Когда бы римляне ни надумали нас уничтожить, мы всегда успеем соединиться и разбить их окончательно.
- Сейчас нас мало, так неужели тогда будет больше?
- Будет, Авес, и ты это знаешь. Чем больше за нами побед, чем богаче наша добыча, тем больше людей станет искать нас.
- Неучи, деревенщина. И с ними бить римлян?
- Других нет, Урл. И не будет.
- Рискованно все это. А вдруг римляне догадаются переловить нас поодиночке?
- Обязательно догадаются, Авес. Они не так глупы, как нам хотелось бы. Но не мне же учить вас с Зефаром, что ввязываться надо только в те схватки, где победа заранее ваша, что смотреть надо зорко, бегать быстро - все это вы знаете и без моих советов. У нас нет выбора. Нам придется бить первыми и удирать, пока римляне не нанесли ответного удара.
- Ну хорошо, мы не будем давать римлянам благодушествовать, а что будет делать госпожа?
- То же самое, Урл. Беспокоить римлян, обучать новичков, вести разведку. Две трети наших успехов строились на хорошей осведомленности.
- А молодая госпожа будет развлекаться с римлянами?
- Она моя дочь, Авес, - женщина в первый раз повысила голос, и слова ее зазвучали высокомерно. - Лиина - моя дочь, - повторила она, - и уже потому не унизит свою гордость бесчестным деянием. И потом, - в голосе ее сверкнула насмешливая лукавинка, - ты сам привел их, чтобы развлечь нас. Мы рады твоему подарку и развлекаться будем так, как сочтем нужным.
- Я просто забочусь о чести госпожи.
- О! Конечно! Но думаю, что о своей чести мы и сами сумеем позаботиться.
- Честь госпожи - не только ее забота, - возразил Урл. - Если воины покоряются женщине - она должна быть не только мудра, но и целомудренна.
- Римлян привели вы, - резко остановила его женщина. - И теперь даже если вы перережете их, ничто не изменится. Весть пущена по языкам. Так что не будем говорить о том, что мы не в силах ни изменить, ни остановить. Поговорим о другом. Сейчас мне интересно услышать, что думают о нас римляне, - она хлопнула в ладоши, приказала вошедшему воину: - Приведи сюда старого римлянина.
Гай Луций Помпоний вошел в шатер с гордо поднятой головой, поднял руку в знак приветствия, чуть покосившись при этом на разбойничью физиономию незнакомого ему воина. Урл спросил его с едва прикрытой издевкой:
- Когда благородный римлянин Гай Помпоний видел в последний раз благородного римлянина Гая Лициния Октавиана?
- Неделю назад.
- И о чем же говорили великие сыны великого Рима?
- О предстоящем походе и о том, как лучше прекратить ваши бесчинства.
- Разве защищать свою землю считается бесчинством? - возмутился Авес.
- Вы не признаете честного боя. Вы бьете из-за угла. Это война не по правилам.
- Должно быть, - вмешался Зефар, - честный бой, по мнению римлян, это когда бьют они, а нечестный - когда бьют их.
Все, находившиеся в шатре, рассмеялись, кроме пленника. Даже женщина улыбнулась.
- Что вы собираетесь сделать с нами?
- Да вот, понимаешь ли, - осклабился Зефар, - никак не можем решить: то ли удавить вас, то ли распять, то ли попросту прирезать. А может, утопить? Не посоветуешь ли чего, благородный римлянин? Не подскажут ли чего твои Боги?
- Мы не разбойники и не беглые рабы! Мы - пленные! - почти высокомерно ответил Гай Луций Помпоний.
- Так ведь воины, которых вы взяли после боя в Черной долине, тоже не были ни ворами, ни рабами, но их-то вы развесили на крестах. Я это хорошо помню. И не только я, - зло произнес, почти прорычал Зефар.
- Они отказались сдаться.
- Так что же говорил тебе Гай Лициний Октавиан? - прервала спор Урла с Помпонием женщина.
- Приказал разбить вас и в наказание за бунт уничтожить.
- Ну и как? Уничтожили?
- Авес, не перебивай, -жестко произнесла женщина и снова обратилась к Помпонию: - Что еще говорил благородный Гай Лициний Октавиан?
- Велел проучить всех, кто помогает вам, а потом продолжить сбор контрибуции.
- Это и так ясно. Что он говорил о нас? Ругал?
- Да.
- Как он называл нас?
Упрямо вскинув подбородок, легат ответил:
- Высокородный Гай Лициний Октавиан назвал вас шайкой воров и оборванцев, и я готов повторить его слова вам в лицо дважды и трижды. Спешите же порадоваться своей победе, потому что скоро легионы Рима раздавят вас…
- Легионы Рима? Так благородный Гай Лициний Октавиан уже просит помощи у Рима?
- Нет!
- А может быть, он уже и о перемирии заговорил?
Воин дернул головой, пытаясь вскинуть ее еще выше. Глаза его сверкнули.
- Нет!
- Жаль. Ступай.
Легат повернулся было, но замер на половине движения. Поза его выражала крайнее замешательство.
