– И ты…
Принц Таючит покинул седло – по своей воле или против нее, в тот момент, когда содрогнулась земля, Льешо не знал. Как бы там ни было, сейчас он, дрожа, стоял на коленях, бледный, как грива отцовского коня. Обхватив плечи руками, он пытался унять дрожь, но она продолжала бить, словно лето внезапно сменилось суровой зимой.
– Я видел все, что произошло, – пролепетал наследник с раскаянием в голосе. – И все понял. Я тебя ненавидел. Хотел убить.
Льешо удивился подобной искренности. Встречал ли он подобное? Наверное, так мог бы сказать мастер Якс. А мастер Ден, возможно, считал таким самого Льешо. С глубоким вздохом, в котором читалось и раздражение, и признание того факта, что и сам он не слишком далеко ушел от Таючита, принц Фибии поднялся на ноги. Некоторые уроки приходится учить всю жизнь…
Для пущей убедительности взяв в руки все еще продолжающее мерцать копье, Льешо гневно взглянул на испуганного юношу:
– Больше никогда в жизни не трогай без разрешения чужое оружие. Ты ведь не знаешь, какую именно магию оно может заключать в себе и что за опасность таит эта магия. Скажи спасибо, что проклятая штуковина не убила нас обоих.
– Понимаю, господин мой принц. – Таючит склонил голову, все еще не в силах совладать с собой. Однако он был молод и силен, а потому уже через пару минут выпрямился, настолько придя в себя, что любопытство пересилило все остальные чувства. – Так что же это за оружие такое?
Мысленно приказывая копью перестать сверкать, погаснуть, Льешо одновременно обдумывал ответ. В последний раз подобное оружие побывало в его руках еще в провинции Фаршо, и явилось оно из арсенала дворца правителя. Тогда юноша сражался им с мастером Марко, причем ярость и гнев превзошли и мудрость, и страх. Вопрос заключался в том, где скрывалась ненависть – в самом копье или в жизнях его собственной души.
– Это всего лишь копье, – наконец ответил принц. – Магия же – в нас самих.
Таючит ничего не понял, но теперь это уже не имело значения. Льешо наконец-то обратил внимание на окруживших их людей. Вот Каду, Бикси и Харлол, все они стоят с виноватым видом – не сумели остановить принцев. Рядом с полдюжины гарнских юнцов, потрясенных не меньше Таючита. Братья Льешо, на лицах которых застыл ужас – главным образом перед тем, что могло произойти, но также и перед неожиданно раскрывшейся мощью младшего. Хан – с глазами, потемневшими от понимания катастрофы, предотвратить которую удалось лишь чудом, и с благодарно склоненной головой. Брат хана Мерген – на его лице проступало любопытство, не уступающее любопытству племянника; впрочем, взрослый человек быстро совладал с собой и повернулся к матери наследника.
– Спасибо за то, что спас мое дитя, – поклонилась та, изображая почтение и покорность.
Однако глаза женщины оставались холодными, словно агаты, а лицо неподвижным, как смертная маска, и Льешо невольно спросил себя, не надеялась ли она на иной исход события, и если так, то почему.
Бабушка юноши хранила молчание. Лишь она одна не выглядела потрясенной, если не считать лукавого бога и шаманов-целителей. Те стояли как ни в чем не бывало, и на лицах их играли довольные улыбки.
– Говорил я вам! – напомнил своей компании Собачьи Уши, явно продолжая какой-то давний разговор.
Из маленького кармашка он извлек странную, по форме напоминающую картошку флейту и сыграл на ней какую-то причудливую мелодию. Улыбка Карины выразила полное согласие с мнением музыканта, а мастер Ден решил сохранить свое мнение при себе, словно ожидая продолжения событий.
Сожалею о том, что должен разочаровать, мысленно извинился Льешо, но на сегодня с меня уже вполне достаточно приключений.
– Ну вот, – неожиданно объявил Болгай, – думаю, теперь уже можно начать. Он нужен мне ровно на четыре дня.
Подобное заявление вызвало целый сонм вопросов. С какой стати шаман вдруг перестал изъясняться загадками? На самом деле он, конечно, не перестал. Хотя его слова и казались понятными, они несли в себе массу вопросов: что именно начать? Четыре дня для чего?
– Мы не можем тратить четыре дня, – решительно возразил Льешо.
Но почти одновременно с ним мастер Ден, медленно склонив голову, произнес:
– Да.
Не сомневаясь в Болгае, он уже успел рассчитать последствия действий и событий.
– Только на четыре дня, не больше. Мальчик прав – у нас совсем мало времени.
Болгай взял принца за руку, чтобы увести его прочь, и тут Льюка остановил его презрительной гримасой:
– И что же, судьба Фибии будет решена? Ты доверяешь мошеннику и его сумасшедшему шаману больше, чем родным братьям?
