А вместо этого он потихоньку выскользнул через черный ход и побежал воевать бок о бок с пустынниками Гансау и встречаться со своими шпионами в неприятных и опасных местах. Он был хорошим генералом, а потому старался сохранить живыми и невредимыми как можно больше своих солдат. Льешо подумал, что следовало бы и раньше заметить тягу Шу к военным опасностям. Но он почему-то лишь сейчас испугался этой склонности.
– Осторожнее! – крикнул Свин – задумавшись, принц поскользнулся на оторвавшемся куске черепицы.
– Ой!
Он упал и поехал вниз, тщетно пытаясь ухватиться за красные глиняные пластины, которые тут же ломались. Льешо разжимал руку, пластины съезжали с крыши и с треском падали во двор, однако юноше было не до этого – он пытался найти хоть какую-то опору.
– Стой! – раздался снизу громкий голос, а за ним последовал свист стрелы, которая пролетела возле самого уха принца, едва его не задев.
– Не стреляйте! Свои! – закричал возмутитель спокойствия и понял, что падает. – Спасите!
Шлеп! Хвала Богине, фасад дворца был украшен балконами. Льешо приземлился на один из них. Встав на колени, он засунул в рот пораненный палец, из которого вовсю текла кровь. Украшенные витражами высокие двери оказались распахнутыми, а на пороге стоял потерявший от удивления дар речи Хабиба.
– Что ты делаешь здесь, в Дарнэге? – спросил он, наконец-то придя в себя. – И как попал на крышу?
– А ты мог бы поверить в то, что на самом деле меня здесь нет?
– Что касается тебя, дитя, я мог бы поверить во что угодно. – Хабиба взглянул на принца так, как, наверное, смотрел бы на продаваемого ворами хромого верблюда, однако, отойдя в сторону, пропустил его в комнату. – Ты бы лучше спрятался, пока кто-нибудь из охранников тебя не засек и не посадил в темницу. Таково было любимое развлечение бывшего правителя, и я сомневаюсь, что его люди уже утратили эту привычку. Льешо вошел в комнату, и волшебник пристально, сощурившись, взглянул на него.
– У кого ты сейчас занимаешься?
– У Болгая. Льюка его ненавидит.
– Еще бы. – Хабиба плотно закрыл дверь. – Я и сам хотел порекомендовать его тебе, но не думал, что ты способен преодолеть естественную ненависть к гарнам.
Комната оказалась теплой и светлой – по углам в больших подсвечниках горела целая батарея свечей. Свисавшая с потолка масляная лампа освещала стоящую на рабочем столе серебряную чашу с водой, а воздух наполнял нежный аромат душистых трав. Льешо заметил у стены мягкий, с множеством подушек диван и с удовольствием погрузился в него, устало потирая глаза.
– Они вовсе не плохие люди. Во всяком случае, те, которых я встретил в городе Чимбай-хана. Жители севера и сами терпят крупные неприятности от южных кланов, так что в них мы нашли союзников.
– А что скажешь о самом шамане Болгае?
– Он очень странный, и его уроки тоже. Все, что происходит сейчас, мне снится, понимаешь? Наяву. Во всяком случае, так он мне сказал. И это вполне возможно, так как я настолько устал, что мог бы свалиться там, где стою, – или сесть. Ведь нельзя же мечтать о сне, если спишь, правда?
– Ты ходишь во сне, – заключил Хабиба. – А это первый твой опыт?
– Второй, если не считать более ранних, непрофессиональных. Впрочем, Болгай говорит, что первый не считается, так как я не покидал города хана, а Шокар спал, когда я пришел в его сон. А сейчас со мной был Свин, но он куда-то делся, а может быть, так и сидит на крыше. Император здесь?
– Я отведу тебя к нему.
Хабиба накрыл серебряную чашу куском белой шелковой ткани. Льешо не понимал, что она символизирует, так как до сих пор не знал, откуда волшебник родом и где учился. Однако он хорошо осознавал, что означает стоящая ночью в мастерской чаша с водой. Впрочем, откуда взялась ночь, если принц начал свое путешествие на рассвете?
– Путешествия во сне далеко не всегда следуют за обычными часами. Время и расстояние оказываются перепутанными и смещенными. Чем дальше ты уходишь, тем больше путаешься во времени.
Хабиба вывел нежданного гостя в широкий, словно улица, коридор и ответил на еще один невысказанный вопрос. Наверное, эта черта магов и была самой неприятной. Льешо собирался спросить, когда именно происходит все то, что сейчас происходит. А где оно происходит, он знал и сам. Маг, однако, опередил его вопрос.
– Вполне возможно, мы разговариваем в твоем будущем или твоем прошлом; в любом случае это вечер после предыдущего дня.