- Ступай, ступай, - осклабился Зефар. - Больше нам от тебя ничего не нужно. Мы и прежде знали, что благородный Октавиан глуп, теперь мы убедились в этом окончательно. А о ваших силах , мы и без тебя знаем все, что нам нужно. Ступай, - повторил он, а так как Помпоний промедлил, из кресла поднялся Авес и тычками выставил старика за дверь:
- Пошел вон, - вернувшись на свое место, он спросил: - Госпожа желала бы заключить мир с римлянами?
- Если его предложат и если условия мира подойдут нам, тогда конечно. А чтобы римляне догадались запросить мир на хороших для нас условиях - их надо основательно потрепать.
- Госпожа уже знает, как это сделать?
- Не совсем, Урл. Я только кое о чем подумала.
- О чем же, госпожа?
- Пока это только неясная мысль.
- Может быть, госпожа не доверяет нам?
- Доверяю, Урл. Но сказанное вслух не принадлежит сказавшему, а для того, чтобы задуманное удалось, нам надо быть везде.
- Значит, армию все-таки будем дробить?
- Мы сделаем это, если так решит совет.
* * *
Настояв на своем, женщина отпустила соратников. Во втором шатре она села в кресло и, посмотрев на спящего, спросила у дочери:
- Что с ним?
- Я дала ему отвар сонной травы.
- Хорошо, Лиина, пусть спит до вечера, но потом пленные должны уйти. Мы оставляем это место, уходим отсюда, быть может, на месяц, может, меньше.
- Что будем делать с ними?
- Завалим вход в ущелье камнями. Перед этим дадим им немного хлеба. Вода там есть. Месяц проживут без присмотра. Нам сейчас каждый человек дорог, как никогда.
- А если убегут?
- Пусть бегут, если смогут. Их не так уж много. Да и не уйдут они далеко. Поселяне не позволят.
- Отправим сегодня всех?
Женщина чуть внимательнее, чем обычно, посмотрела на дочь:
- Авес злится.
- Он -дурак.
- Нет, это не так. Он только привык считать всех женщин развратными и потому - распутными.
- А мужчин?
- Лиина, люди таковы, каковы они есть. Не надо забывать эту истину. Если тебе что-то не нравится, не суди их, а просто не уподобляйся им сама.
- Значит всем можно, а мне - нельзя?! Да? - не унималась Лиина.
- Да. Иначе не будет разницы между ними и тобой. Мы не всегда можем изменить мир к лучшему, но мы всегда можем остаться сами собой.
- Я не хочу, чтобы Авес был слишком уверен в моем согласии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
- Сейчас нас мало, так неужели тогда будет больше?
- Будет, Авес, и ты это знаешь. Чем больше за нами побед, чем богаче наша добыча, тем больше людей станет искать нас.
- Неучи, деревенщина. И с ними бить римлян?
- Других нет, Урл. И не будет.
- Рискованно все это. А вдруг римляне догадаются переловить нас поодиночке?
- Обязательно догадаются, Авес. Они не так глупы, как нам хотелось бы. Но не мне же учить вас с Зефаром, что ввязываться надо только в те схватки, где победа заранее ваша, что смотреть надо зорко, бегать быстро - все это вы знаете и без моих советов. У нас нет выбора. Нам придется бить первыми и удирать, пока римляне не нанесли ответного удара.
- Ну хорошо, мы не будем давать римлянам благодушествовать, а что будет делать госпожа?
- То же самое, Урл. Беспокоить римлян, обучать новичков, вести разведку. Две трети наших успехов строились на хорошей осведомленности.
- А молодая госпожа будет развлекаться с римлянами?
- Она моя дочь, Авес, - женщина в первый раз повысила голос, и слова ее зазвучали высокомерно. - Лиина - моя дочь, - повторила она, - и уже потому не унизит свою гордость бесчестным деянием. И потом, - в голосе ее сверкнула насмешливая лукавинка, - ты сам привел их, чтобы развлечь нас. Мы рады твоему подарку и развлекаться будем так, как сочтем нужным.
- Я просто забочусь о чести госпожи.
- О! Конечно! Но думаю, что о своей чести мы и сами сумеем позаботиться.
- Честь госпожи - не только ее забота, - возразил Урл. - Если воины покоряются женщине - она должна быть не только мудра, но и целомудренна.
- Римлян привели вы, - резко остановила его женщина. - И теперь даже если вы перережете их, ничто не изменится. Весть пущена по языкам. Так что не будем говорить о том, что мы не в силах ни изменить, ни остановить. Поговорим о другом. Сейчас мне интересно услышать, что думают о нас римляне, - она хлопнула в ладоши, приказала вошедшему воину: - Приведи сюда старого римлянина.
Гай Луций Помпоний вошел в шатер с гордо поднятой головой, поднял руку в знак приветствия, чуть покосившись при этом на разбойничью физиономию незнакомого ему воина. Урл спросил его с едва прикрытой издевкой:
- Когда благородный римлянин Гай Помпоний видел в последний раз благородного римлянина Гая Лициния Октавиана?
