Мощные клыки с силой взрыли спекшуюся, безжизненную землю. В ход пошли копыта, и скоро корни дерева освободились. Принюхался… в вырытой под корнями засохшей финиковой пальмы норе Льешо обнаружил черную жемчужину – на той самой серебряной цепи, которую помнил еще по терзавшему его в дороге сну. Подтолкнув пятачком, вытащил драгоценность, освободив ее от плена. Протянул к ней копыто. В эту минуту оно вновь превратилось в человеческие пальцы, и Льешо смог спокойно взять цепь. Положив жемчужину на ладонь, он крепко сжал только что вновь обретенный кулак. И вдруг ветер принес сильный, совершенно определенный запах. Вода. Да, он обнаружил воду и теперь ясно слышит ее страстный призыв. Обернувшись, набрал полную пригоршню, хотел поднести ко рту… и проснулся в каменной пещере на соломенном тюфяке.
– Льюка! – как можно громче позвал принц.
Ответа не последовало. Тогда юноша поднялся и в темноте побрел к выходу, а потом вниз по лестнице. Он твердо решил отправиться по дороге собственного сна и разыскать спящую жемчужину. Прорицатели так и сидели на подушках в позе лотоса, продолжая вглядываться в мистические картины потустороннего мира. Направляясь к выходу, Льешо лишь бегло взглянул на них. Раздвинув шелковый занавес и выйдя на дорогу, юноша обнаружил, что в Акенбад пришел рассвет. Он принес с собой доселе неведомые чувства воодушевления и надежды.
– Льешо! Проснись!
Льюка осторожно похлопал брата по плечу. Льешо открыл глаза и смущенно замигал, прищуриваясь и пытаясь рассмотреть залитую солнцем дорогу.
– Где я?
– В Акенбаде. Ты куда-то отправился, так и не проснувшись.
– Да, теперь вспоминаю.
На самом деле воспоминание вовсе не казалось воспоминанием. Какая его часть принадлежит сну?
К братьям осторожным шагом приближался Балар. На лице его светилась широкая улыбка, а в руках он бережно, словно драгоценность, держал простую глиняную чашу.
– Вода! – Балар протянул чашу младшему брату. – Духи пустыни благоволят тебе. Святой Колодец снова ожил. Попей!
Вода. Старцы-мистики покинули свои пещеры, чтобы вознести хвалу духам пустыни за возвращение Святого Колодца. Свежесть напомнила Льешо о мучившей его жажде. Он не смог напиться из бившего над городом родника, а сейчас, протянув руку к чаше, обнаружил, что крепко сжимает кулак – бледный и грязный, напоминающий свиное копыто. Земля забилась под ногти и даже застряла между пальцев.
Балар провел кончиком указательного пальца по носу Льешо – на нем остался пыльный след.
– Где это ты копался ночью? – нахмурился он, внимательно разглядывая палец. А потом неожиданно вскинул голову, изумленно раскрыв глаза: – О! – не столько воскликнул, сколько выдохнул Балар.
Льюка перевел взгляд с одного брата на другого, потом поднял сжатый кулак Льешо и начал неторопливо, по одному, распрямлять пальцы. Когда пыльная ладонь наконец раскрылась, оказалось, что на ней лежит черная жемчужина.
Услышав изумленный возглас Льюки, проходившие мимо ташеки приблизились, а потом, вслед за старшими братьями, упали перед Льешо на колени.
– Встаньте скорее! – Льешо от смущения покраснел. – Это же просто смешно!
Братья поднялись, но сделали это явно для того, чтобы успокоить Льешо. Ташеки тоже медленно встали на ноги. По толпе пробежал шепот, подходили все новые и новые люди. Льешо пытался объяснить:
– Черная свинья привела меня к высохшей финиковой пальме высоко в горах. А жемчужина, словно пробка, закупоривала родник у самых корней дерева. Я решил, что все это сон, но, очевидно, ошибался.
Льюка возразил, отрицая попытку Льешо объяснить появление в руке жемчужины:
– Я дежурил всю ночь, не смыкая глаз, и ты ни разу не встал со своей постели там, в маленькой пещере, – до самого утра, когда я тебя разбудил. – Голос звучал настойчиво. – Кроме того, если бы кто-нибудь вошел или вышел, сторожа непременно сообщили бы мне.