Чего-то подобного Льешо и ожидал.
Они подошли к украшенным золотом широким двойным дверям, и Хабиба громко постучал по встроенной в одну из панелей мембране. В комнате послышалось движение и раздались тихие голоса.
Дверь открыла госпожа Сьен Ма. На ней был богатый халат из белого шелка, подпоясанный широким золотым поясом. Распущенные волосы бархатной волной спускались на плечи. Льешо постарался не думать о том, что было надето на богине под халатом, если вообще что-то было надето, и что привело ее волосы в такой живописный беспорядок. Взгляд вниз не помог, потому что на ногах госпожи оказались всего лишь подходящие случаю вышитые комнатные туфли.
– Он здесь, – коротко произнесла богиня и отступила на шаг, пропуская посетителей.
Льешо покраснел до корней волос, явно сомневаясь, стоит ли входить, однако Сьен Ма сделала широкий жест.
– Заходи, не стесняйся. Он будет рад тебя видеть. Слова прозвучали так, словно император не знал, кто стоит у двери его спальни, и Льешо переступил порог. Однако когда госпожа захлопнула дверь, оставив Хабибу за ней, юноша усомнился в том, что поступил правильно.
Комната оказалась просторная, роскошно украшенная шторами, гобеленами и позолотой, хотя и не такая пышная, как королевские покои в Шане. На подиуме, за отодвинутым сейчас пологом, стояла огромная смятая кровать. Император стоял возле окна спиной к двери, в домашних штанах и куртке свободного покроя. Льешо изо всех сил натянул поводья собственного разыгравшегося воображения, но румянец на его щеках отказывался подчиняться и продолжал пылать.
– Это твой сон или мой? – уточнил Шу и лишь после этого отвернулся от отражения в стекле.
– Думаю, мой, – ответил принц. – Дело в том, что Болгай учит меня путешествовать во сне.
– Гарнское имя. Ты выбираешь странных учителей, принц Льешо.
Юноша уже настолько привык общаться с магами и чародеями разных мастей, что неподдельно удивился тому, что имя оказалось незнакомым для Шу. На душе стало немного легче, ощущение овцы – или раба! – бегущей между двумя рядами прицелившихся стрелков, прошло.
– Ничуть не более странных, чем вы сами. – Принц выразительно взглянул в сторону госпожи. – Я ошибался, когда так за вас беспокоился, или, напротив, был более прав, чем мне казалось?
Шу отмел вопрос одним движением плеча, но Льешо не собирался сдаваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Осторожнее! – крикнул Свин – задумавшись, принц поскользнулся на оторвавшемся куске черепицы.
– Ой!
Он упал и поехал вниз, тщетно пытаясь ухватиться за красные глиняные пластины, которые тут же ломались. Льешо разжимал руку, пластины съезжали с крыши и с треском падали во двор, однако юноше было не до этого – он пытался найти хоть какую-то опору.
– Стой! – раздался снизу громкий голос, а за ним последовал свист стрелы, которая пролетела возле самого уха принца, едва его не задев.
– Не стреляйте! Свои! – закричал возмутитель спокойствия и понял, что падает. – Спасите!
Шлеп! Хвала Богине, фасад дворца был украшен балконами. Льешо приземлился на один из них. Встав на колени, он засунул в рот пораненный палец, из которого вовсю текла кровь. Украшенные витражами высокие двери оказались распахнутыми, а на пороге стоял потерявший от удивления дар речи Хабиба.
– Что ты делаешь здесь, в Дарнэге? – спросил он, наконец-то придя в себя. – И как попал на крышу?
– А ты мог бы поверить в то, что на самом деле меня здесь нет?
– Что касается тебя, дитя, я мог бы поверить во что угодно. – Хабиба взглянул на принца так, как, наверное, смотрел бы на продаваемого ворами хромого верблюда, однако, отойдя в сторону, пропустил его в комнату. – Ты бы лучше спрятался, пока кто-нибудь из охранников тебя не засек и не посадил в темницу. Таково было любимое развлечение бывшего правителя, и я сомневаюсь, что его люди уже утратили эту привычку. Льешо вошел в комнату, и волшебник пристально, сощурившись, взглянул на него.
– У кого ты сейчас занимаешься?
– У Болгая. Льюка его ненавидит.
– Еще бы. – Хабиба плотно закрыл дверь. – Я и сам хотел порекомендовать его тебе, но не думал, что ты способен преодолеть естественную ненависть к гарнам.
