– Мою страну захватили гарны. Теперь я иду обратно, чтобы освободить ее.
Харлол вдруг обиделся.
– Я кое-чему учился, – недовольно фыркнул он, – нам предстоит долгое ожидание, а я видел, как ты держался в той потасовке в Дарнэге – сражаться тебе явно приходилось и раньше. Так что скорее всего рассказ мог бы скоротать нам ожидание.
– Я упорно тренируюсь в забывчивости.
Льешо вовсе не хотелось оживлять прошлое, однако Харлола подобное признание возмутило.
– Имена нам дают другие люди, – резко возразил он. – А кто мы такие и что собой представляем, записано в нашей личной истории. Так что отбросить свою историю – значит отказаться от себя самого.
– Ты же не сам создаешь себя и свою жизнь.
Льешо хотел, чтобы ответ прозвучал обидно, но ташек лишь торжественно покачал головой.
– Динха сеет в пустынную почву наших сердец семена мудрости, – возразил он, – и иногда эти семена прорастают.
Льешо решил, что у него есть выбор: или рассказывать собственную историю, или же слушать, как Харлол по памяти излагает учение Динхи. В данном случае меньшим из зол оказывался рассказ, и принц начал свое повествование:
– Гарны напали, когда мне шел седьмой год. В священный город они проникли с караванами, а во дворец пробрались через кухни. Один из налетчиков убил Кри, моего телохранителя, но меня не заметил – я прятался за шторой, в кресле. Пока убийца протирал нож краем одежды жертвы, я успел вытащить свой клинок. Разумеется, для решающего удара у меня просто не хватило бы силы, но я умудрился скатиться с кресла так, что лезвие попало ему прямо между ребер. Этого было достаточно. Потом, когда меня все-таки схватили, я пригрозил сделать то же самое с их главарем. Обычно детей сразу убивали, чтобы не возиться в дороге, но моя угроза показалась врагам забавной, и потому мне сохранили жизнь, превратив в раба.
– Я слышал, как ты рассказывал брату о Долгом Пути, – заметил Харлол. Льешо, соглашаясь, кивнул.
– Мертвых приходилось оставлять прямо на обочине дороги. Так мы прошли половину территории Фибии, всю Гарнию и попали в самое сердце Шана. Нас привели на площадь, где торговали рабами. Там я услышал, как надсмотрщик посоветовал гарну-работорговцу поскорее перерезать мне горло.
«Мальчишка слишком мал для тяжелого труда, но чересчур взрослый для попрошайничества, – рассудил он. – Извращенцы тоже не возьмут – тощий. Он не окупит затрат на пропитание».
Тогда из всего услышанного я понял лишь слова насчет перерезанного горла, остальное же просто запомнил. Зато очень обрадовался, когда господин Чинши пришел на рынок специально, чтобы купить детей – ему срочно требовались ловцы жемчуга.
– Так вот каким образом ты стал ловцом!
Чем дальше заходил рассказ, тем глубже Льешо погружался в собственное прошлое. Вопросы Харлола то и дело возвращали его в действительность, не позволяя окончательно потерять связь с жизнью.
– Да. Жемчужный остров оказался вовсе не таким плохим местом. На нем жили дети моего возраста, а среди них – Хмиши и Льинг. Позже появился старый Льек. Мы с ним были знакомы еще во дворце, и он очень мне помог.
– Но ты же оставил работу ныряльщика.
– Льек умер. А его призрак вручил мне черную жемчужину, приказав разыскать братьев и спасти Фибию. Понятно, что, сидя на дне бухты, я этого сделать не мог, а потому перешел в гладиаторы – в цирк все того же господина Чинши. К этому времени мне уже исполнилось пятнадцать. Я был жилист и силен, ко мне вернулась природная выносливость. Мастер Яке и мастер Ден с самого начала знали, кто я такой. Из провинции Фаршо они привези госпожу Сьен Ма – чтобы она испытала меня. Она-то и предупредила о необходимости держать в секрете мое происхождение. Но мастер Марко все-таки кое о чем догадался. Он тоже был рабом, только особым. Служил в доме господина Чинши надсмотрщиком. Впрочем, сейчас я понимаю, что уже тогда он строил козни против собственного хозяина.
– Так мастер Ден обучал тебя сражаться на арене? А каким же образом целителю Адару удалось заполучить в качестве слуги наставника гладиаторов?
Харлол знал лукавого бога лишь в его последнем обличье. Погонщик слушал напряженно; он даже сел и скрестил ноги. Льешо несколько покоробило, что к его собственному наполненному болью прошлому относятся как к обычной рассказанной на привале байке, однако и сам он воспринимал события далеко не так остро, как раньше. Слова казались теми стрелами, которые необходимо вытащить из ран, чтобы те как можно быстрее затянулись. А история мастера Дена и вообще стояла особняком.
– Это была всего лишь роль, одна из многих. Даже я увидел их далеко не все, а ведь мастер наставляет меня со времен рабства на Жемчужном острове.
Харлол хотел как-то прокомментировать услышанное, однако мысли Льешо, должно быть, отразились на его лице, а потому погонщик лишь спросил:
– Что же произошло дальше?
Льешо пожал плечами.
– Мой первый бой на арене стал и последним, – ответил он, продолжая рассказ с того самого места, на котором остановился. – Жемчужная ферма разорилась, а у господина Чинши оказались немалые карточные долги. Хабиба сумел продать некоторых из нас госпоже Сьен Ма, остальные же отправились кто куда. Случилось так, что от руки Хабибы погиб его друг Медон – напрасная жертва, принесенная ради прекращения войны.
Ее сиятельство не держала рабов. Попав к ней, мы превратились в свободных воинов. Госпожа собрала моих друзей и учителей, а в качестве главной над нами поставила Каду. Так что когда напал мастер Марко, мы были полностью готовы к отражению атаки. Сьен Ма преподнесла мне те дары, которые ты уже видел – короткое копье и нефритовую чашу, – и перевела весь свой немалый двор к отцу, в провинцию Тысячи Озер. Наш маленький отряд убежал в столицу. А входили в него я, Хмиши, Льинг, Бикси и Каду – двоих последних ты еще не видел. По пути нам пришлось повидать драконов и целителей, богов и медведей. Не раз пришлось обнажать меч. Льек умер дважды; нет и мастера Якса. Придя в столицу, мы приняли сражение прямо на улице и покончили с процветавшей в Шане торговлей рабами, а также обнаружили, что мастер Марко действует заодно с гарнами, правда, я не могу понять зачем.
Льешо растерянно пожал плечами.
– Я не очень разбирался со всей этой «интригой», однако все в ней указывает в направлении Фибии. В Шане мне преподнесли и подарки, и еще две жемчужины. Все это я должен отдать Богине, поскольку она потеряла свои сокровища. А чтобы сделать это, я обязательно должен вернуться в Фибию и сезободить ее. Вот так замыкается круг.
Льешо не упомянул о Полуночной Нити – украденном с небес ожерелье из черных жемчужин. Это ожерелье предстояло возвратить Великой Богине, чтобы на небеса вернулась ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138