- Неделю назад.
- И о чем же говорили великие сыны великого Рима?
- О предстоящем походе и о том, как лучше прекратить ваши бесчинства.
- Разве защищать свою землю считается бесчинством? - возмутился Авес.
- Вы не признаете честного боя. Вы бьете из-за угла. Это война не по правилам.
- Должно быть, - вмешался Зефар, - честный бой, по мнению римлян, это когда бьют они, а нечестный - когда бьют их.
Все, находившиеся в шатре, рассмеялись, кроме пленника. Даже женщина улыбнулась.
- Что вы собираетесь сделать с нами?
- Да вот, понимаешь ли, - осклабился Зефар, - никак не можем решить: то ли удавить вас, то ли распять, то ли попросту прирезать. А может, утопить? Не посоветуешь ли чего, благородный римлянин? Не подскажут ли чего твои Боги?
- Мы не разбойники и не беглые рабы! Мы - пленные! - почти высокомерно ответил Гай Луций Помпоний.
- Так ведь воины, которых вы взяли после боя в Черной долине, тоже не были ни ворами, ни рабами, но их-то вы развесили на крестах. Я это хорошо помню. И не только я, - зло произнес, почти прорычал Зефар.
- Они отказались сдаться.
- Так что же говорил тебе Гай Лициний Октавиан? - прервала спор Урла с Помпонием женщина.
- Приказал разбить вас и в наказание за бунт уничтожить.
- Ну и как? Уничтожили?
- Авес, не перебивай, -жестко произнесла женщина и снова обратилась к Помпонию: - Что еще говорил благородный Гай Лициний Октавиан?
- Велел проучить всех, кто помогает вам, а потом продолжить сбор контрибуции.
- Это и так ясно. Что он говорил о нас? Ругал?
- Да.
- Как он называл нас?
Упрямо вскинув подбородок, легат ответил:
- Высокородный Гай Лициний Октавиан назвал вас шайкой воров и оборванцев, и я готов повторить его слова вам в лицо дважды и трижды. Спешите же порадоваться своей победе, потому что скоро легионы Рима раздавят вас…
- Легионы Рима? Так благородный Гай Лициний Октавиан уже просит помощи у Рима?
- Нет!
- А может быть, он уже и о перемирии заговорил?
Воин дернул головой, пытаясь вскинуть ее еще выше. Глаза его сверкнули.
- Нет!
- Жаль. Ступай.
Легат повернулся было, но замер на половине движения. Поза его выражала крайнее замешательство.
- Ступай, ступай, - осклабился Зефар. - Больше нам от тебя ничего не нужно. Мы и прежде знали, что благородный Октавиан глуп, теперь мы убедились в этом окончательно. А о ваших силах , мы и без тебя знаем все, что нам нужно. Ступай, - повторил он, а так как Помпоний промедлил, из кресла поднялся Авес и тычками выставил старика за дверь:
- Пошел вон, - вернувшись на свое место, он спросил: - Госпожа желала бы заключить мир с римлянами?
- Если его предложат и если условия мира подойдут нам, тогда конечно. А чтобы римляне догадались запросить мир на хороших для нас условиях - их надо основательно потрепать.
- Госпожа уже знает, как это сделать?
- Не совсем, Урл. Я только кое о чем подумала.
- О чем же, госпожа?
- Пока это только неясная мысль.
- Может быть, госпожа не доверяет нам?
- Доверяю, Урл. Но сказанное вслух не принадлежит сказавшему, а для того, чтобы задуманное удалось, нам надо быть везде.
- Значит, армию все-таки будем дробить?
- Мы сделаем это, если так решит совет.
* * *
Настояв на своем, женщина отпустила соратников. Во втором шатре она села в кресло и, посмотрев на спящего, спросила у дочери:
- Что с ним?
- Я дала ему отвар сонной травы.
- Хорошо, Лиина, пусть спит до вечера, но потом пленные должны уйти. Мы оставляем это место, уходим отсюда, быть может, на месяц, может, меньше.
- Что будем делать с ними?
- Завалим вход в ущелье камнями. Перед этим дадим им немного хлеба. Вода там есть. Месяц проживут без присмотра. Нам сейчас каждый человек дорог, как никогда.
- А если убегут?
- Пусть бегут, если смогут. Их не так уж много. Да и не уйдут они далеко. Поселяне не позволят.
- Отправим сегодня всех?
Женщина чуть внимательнее, чем обычно, посмотрела на дочь:
- Авес злится.
- Он -дурак.
- Нет, это не так. Он только привык считать всех женщин развратными и потому - распутными.
- А мужчин?
- Лиина, люди таковы, каковы они есть. Не надо забывать эту истину. Если тебе что-то не нравится, не суди их, а просто не уподобляйся им сама.
- Значит всем можно, а мне - нельзя?! Да? - не унималась Лиина.
- Да. Иначе не будет разницы между ними и тобой. Мы не всегда можем изменить мир к лучшему, но мы всегда можем остаться сами собой.
- Я не хочу, чтобы Авес был слишком уверен в моем согласии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47