– Хватит! – резко оборвал оскорбления Льешо, боясь, что Льюка успеет сказать что-нибудь еще.
Он почти забыл, что так и держит в руке ужасное копье; напомнил ему об этом внезапно вновь появившийся в глазах братьев страх. Сегодня не только юнцы показывают свою глупость. Так, может быть, стоит воспользоваться этим страхом, чтобы поставить кое-кого на место?
Прищурившись, принц мысленно велел копью ожить. В руке тотчас зажегся неземной свет.
– Нам необходимо приобрести здесь новых союзников, а не отпугивать тех, кто нам сочувствует.
Раздираемый страхом и желанием все оспаривать Льюка молчал. Льешо отвернулся, приказав копью успокоиться, и искры стали понемногу гаснуть, стекая с древка подобно каплям росы.
– Молодец, – похвалил Болгай с таинственной улыбкой. – Вот теперь мы начинаем понимать, кто ты такой на самом деле.
Принц хотел ответить, что и так уже давно знает, кто он такой – с тех самых пор, как в Жемчужной бухте к нему пришел призрак министра Льека, – но ведь шаман говорил не об этом. Он знал также, на что способен, но вряд ли Болгай имел это в виду. Все загадки и загадки. Впрочем, улыбка шамана обещала, что скоро многое выяснится.
Копье совершенно успокоилось. Теперь уже ничто не напоминало ни о его магических свойствах, ни о той опасности, которую оно несло в себе. Рассеянно стирая полой куртки землю с острия, Льешо направился вслед за шаманом.
Глава двадцать седьмая
– Куда мы идем? – не выдержал Льешо.
– Туда, – коротко ответил Болгай.
Смертельная игра джиду закончилась, когда солнце достигло зенита. Дело обошлось без жертв, хотя Льюка очень стремился затеять ссору. Льешо проголодался – еще до того, как шаман взял его за руку и повел прочь от города и от шатра хана. За время странствий и нескончаемых битв он привык к лишениям, и все же по умению превращать дипломатию в урок выживания с гарнами мог сравниться лишь император Шу.
Хорошо хоть, что Болгай наконец-то почти оставил свой обычай изъясняться афористичными загадками.
– К шаману обращаются за исцелением, – пожав плечами, пояснил он, – но платят за тайну.
Объяснение звучало вполне разумно, и все же Льешо немногим лучше понимал речь спутника на шанском, чем на языке загадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Принц Таючит покинул седло – по своей воле или против нее, в тот момент, когда содрогнулась земля, Льешо не знал. Как бы там ни было, сейчас он, дрожа, стоял на коленях, бледный, как грива отцовского коня. Обхватив плечи руками, он пытался унять дрожь, но она продолжала бить, словно лето внезапно сменилось суровой зимой.
– Я видел все, что произошло, – пролепетал наследник с раскаянием в голосе. – И все понял. Я тебя ненавидел. Хотел убить.
Льешо удивился подобной искренности. Встречал ли он подобное? Наверное, так мог бы сказать мастер Якс. А мастер Ден, возможно, считал таким самого Льешо. С глубоким вздохом, в котором читалось и раздражение, и признание того факта, что и сам он не слишком далеко ушел от Таючита, принц Фибии поднялся на ноги. Некоторые уроки приходится учить всю жизнь…
Для пущей убедительности взяв в руки все еще продолжающее мерцать копье, Льешо гневно взглянул на испуганного юношу:
– Больше никогда в жизни не трогай без разрешения чужое оружие. Ты ведь не знаешь, какую именно магию оно может заключать в себе и что за опасность таит эта магия. Скажи спасибо, что проклятая штуковина не убила нас обоих.
– Понимаю, господин мой принц. – Таючит склонил голову, все еще не в силах совладать с собой. Однако он был молод и силен, а потому уже через пару минут выпрямился, настолько придя в себя, что любопытство пересилило все остальные чувства. – Так что же это за оружие такое?
Мысленно приказывая копью перестать сверкать, погаснуть, Льешо одновременно обдумывал ответ. В последний раз подобное оружие побывало в его руках еще в провинции Фаршо, и явилось оно из арсенала дворца правителя. Тогда юноша сражался им с мастером Марко, причем ярость и гнев превзошли и мудрость, и страх. Вопрос заключался в том, где скрывалась ненависть – в самом копье или в жизнях его собственной души.
– Это всего лишь копье, – наконец ответил принц. – Магия же – в нас самих.
