыню купца Ибузира бен Кубрата, старого врага и конкурента Вергела. Рабыню ту, если верить слухам, молодую, красивую и девственную, бен Кубрат хотел подарить каган-беку Завулону в качестве наложницы, чего Халиса – законная молодая супруга Завулона, – естественно, не хотела. Поэтому ненавистную рабыню необходимо было убить. Жестоко? Да полноте... Что такое жизнь какой-то там рабыни? Впрочем, красавица Халиса вовсе не была жестокой без особой на то нужды. И эту будущую наложницу можно было бы просто-напросто лишить девственности, послав того же Имата, однако... Невольница, говорят, была очень красивой... Да, после того, как она потеряет девственность, уже ни о каком подарке каган-беку не будет и речи, но вдруг Имат прикипит к ней? Не хотелось бы просто так терять преданного человека, а посвящать в это дело кого-то еще... Ну кому же нужны лишние разговоры, сплетни, скандалы? По всему выходило – рабыню проще убить. Чем и пытался заняться Имат, но пока безуспешно.
Во-первых, проникнуть в дом хитрого и скуповатого бен Кубрата было довольно сложно, особенно ему, приказчику давнишнего соперника купца, известному в лицо всем его слугам. Нужно было срочно что-то придумать, но, как назло, не лезли в голову никакие мысли. До тех пор, пока как-то на базаре Имат не встретил давнего своего знакомца Истому. Был обычный осенний день, уже далеко не теплый, с порывами резкого, холодного ветра, срывавшего с прохожих плащи и швырявшего в лицо пригоршни мелкого холодного дождика. Мерзнущие торговцы, пытаясь согреться, переминались с ноги на ногу, а кое-кто даже и не раскладывал сегодня товар, предпочитая – пес с ней, с прибылью – провести такой не очень-то уютный день дома, в тепле и неге.
Истома Мозгляк, закутанный в теплую накидку с капюшоном, медленно прохаживался вдоль полупустых прилавков – тоже выбрал погодку для похода на рынок! – и, как показалось приказчику, кого-то высматривал. Имат подошел ближе, окликнул. Истома настороженно обернулся, недовольно буркнул что-то, по-видимому означающее приветствие, и зыркнул по сторонам глазами.
– Помнишь ту рабыню, что ты продал мне в Ладоге, а затем получил назад от моей досточтимой хозяйки? – спросил Имат вроде бы просто так, а на самом деле надеясь – а вдруг да подмогнет чем Истома Мозгляк, душегубец известный?
– Ну, помню, – без особого интереса пожал плечами Истома.
– Так она скоро станет наложницей самого каган-бека, – поведал приказчик. – А потом – кто знает? – может, и старшей женой будет.
– Привалило девке счастье, – неожиданно улыбнулся Мозгляк. – Всё как я и предвидел. Так, говоришь, она у каган-бека живет?
– Нет пока, – помотал головой Имат. – Пока у одного купца, бен Кубрата, ну, ты его не знаешь...
– У кого? – Истома насторожился, словно почуявший добычу волк. – У бен Кубрата?
– У него, – подтвердил приказчик. – А что?
– Да так. – Истома задумался. Постоял немного – Имат уже собирался уходить, – придержал приказчика за рукав: – Такой чернявый молодой парень, длинный, с глазами как у вола – слуга бен Кубрата?
– А, Езекия, – узнал по описанию Имат. – Это его единственный племянник, правда, не родной, от троюродной сестры, но, в общем, наследник. Езекия... – Приказчик неожиданно замолк. А ведь можно попробовать проникнуть в дом купца через Езекию. Мальчишка, говорят, заядлый шахматист...
И потом, можно взять в дело и этого Истому, он всё равно не останется жить здесь, в Итиле. Или – не брать? Нет, пожалуй, лучше взять, такой человек всегда пригодится... тем более если идти на убийство в чужом доме. Всё должно быть сделано быстро и в строгой тайне, а у Истомы подобного опыта не занимать. Знал о том Имат со слов Ильмана Карася, известного ладожского вора, с кем, еще до пожара, пару раз пил пиво на постоялом дворе Онфима Кобылы. Собственно, Карасю и говорил Имат о том, что охотно купил бы перед самым отплытием несколько красивых девок, даже и похищенных.
Сам Карась в таком нехорошем деле участвовать отказался, потому как местный, но вот залетному молодцу Истоме шепнул.