Комната оказалась теплой и светлой – по углам в больших подсвечниках горела целая батарея свечей. Свисавшая с потолка масляная лампа освещала стоящую на рабочем столе серебряную чашу с водой, а воздух наполнял нежный аромат душистых трав. Льешо заметил у стены мягкий, с множеством подушек диван и с удовольствием погрузился в него, устало потирая глаза.
– Они вовсе не плохие люди. Во всяком случае, те, которых я встретил в городе Чимбай-хана. Жители севера и сами терпят крупные неприятности от южных кланов, так что в них мы нашли союзников.
– А что скажешь о самом шамане Болгае?
– Он очень странный, и его уроки тоже. Все, что происходит сейчас, мне снится, понимаешь? Наяву. Во всяком случае, так он мне сказал. И это вполне возможно, так как я настолько устал, что мог бы свалиться там, где стою, – или сесть. Ведь нельзя же мечтать о сне, если спишь, правда?
– Ты ходишь во сне, – заключил Хабиба. – А это первый твой опыт?
– Второй, если не считать более ранних, непрофессиональных. Впрочем, Болгай говорит, что первый не считается, так как я не покидал города хана, а Шокар спал, когда я пришел в его сон. А сейчас со мной был Свин, но он куда-то делся, а может быть, так и сидит на крыше. Император здесь?
– Я отведу тебя к нему.
Хабиба накрыл серебряную чашу куском белой шелковой ткани. Льешо не понимал, что она символизирует, так как до сих пор не знал, откуда волшебник родом и где учился. Однако он хорошо осознавал, что означает стоящая ночью в мастерской чаша с водой. Впрочем, откуда взялась ночь, если принц начал свое путешествие на рассвете?
– Путешествия во сне далеко не всегда следуют за обычными часами. Время и расстояние оказываются перепутанными и смещенными. Чем дальше ты уходишь, тем больше путаешься во времени.
Хабиба вывел нежданного гостя в широкий, словно улица, коридор и ответил на еще один невысказанный вопрос. Наверное, эта черта магов и была самой неприятной. Льешо собирался спросить, когда именно происходит все то, что сейчас происходит. А где оно происходит, он знал и сам. Маг, однако, опередил его вопрос.
– Вполне возможно, мы разговариваем в твоем будущем или твоем прошлом; в любом случае это вечер после предыдущего дня.
Чего-то подобного Льешо и ожидал.
Они подошли к украшенным золотом широким двойным дверям, и Хабиба громко постучал по встроенной в одну из панелей мембране. В комнате послышалось движение и раздались тихие голоса.
Дверь открыла госпожа Сьен Ма. На ней был богатый халат из белого шелка, подпоясанный широким золотым поясом. Распущенные волосы бархатной волной спускались на плечи. Льешо постарался не думать о том, что было надето на богине под халатом, если вообще что-то было надето, и что привело ее волосы в такой живописный беспорядок. Взгляд вниз не помог, потому что на ногах госпожи оказались всего лишь подходящие случаю вышитые комнатные туфли.
– Он здесь, – коротко произнесла богиня и отступила на шаг, пропуская посетителей.
Льешо покраснел до корней волос, явно сомневаясь, стоит ли входить, однако Сьен Ма сделала широкий жест.
– Заходи, не стесняйся. Он будет рад тебя видеть. Слова прозвучали так, словно император не знал, кто стоит у двери его спальни, и Льешо переступил порог. Однако когда госпожа захлопнула дверь, оставив Хабибу за ней, юноша усомнился в том, что поступил правильно.
Комната оказалась просторная, роскошно украшенная шторами, гобеленами и позолотой, хотя и не такая пышная, как королевские покои в Шане. На подиуме, за отодвинутым сейчас пологом, стояла огромная смятая кровать. Император стоял возле окна спиной к двери, в домашних штанах и куртке свободного покроя. Льешо изо всех сил натянул поводья собственного разыгравшегося воображения, но румянец на его щеках отказывался подчиняться и продолжал пылать.
– Это твой сон или мой? – уточнил Шу и лишь после этого отвернулся от отражения в стекле.
– Думаю, мой, – ответил принц. – Дело в том, что Болгай учит меня путешествовать во сне.
– Гарнское имя. Ты выбираешь странных учителей, принц Льешо.
Юноша уже настолько привык общаться с магами и чародеями разных мастей, что неподдельно удивился тому, что имя оказалось незнакомым для Шу. На душе стало немного легче, ощущение овцы – или раба! – бегущей между двумя рядами прицелившихся стрелков, прошло.
– Ничуть не более странных, чем вы сами. – Принц выразительно взглянул в сторону госпожи. – Я ошибался, когда так за вас беспокоился, или, напротив, был более прав, чем мне казалось?
Шу отмел вопрос одним движением плеча, но Льешо не собирался сдаваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138