Тот, кто пользуется этими
признаками, опирается на них лишь для того, чтобы некоторые из переживаний
присоединить к уже существующему, возникшему иным путем представлению
субъекта и транссубъективного мира. С этим должен согласиться и Кюльпе. Он
говорит, что такие мотивы, как закрывание и открывание глаз, вскрывают
внутреннюю природу процесса объективирования и субъективирования: "при
употреблении таких критериев объективирование и субъективирование есть не
что иное, как установление зависимости от объекта или субъекта"64. Значит,
прибавим мы, такое "субъективирование" есть присоединение к субъекту чего-то
сравнительно далекого от него, так что, пожалуй, отсюда получается не
расширение, как думает Кюльпе, с помощью научной рефлексии первоначального
"наивного и узкого понятия субъективности"65, а искажение первичных основ
этого понятия, которое и до сих пор еще не очищено от посторонних
ингредиентов66.
Кюльпе настолько внимательно относится ко всем сферам опыта, что не
упускает из виду это первичное понятие субъекта, хотя и называет его "наивно
узким"; он говорит: "субъективирование первоначально ограничивается
положительными деятельностями я, всеми теми процессами, в которых я активно
участвует и обладает сознанием своей самопроизвольности, т.е. областью
сложных процессов чувства и воли. Аффекты и стремления, настроения и
страсти, намерения и решения, акты выбора и действия принадлежат к
естественному составу субъективированных явлений. Наоборот, чувственные
впечатления и продукты воображения, в появлении которых особь чувствует себя
неповинною, возникновение и развитие которых совершается без ее содействия,
кажутся первоначально навязанными извне, объективными"67. С этим описанием
первоначального разграничения сферы субъекта мы вполне согласны, хотя и оно
грешит тем, что чересчур усложняет критерий субъективности и
транссубъективности. В сочинении: "Основные учения - психологии с точки
зрения волюнтаризма" мы старались показать, что всякое "мое" переживание
действительно есть "мой" акт, совершающийся на основании "моих" стремлений,
а все "данное мне" совершается помимо моей активности, однако различение я
от не-я совершается вовсе не на основании оценки этих отношений, этих связей
между явлениями, оно опирается на гораздо более простой специфический
критерий, на непосредственное переживание субъективности и
транссубъективности.
V. Aeaaiua oa?aeoa?iua iniaaiiinoe eiooeoeaecia
Философское направление, обосновываемое нами, можно назвать мистическим.
Это название оправдывается прежде всего следующим соображением. Философский
мистицизм, имевший до сих пор обыкновенно религиозную окраску, всегда
характеризуется учением о том, что Бог и человеческое сознание не отделены
друг от друга непроходимою пропастью, что возможны по крайней мере минуты
полного слияния человеческого существа с Богом, минуты экстаза, когда
человек чувствует и переживает Бога так же непосредственно, как свое я. Наша
теория знания заключает в себе родственную этому учению мысль, именно
утверждение, что мир не-я (весь мир не-я, включая и Бога, если Он есть)
познается так же непосредственно, как мир я. Отсюда получаются
многочисленные выводы, среди которых встречаются между прочим и другие
учения, характерные исключительно для различных форм мистицизма, однако о
них мы будем говорить значительно позже и то мимоходом, так как они
относятся к области онтологии, а не теории знания.
В конце XIX века появилось довольно много философских направлений,
утверждающих одинаковую непосредственность знания о я и не-я, но их нельзя
назвать мистическими, потому что их онтология резко отличается от онтологии
мистиков: они признают реальным только тот скудный мир, который допускается
кантианским позитивизмом и состоит из ощущений, пространственно-временных
форм и категориальных синтезов, между тем как мы, говоря о непосредственно
познаваемом мире, имеем в виду живой мир со всею неисчерпаемою полнотою его
творческой мощи, мир, глубоко уже прочувствованный поэтами в эстетическом
созерцании и очень мало еще опознанный наукою.
Согласно этой теории знание никогда не бывает трансцендентным, но из
этого вовсе не следует, будто оно ограничивается сферою, жизни познающего
субъекта: имманентное в отношении к процессу знания может быть
трансцендентным в отношении к я, так как процесс знания надындивидуален.
Какова эта трансцендентность, об этом будет сказано подробнее в одной из
позднейших глав.
Философское направление, обосновываемое нами, есть эмпиризм. Оно имеет
право на это название по следующей причине. В основе всякого эмпиризма лежит
мысль, что объекты доступны познанию лишь настолько, насколько они
испытываются, переживаются познающим субъектом. Только наличное, найденное
ценится эмпиристами как материал знания. Познающий субъект не может сам от
себя, пользуясь силами своего разума, врожденными свойствами души, создавать
знание о внешнем объекте, он должен получать материал знания от самого
объекта, хотя, конечно, этот материал подвергается большей или меньшей
обработке, чтобы стать знанием. Правда, индивидуалистический эмпиризм (т.е.