– Есть одно дело, Истома, – сказал Имат по-славянски. – Заработать можешь изрядно... Хочешь? Тогда слушай: Езекия, племянник бен Кубрата, частенько пускается в торговые дела помимо своего дяди, но на его средства, разумеется, а тот, старый ишак, ничего не замечает... впрочем, может, и замечает, да пока молчит до поры до времени, верно, замыслил какую-то пакость, с него станется. В общем, Езекия частенько берет левый товар, тот, что проникает в Итиль в обход каганских застав. За такое дело можно лишиться головы или... хе-хе... кое-каких других частей тела, но парень рискует, понимая, что бен Кубрат вполне может оставить его без наследства, – от этакого скупердяя всего можно ожидать. И рискует Езекия по-умному, много не берет и берет не у всех. Только у тех, кого хорошо знает. Меня он знает. И знает, что я не очень-то в ладах с Вергелом. Впрочем, не о Езекии речь. Вернее, не только о нем. О бывшей твоей рабыне...
– Знаешь что? – Истома подозрительно осмотрелся вокруг. – Давай-ка об этом после переговорим. Где-нибудь...
– Якши! – Имат неожиданно улыбнулся и предложил встретиться в бане, что напротив синагоги толстого ребе Исаака. Этот самый Исаак заодно был и хозяином бани.
– Баня? – Истома блаженно потянулся. – Хорошее дело. Давай завтра.
– Договорились, – кивнул приказчик и, попрощавшись, быстро пошел прочь.
– Чего это они там шепчутся? – Один из торговцев посмотрел на укрывшуюся за деревьями парочку.
В ватных штанах и теплых валяных сапогах, закутанный в толстую накидку, торговец не очень-то замерз, хотя и стоял здесь с самого утра, выкупив место у рыночного тудуна. Торговля, впрочем, шла неважно – разложенные прямо на земле выделанные лошадиные шкуры сегодня не находили своих покупателей, что и понятно – товар специфический, и те, кому он надобен, – обувщики, седельщики, кожевенники – привыкли покупать его всегда в определенном месте, а то и заказывать заранее с доставкой на дом, вернее – в мастерскую. Мало-мальски опытный торговец давно бы обо всём догадался, но только не этот. Казалось, его мало интересовала торговля. Но стоял он не просто так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– И вот кто оскопил рабов, а затем и добил их, – поддакнул Никифор. – «Кровавый орел», помните?
– Интересно, знают они о нас?
В ответ можно лишь было молча пожать плечами. Может быть, и знают. А может, и нет. Нет, ну наверняка знают, что караван Вергела охраняли викинги, но вот кто именно... нет, вряд ли.
– Конхобар, нужно, чтоб этот твой соглядатай-слуга постоянно следил за ними.
– Уже, – кратко ответил Ирландец.
Старший приказчик Вергела Имат вот уже больше недели не мог найти себе места. Халиса – любимая Халиса, его Халиса – приказала уничтожить рабыню купца Ибузира бен Кубрата, старого врага и конкурента Вергела. Рабыню ту, если верить слухам, молодую, красивую и девственную, бен Кубрат хотел подарить каган-беку Завулону в качестве наложницы, чего Халиса – законная молодая супруга Завулона, – естественно, не хотела. Поэтому ненавистную рабыню необходимо было убить. Жестоко? Да полноте... Что такое жизнь какой-то там рабыни? Впрочем, красавица Халиса вовсе не была жестокой без особой на то нужды. И эту будущую наложницу можно было бы просто-напросто лишить девственности, послав того же Имата, однако... Невольница, говорят, была очень красивой... Да, после того, как она потеряет девственность, уже ни о каком подарке каган-беку не будет и речи, но вдруг Имат прикипит к ней? Не хотелось бы просто так терять преданного человека, а посвящать в это дело кого-то еще... Ну кому же нужны лишние разговоры, сплетни, скандалы? По всему выходило – рабыню проще убить. Чем и пытался заняться Имат, но пока безуспешно.
Во-первых, проникнуть в дом хитрого и скуповатого бен Кубрата было довольно сложно, особенно ему, приказчику давнишнего соперника купца, известному в лицо всем его слугам. Нужно было срочно что-то придумать, но, как назло, не лезли в голову никакие мысли. До тех пор, пока как-то на базаре Имат не встретил давнего своего знакомца Истому. Был обычный осенний день, уже далеко не теплый, с порывами резкого, холодного ветра, срывавшего с прохожих плащи и швырявшего в лицо пригоршни мелкого холодного дождика. Мерзнущие торговцы, пытаясь согреться, переминались с ноги на ногу, а кое-кто даже и не раскладывал сегодня товар, предпочитая – пес с ней, с прибылью – провести такой не очень-то уютный день дома, в тепле и неге.