Льешо вспомнил ощущение прохладных пальцев на своем пылающем лбу, но промолчал. Вместо этого он залез за пазуху и достал ту самую ладанку, в которой со времени ухода из Шана хранил черные жемчужины. Все три оказались на месте. Братьев, похоже, этот факт не особенно удивил, однако сам Льешо разнервничался. Одно дело – увидеть во сне какое-нибудь место, а потом обнаружить его при свете дня, и совсем другое – принести из сна настоящую жемчужину, да еще и испачкаться в земле. Больше того, если верить сну, сейчас он держал в руке вовсе не жемчуг, а измененную до неузнаваемости личность Свина, любимого садовника Великой Богини, хозяина се небесных садов.
– Пропустите меня! Посторонитесь!
Сквозь толпу пробивался Харлол. Растолкав собравшихся, он оказался лицом к лицу с Льюкой.
– Толкователи снов Акенбада проснулись. Динха просит фибских принцев пожаловать к ней!
Льешо отрицательно покачал головой. Ему почему-то чудилось, что пасть драконьей пещеры непременно закроется, навеки проглотив его. Рационального объяснения своим опасениям он дать не мог, а потому для отвода глаз пролепетал что-то насчет острого чувства голода.
Однако отговорка не сработала. За годы разлуки Льюка стал куда более упрямым, чем был в детстве, в Кунголе.
– Динха накормит тебя, – настойчиво возразил он и потянул младшего брата прочь от обступивших его ташеков, пытавшихся хотя бы дотронуться до края одежды юноши.
– Зачем они все это делают?
– Считают, что прикосновение к тебе принесет их семьям благополучие, а больным – исцеление.
Балар взглянул с удивлением, словно упрекая брата за то, что он не понимает этого сам. Но разве мог Льешо разбираться в таких вещах? Фибы не придавали большого значения магии талисманов, да и в Шане никто не смотрел на юношу как на святого. Если бы было иначе, ему не пришлось бы так часто пускать в ход нож и даже меч.
– Эти люди запутались в братьях, – недовольно ворчал младший из принцев. – Мистик здесь – Льюка. А если им нужен целитель, то вместо меня надо было спасать Адара.
– Им срочно требовался ясновидящий, чтобы вернуть воду, – напомнил Льюка, – и ты спас их; вернее, всех нас. Естественно, толкователи снов Акенбада хотят тебя поблагодарить.
– Волноваться не о чем. – Балар похлопал брата по спине, но Льешо жест совсем не убедил. – Прорицатели Акенбада, когда не спят, достаточно общительны. Возможно, они даже потреплют тебя по щеке и перекинутся парой слов насчет того, какой ты приятный молодой человек. Смысла особого в этих разговорах, конечно, не будет, но тема очень их позабавит. А потом, когда они тебя обсудят, ты сможешь задать пару вопросов – если, конечно, захочешь.
– Вчерашние ответы Динхи не принесли большой пользы, – напомнил Льешо, и Балар в знак согласия энергично кивнул.
– Дело в том, что ответы, когда их слышишь, никогда не кажутся толковыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Льюка! – как можно громче позвал принц.
Ответа не последовало. Тогда юноша поднялся и в темноте побрел к выходу, а потом вниз по лестнице. Он твердо решил отправиться по дороге собственного сна и разыскать спящую жемчужину. Прорицатели так и сидели на подушках в позе лотоса, продолжая вглядываться в мистические картины потустороннего мира. Направляясь к выходу, Льешо лишь бегло взглянул на них. Раздвинув шелковый занавес и выйдя на дорогу, юноша обнаружил, что в Акенбад пришел рассвет. Он принес с собой доселе неведомые чувства воодушевления и надежды.
– Льешо! Проснись!
Льюка осторожно похлопал брата по плечу. Льешо открыл глаза и смущенно замигал, прищуриваясь и пытаясь рассмотреть залитую солнцем дорогу.
– Где я?
– В Акенбаде. Ты куда-то отправился, так и не проснувшись.
– Да, теперь вспоминаю.
На самом деле воспоминание вовсе не казалось воспоминанием. Какая его часть принадлежит сну?
К братьям осторожным шагом приближался Балар. На лице его светилась широкая улыбка, а в руках он бережно, словно драгоценность, держал простую глиняную чашу.
– Вода! – Балар протянул чашу младшему брату. – Духи пустыни благоволят тебе. Святой Колодец снова ожил. Попей!
Вода. Старцы-мистики покинули свои пещеры, чтобы вознести хвалу духам пустыни за возвращение Святого Колодца. Свежесть напомнила Льешо о мучившей его жажде. Он не смог напиться из бившего над городом родника, а сейчас, протянув руку к чаше, обнаружил, что крепко сжимает кулак – бледный и грязный, напоминающий свиное копыто. Земля забилась под ногти и даже застряла между пальцев.
Балар провел кончиком указательного пальца по носу Льешо – на нем остался пыльный след.