Таючит ничего не понял, но теперь это уже не имело значения. Льешо наконец-то обратил внимание на окруживших их людей. Вот Каду, Бикси и Харлол, все они стоят с виноватым видом – не сумели остановить принцев. Рядом с полдюжины гарнских юнцов, потрясенных не меньше Таючита. Братья Льешо, на лицах которых застыл ужас – главным образом перед тем, что могло произойти, но также и перед неожиданно раскрывшейся мощью младшего. Хан – с глазами, потемневшими от понимания катастрофы, предотвратить которую удалось лишь чудом, и с благодарно склоненной головой. Брат хана Мерген – на его лице проступало любопытство, не уступающее любопытству племянника; впрочем, взрослый человек быстро совладал с собой и повернулся к матери наследника.
– Спасибо за то, что спас мое дитя, – поклонилась та, изображая почтение и покорность.
Однако глаза женщины оставались холодными, словно агаты, а лицо неподвижным, как смертная маска, и Льешо невольно спросил себя, не надеялась ли она на иной исход события, и если так, то почему.
Бабушка юноши хранила молчание. Лишь она одна не выглядела потрясенной, если не считать лукавого бога и шаманов-целителей. Те стояли как ни в чем не бывало, и на лицах их играли довольные улыбки.
– Говорил я вам! – напомнил своей компании Собачьи Уши, явно продолжая какой-то давний разговор.
Из маленького кармашка он извлек странную, по форме напоминающую картошку флейту и сыграл на ней какую-то причудливую мелодию. Улыбка Карины выразила полное согласие с мнением музыканта, а мастер Ден решил сохранить свое мнение при себе, словно ожидая продолжения событий.
Сожалею о том, что должен разочаровать, мысленно извинился Льешо, но на сегодня с меня уже вполне достаточно приключений.
– Ну вот, – неожиданно объявил Болгай, – думаю, теперь уже можно начать. Он нужен мне ровно на четыре дня.
Подобное заявление вызвало целый сонм вопросов. С какой стати шаман вдруг перестал изъясняться загадками? На самом деле он, конечно, не перестал. Хотя его слова и казались понятными, они несли в себе массу вопросов: что именно начать? Четыре дня для чего?
– Мы не можем тратить четыре дня, – решительно возразил Льешо.
Но почти одновременно с ним мастер Ден, медленно склонив голову, произнес:
– Да.
Не сомневаясь в Болгае, он уже успел рассчитать последствия действий и событий.
– Только на четыре дня, не больше. Мальчик прав – у нас совсем мало времени.
Болгай взял принца за руку, чтобы увести его прочь, и тут Льюка остановил его презрительной гримасой:
– И что же, судьба Фибии будет решена? Ты доверяешь мошеннику и его сумасшедшему шаману больше, чем родным братьям?
– Хватит! – резко оборвал оскорбления Льешо, боясь, что Льюка успеет сказать что-нибудь еще.
Он почти забыл, что так и держит в руке ужасное копье; напомнил ему об этом внезапно вновь появившийся в глазах братьев страх. Сегодня не только юнцы показывают свою глупость. Так, может быть, стоит воспользоваться этим страхом, чтобы поставить кое-кого на место?
Прищурившись, принц мысленно велел копью ожить. В руке тотчас зажегся неземной свет.
– Нам необходимо приобрести здесь новых союзников, а не отпугивать тех, кто нам сочувствует.
Раздираемый страхом и желанием все оспаривать Льюка молчал. Льешо отвернулся, приказав копью успокоиться, и искры стали понемногу гаснуть, стекая с древка подобно каплям росы.
– Молодец, – похвалил Болгай с таинственной улыбкой. – Вот теперь мы начинаем понимать, кто ты такой на самом деле.
Принц хотел ответить, что и так уже давно знает, кто он такой – с тех самых пор, как в Жемчужной бухте к нему пришел призрак министра Льека, – но ведь шаман говорил не об этом. Он знал также, на что способен, но вряд ли Болгай имел это в виду. Все загадки и загадки. Впрочем, улыбка шамана обещала, что скоро многое выяснится.
Копье совершенно успокоилось. Теперь уже ничто не напоминало ни о его магических свойствах, ни о той опасности, которую оно несло в себе. Рассеянно стирая полой куртки землю с острия, Льешо направился вслед за шаманом.
Глава двадцать седьмая
– Куда мы идем? – не выдержал Льешо.
– Туда, – коротко ответил Болгай.
Смертельная игра джиду закончилась, когда солнце достигло зенита. Дело обошлось без жертв, хотя Льюка очень стремился затеять ссору. Льешо проголодался – еще до того, как шаман взял его за руку и повел прочь от города и от шатра хана. За время странствий и нескончаемых битв он привык к лишениям, и все же по умению превращать дипломатию в урок выживания с гарнами мог сравниться лишь император Шу.
Хорошо хоть, что Болгай наконец-то почти оставил свой обычай изъясняться афористичными загадками.
– К шаману обращаются за исцелением, – пожав плечами, пояснил он, – но платят за тайну.
Объяснение звучало вполне разумно, и все же Льешо немногим лучше понимал речь спутника на шанском, чем на языке загадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138