Истома Мозгляк, закутанный в теплую накидку с капюшоном, медленно прохаживался вдоль полупустых прилавков – тоже выбрал погодку для похода на рынок! – и, как показалось приказчику, кого-то высматривал. Имат подошел ближе, окликнул. Истома настороженно обернулся, недовольно буркнул что-то, по-видимому означающее приветствие, и зыркнул по сторонам глазами.
– Помнишь ту рабыню, что ты продал мне в Ладоге, а затем получил назад от моей досточтимой хозяйки? – спросил Имат вроде бы просто так, а на самом деле надеясь – а вдруг да подмогнет чем Истома Мозгляк, душегубец известный?
– Ну, помню, – без особого интереса пожал плечами Истома.
– Так она скоро станет наложницей самого каган-бека, – поведал приказчик. – А потом – кто знает? – может, и старшей женой будет.
– Привалило девке счастье, – неожиданно улыбнулся Мозгляк. – Всё как я и предвидел. Так, говоришь, она у каган-бека живет?
– Нет пока, – помотал головой Имат. – Пока у одного купца, бен Кубрата, ну, ты его не знаешь...
– У кого? – Истома насторожился, словно почуявший добычу волк. – У бен Кубрата?
– У него, – подтвердил приказчик. – А что?
– Да так. – Истома задумался. Постоял немного – Имат уже собирался уходить, – придержал приказчика за рукав: – Такой чернявый молодой парень, длинный, с глазами как у вола – слуга бен Кубрата?
– А, Езекия, – узнал по описанию Имат. – Это его единственный племянник, правда, не родной, от троюродной сестры, но, в общем, наследник. Езекия... – Приказчик неожиданно замолк. А ведь можно попробовать проникнуть в дом купца через Езекию. Мальчишка, говорят, заядлый шахматист...
И потом, можно взять в дело и этого Истому, он всё равно не останется жить здесь, в Итиле. Или – не брать? Нет, пожалуй, лучше взять, такой человек всегда пригодится... тем более если идти на убийство в чужом доме. Всё должно быть сделано быстро и в строгой тайне, а у Истомы подобного опыта не занимать. Знал о том Имат со слов Ильмана Карася, известного ладожского вора, с кем, еще до пожара, пару раз пил пиво на постоялом дворе Онфима Кобылы. Собственно, Карасю и говорил Имат о том, что охотно купил бы перед самым отплытием несколько красивых девок, даже и похищенных.
Сам Карась в таком нехорошем деле участвовать отказался, потому как местный, но вот залетному молодцу Истоме шепнул.
– Есть одно дело, Истома, – сказал Имат по-славянски. – Заработать можешь изрядно... Хочешь? Тогда слушай: Езекия, племянник бен Кубрата, частенько пускается в торговые дела помимо своего дяди, но на его средства, разумеется, а тот, старый ишак, ничего не замечает... впрочем, может, и замечает, да пока молчит до поры до времени, верно, замыслил какую-то пакость, с него станется. В общем, Езекия частенько берет левый товар, тот, что проникает в Итиль в обход каганских застав. За такое дело можно лишиться головы или... хе-хе... кое-каких других частей тела, но парень рискует, понимая, что бен Кубрат вполне может оставить его без наследства, – от этакого скупердяя всего можно ожидать. И рискует Езекия по-умному, много не берет и берет не у всех. Только у тех, кого хорошо знает. Меня он знает. И знает, что я не очень-то в ладах с Вергелом. Впрочем, не о Езекии речь. Вернее, не только о нем. О бывшей твоей рабыне...
– Знаешь что? – Истома подозрительно осмотрелся вокруг. – Давай-ка об этом после переговорим. Где-нибудь...
– Якши! – Имат неожиданно улыбнулся и предложил встретиться в бане, что напротив синагоги толстого ребе Исаака. Этот самый Исаак заодно был и хозяином бани.
– Баня? – Истома блаженно потянулся. – Хорошее дело. Давай завтра.
– Договорились, – кивнул приказчик и, попрощавшись, быстро пошел прочь.
– Чего это они там шепчутся? – Один из торговцев посмотрел на укрывшуюся за деревьями парочку.
В ватных штанах и теплых валяных сапогах, закутанный в толстую накидку, торговец не очень-то замерз, хотя и стоял здесь с самого утра, выкупив место у рыночного тудуна. Торговля, впрочем, шла неважно – разложенные прямо на земле выделанные лошадиные шкуры сегодня не находили своих покупателей, что и понятно – товар специфический, и те, кому он надобен, – обувщики, седельщики, кожевенники – привыкли покупать его всегда в определенном месте, а то и заказывать заранее с доставкой на дом, вернее – в мастерскую. Мало-мальски опытный торговец давно бы обо всём догадался, но только не этот. Казалось, его мало интересовала торговля. Но стоял он не просто так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78