– Где это ты копался ночью? – нахмурился он, внимательно разглядывая палец. А потом неожиданно вскинул голову, изумленно раскрыв глаза: – О! – не столько воскликнул, сколько выдохнул Балар.
Льюка перевел взгляд с одного брата на другого, потом поднял сжатый кулак Льешо и начал неторопливо, по одному, распрямлять пальцы. Когда пыльная ладонь наконец раскрылась, оказалось, что на ней лежит черная жемчужина.
Услышав изумленный возглас Льюки, проходившие мимо ташеки приблизились, а потом, вслед за старшими братьями, упали перед Льешо на колени.
– Встаньте скорее! – Льешо от смущения покраснел. – Это же просто смешно!
Братья поднялись, но сделали это явно для того, чтобы успокоить Льешо. Ташеки тоже медленно встали на ноги. По толпе пробежал шепот, подходили все новые и новые люди. Льешо пытался объяснить:
– Черная свинья привела меня к высохшей финиковой пальме высоко в горах. А жемчужина, словно пробка, закупоривала родник у самых корней дерева. Я решил, что все это сон, но, очевидно, ошибался.
Льюка возразил, отрицая попытку Льешо объяснить появление в руке жемчужины:
– Я дежурил всю ночь, не смыкая глаз, и ты ни разу не встал со своей постели там, в маленькой пещере, – до самого утра, когда я тебя разбудил. – Голос звучал настойчиво. – Кроме того, если бы кто-нибудь вошел или вышел, сторожа непременно сообщили бы мне.
Льешо вспомнил ощущение прохладных пальцев на своем пылающем лбу, но промолчал. Вместо этого он залез за пазуху и достал ту самую ладанку, в которой со времени ухода из Шана хранил черные жемчужины. Все три оказались на месте. Братьев, похоже, этот факт не особенно удивил, однако сам Льешо разнервничался. Одно дело – увидеть во сне какое-нибудь место, а потом обнаружить его при свете дня, и совсем другое – принести из сна настоящую жемчужину, да еще и испачкаться в земле. Больше того, если верить сну, сейчас он держал в руке вовсе не жемчуг, а измененную до неузнаваемости личность Свина, любимого садовника Великой Богини, хозяина се небесных садов.
– Пропустите меня! Посторонитесь!
Сквозь толпу пробивался Харлол. Растолкав собравшихся, он оказался лицом к лицу с Льюкой.
– Толкователи снов Акенбада проснулись. Динха просит фибских принцев пожаловать к ней!
Льешо отрицательно покачал головой. Ему почему-то чудилось, что пасть драконьей пещеры непременно закроется, навеки проглотив его. Рационального объяснения своим опасениям он дать не мог, а потому для отвода глаз пролепетал что-то насчет острого чувства голода.
Однако отговорка не сработала. За годы разлуки Льюка стал куда более упрямым, чем был в детстве, в Кунголе.
– Динха накормит тебя, – настойчиво возразил он и потянул младшего брата прочь от обступивших его ташеков, пытавшихся хотя бы дотронуться до края одежды юноши.
– Зачем они все это делают?
– Считают, что прикосновение к тебе принесет их семьям благополучие, а больным – исцеление.
Балар взглянул с удивлением, словно упрекая брата за то, что он не понимает этого сам. Но разве мог Льешо разбираться в таких вещах? Фибы не придавали большого значения магии талисманов, да и в Шане никто не смотрел на юношу как на святого. Если бы было иначе, ему не пришлось бы так часто пускать в ход нож и даже меч.
– Эти люди запутались в братьях, – недовольно ворчал младший из принцев. – Мистик здесь – Льюка. А если им нужен целитель, то вместо меня надо было спасать Адара.
– Им срочно требовался ясновидящий, чтобы вернуть воду, – напомнил Льюка, – и ты спас их; вернее, всех нас. Естественно, толкователи снов Акенбада хотят тебя поблагодарить.
– Волноваться не о чем. – Балар похлопал брата по спине, но Льешо жест совсем не убедил. – Прорицатели Акенбада, когда не спят, достаточно общительны. Возможно, они даже потреплют тебя по щеке и перекинутся парой слов насчет того, какой ты приятный молодой человек. Смысла особого в этих разговорах, конечно, не будет, но тема очень их позабавит. А потом, когда они тебя обсудят, ты сможешь задать пару вопросов – если, конечно, захочешь.
– Вчерашние ответы Динхи не принесли большой пользы, – напомнил Льешо, и Балар в знак согласия энергично кивнул.
– Дело в том, что ответы, когда их слышишь, никогда не кажутся толковыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138