– Прошу прощения, юный принц. Я поступила необдуманно. Никто не смеет забрать у тебя жемчужину.
– Зачем я вам нужен?
– Мы всего лишь почтим твой дар своим подарком. Впрочем, серьезные разговоры надо вести на сытый желудок. – Перед Льешо склонился молодой ташек с тазом воды в руках. – Ты наверняка захочешь вымыть руки.
Засохшая грязь все еще держалась на зажатой в пыльной руке жемчужине. Не было заметно ни головы, ни хвоста, ни свиных ног, однако Льешо очень боялся утопить садовника Богини в тазу для мытья рук. Казалось, прислужник понял суть проблемы. Он намочил полотенце и протер им внешнюю сторону руки гостя. Потом Льешо взял полотенце и так же аккуратно смыл грязь с жемчужины. Теперь, когда грязь исчезла, стал заметен изысканный узор серебряной цепи, подчеркивающий благородное темное сияние. Каждый из изгибов вел к центральной петле. Что это – гнездо для жемчужины или ловушка для джинна? Сновидения и реальность так тесно переплелись, что принц уже не мог отличить одно от другого.
Прорицатели Акенбада в знак одобрения дружно склонили головы, а один из них – древний, с трудом передвигающий ноги старец – выступил вперед, держа на вытянутых руках еще одну серебряную цепь.
Льешо вздрогнул.
– Эта цепь мне знакома. – С этими словами он еще крепче зажал жемчужину в руке. – В моих снах она украшала шею заклятого врага.
– Это предупреждение, – согласилась Динха. – Но кто и что внушает тебе страх: враг, носящий цепь, или сама цепь?
И то, и другое, и больше того. Воспоминания о других цепях объединились серебряными звеньями: цепь лорда Чинши из Жемчужной бухты, заточение в лаборатории мастера Марко и не столь тяжкая жизнь в Фаршо. Льешо не принял бы подарка, не отзывайся он во всех его снах словно судьба. Разделять свои чувства с посторонними принц не собирался. Он позволил старику надеть цепь себе на шею, но жемчужину спрятал в ладанку – к трем остальным.
После осознания того факта, что все воспоминания об Акенбаде были лишь сновидениями, и спора с Динхой о значении найденной на горе жемчужины завтрак показался невиданной роскошью. Однако во время странствований Льешо питался чем ни попадя, и сейчас сама собой возникла мысль, не лучше ли будет для желудка, если он разделит завтрак с верблюдами. Возрадовавшись возвращению воды, жители Акенбада потревожили свои продовольственные запасы, чтобы как следует встретить гостя, и теперь изысканные ароматы словно магнитом притягивали юношу к столу.
Преобладали в сервировке овощи, приготовленные так, что их цвета и ароматы проявились во всей силе. Соленья занимали несколько изящных подносов. Некоторые из блюд прислужницы подавали горячими, другие же оказались охлажденными в Святом Колодце Акенбада. С основными кушаньями гармонировали различные сорта и виды хлеба.
Убранство стола напомнило Льешо детство. Ярко предстал тот зал дворца, где матушка принимала гостей. Видение было настолько живым, что возникало желание протянуть руку и дотронуться до знакомого кресла. Мальчик сидел рядом, на полу, и внимательно наблюдал, как свидетельствуют свое почтение делегации караванов из пустыни Гансау. Пригласив гостей к столу, матушка пояснила, что религиозные ташеки едят только приготовленные на огне блюда. А самые строгие из них признают исключительно растительную пищу, отвергая мясо.
Льешо видел, что Харлол ел мясо вместе со всеми, причем с большим аппетитом. Возможно, шпионы подчинялись собственным правилам. Ясно было одно: каких бы рецептов ни требовали изображенные на стенах танцующие духи, ташеки воплощали их наилучшим образом. От стола вздымались столь восхитительные, тонкие и в то же время энергичные ароматы, что пустыню рта Льешо обильно оросила слюна. Юноша наполнил стоящее перед ним блюдо овощами и соленьями и лишь искоса взглянул на подошедшую с поклоном молодую женщину, на подносе которой красовалась дивная чеканная чайница и его собственная нефритовая чаша – ее вытащили из дорожного мешка. Когда же служанка поставила поднос на стол, искра в ее взгляде и ироничная складка губ привлекли более пристальное внимание гостя. Кагар!
– Так ты – девушка! – прошептал Льешо, несмотря на удивление, пытаясь сохранить секрет.
– С самого рождения, – также шепотом подтвердила Кагар.
Прислужницы не подали виду, что обратили на приглушенный диалог хотя бы малейшее внимание. Однако Динха с осуждающей улыбкой приподняла завесу тайны:
– Среди ташекских женщин не принято смешиваться с миром пустынников. Но Кагар, хотя ее и призывали в пещеру прорицателей, пожелала нарушить установленный порядок.
– Пожелала и совершила, – подтвердила девушка. – И никто, кроме Льинг, ничего не заподозрил. А она сохранила тайну.
Льешо не мог решить, чему больше удивляться: тому ли, что Кагар – женщина, или тому, что Льинг сумела удержать секрет, не поделившись даже с ним. Оставалось утешаться мыслью, что секрет принадлежал не ей, а потому и раскрывать его было нельзя, но все же Льешо чувствовал себя одураченным: не суметь отличить девушку от парня!
– Теперь ты дома, – обратилась к Кагар Динха, – и, обретя опыт, сможешь еще лучше служить нам.
– Только до следующего похода.
Судя по всему, подобный ответ не удивил Динху, но улыбка ее померкла.
– До следующего похода, – согласилась она.
Глаза Динхи вдруг стали необычно яркими, и Льешо подумал, что если бы жизнь без воды не иссушила слезы, то в эту минуту они непременно бы выступили. Впрочем, приглушенные возгласы братьев привлекли внимание принца к столу: Льюка нерешительно протянул руку, желая дотронуться до нефритовой чаши.
– Поистине нам являются чудеса, – покачав головой, прошептал он.
Балар проследил за движением Льюки.
– Ты с ума сошел?
Он бережно взял чашу обеими руками и поднял ее к глазам, то бледнея, то краснея.
– Ты знаешь, что это такое?
– Это чаша.
Внезапно Льешо почувствовал себя таким, каким был много-много жизней назад. Тот мир, который он сейчас видел перед собой, очень мало отличался от познанного прежде, и юноша опустил голову и прикрыл глаза, чтобы ничем не выдать свое понимание. Был ли тот, давно ушедший человек мудрее нынешнего Льешо? Ответом на этот вопрос послужило прокатившееся по телу эхо смеха. Прошлое «Я» интересовалось, кто именно способен точно определить, что такое мудрость. Приходилось признать, что он сам не может это сделать.
Льешо надеялся, что сумел скрыть вдруг проснувшийся в душе отклик прошлых жизней, однако брат в священном страхе склонил голову, умоляющим жестом протягивая ему чашу.
– Вселенная вращается на кончике иглы, – торжественно провозгласил он, – а эта игла – ты. Скажи нам, что предстоит сделать.
– Прежде всего постарайся не выглядеть ослом, – ехидным шепотом посоветовал Льешо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138