эмпиризм, основанный на предпосылке, что я обособлено от не-я)
удовлетворяется требованием, чтобы знание складывалось из действий объекта
на субъект. Но несмотря на это, он не отступает от основного
методологического положения эмпиризма. Это видно из того, что он пришел к
скептицизму путем следующих соображений: внешний мир открывается в опыте по
действиям его на познающий субъект, значит, субъект переживает не внешний
мир, а свои впечатления по поводу него, значит, и знания о внешнем мире нет,
а есть только знание об идеях, о впечатлениях. Мистический эмпиризм
отличается от индивидуалистического тем, что считает опыт относительно
внешнего мира испытыванием, переживанием наличности самого внешнего мира, а
не одних только действий его на я; следовательно, он признает сферу опыта
более широкою, чем это принято думать, или, вернее, он последовательно
признает за опыт то, что прежде непоследовательно не считалось опытом.
Поэтому он может быть назван также универсалистическим эмпиризмом и так
глубоко отличается от индивидуалистического эмпиризма, что должен быть
обозначен особым термином - интуитивизм.
Эти различия следует обрисовать подробнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
признаками, опирается на них лишь для того, чтобы некоторые из переживаний
присоединить к уже существующему, возникшему иным путем представлению
субъекта и транссубъективного мира. С этим должен согласиться и Кюльпе. Он
говорит, что такие мотивы, как закрывание и открывание глаз, вскрывают
внутреннюю природу процесса объективирования и субъективирования: "при
употреблении таких критериев объективирование и субъективирование есть не
что иное, как установление зависимости от объекта или субъекта"64. Значит,
прибавим мы, такое "субъективирование" есть присоединение к субъекту чего-то
сравнительно далекого от него, так что, пожалуй, отсюда получается не
расширение, как думает Кюльпе, с помощью научной рефлексии первоначального
"наивного и узкого понятия субъективности"65, а искажение первичных основ
этого понятия, которое и до сих пор еще не очищено от посторонних
ингредиентов66.
Кюльпе настолько внимательно относится ко всем сферам опыта, что не
упускает из виду это первичное понятие субъекта, хотя и называет его "наивно
узким"; он говорит: "субъективирование первоначально ограничивается
положительными деятельностями я, всеми теми процессами, в которых я активно
участвует и обладает сознанием своей самопроизвольности, т.е. областью
сложных процессов чувства и воли. Аффекты и стремления, настроения и
страсти, намерения и решения, акты выбора и действия принадлежат к
естественному составу субъективированных явлений. Наоборот, чувственные
впечатления и продукты воображения, в появлении которых особь чувствует себя
неповинною, возникновение и развитие которых совершается без ее содействия,
кажутся первоначально навязанными извне, объективными"67. С этим описанием
первоначального разграничения сферы субъекта мы вполне согласны, хотя и оно
грешит тем, что чересчур усложняет критерий субъективности и
транссубъективности. В сочинении: "Основные учения - психологии с точки
зрения волюнтаризма" мы старались показать, что всякое "мое" переживание
действительно есть "мой" акт, совершающийся на основании "моих" стремлений,
а все "данное мне" совершается помимо моей активности, однако различение я
от не-я совершается вовсе не на основании оценки этих отношений, этих связей
между явлениями, оно опирается на гораздо более простой специфический
критерий, на непосредственное переживание субъективности и
транссубъективности.
V. Aeaaiua oa?aeoa?iua iniaaiiinoe eiooeoeaecia
Философское направление, обосновываемое нами, можно назвать мистическим.
Это название оправдывается прежде всего следующим соображением. Философский
мистицизм, имевший до сих пор обыкновенно религиозную окраску, всегда
характеризуется учением о том, что Бог и человеческое сознание не отделены
друг от друга непроходимою пропастью, что возможны по крайней мере минуты
полного слияния человеческого существа с Богом, минуты экстаза, когда
человек чувствует и переживает Бога так же непосредственно, как свое я. Наша
теория знания заключает в себе родственную этому учению мысль, именно
утверждение, что мир не-я (весь мир не-я, включая и Бога, если Он есть)
познается так же непосредственно, как мир я. Отсюда получаются
многочисленные выводы, среди которых встречаются между прочим и другие
учения, характерные исключительно для различных форм мистицизма, однако о
них мы будем говорить значительно позже и то мимоходом, так как они
относятся к области онтологии, а не теории знания.
В конце XIX века появилось довольно много философских направлений,
утверждающих одинаковую непосредственность знания о я и не-я, но их нельзя
назвать мистическими, потому что их онтология резко отличается от онтологии
мистиков: они признают реальным только тот скудный мир, который допускается
кантианским позитивизмом и состоит из ощущений, пространственно-временных
форм и категориальных синтезов, между тем как мы, говоря о непосредственно
познаваемом мире, имеем в виду живой мир со всею неисчерпаемою полнотою его
творческой мощи, мир, глубоко уже прочувствованный поэтами в эстетическом
созерцании и очень мало еще опознанный наукою.
Согласно этой теории знание никогда не бывает трансцендентным, но из
этого вовсе не следует, будто оно ограничивается сферою, жизни познающего
субъекта: имманентное в отношении к процессу знания может быть
трансцендентным в отношении к я, так как процесс знания надындивидуален.
Какова эта трансцендентность, об этом будет сказано подробнее в одной из
позднейших глав.
Философское направление, обосновываемое нами, есть эмпиризм. Оно имеет
право на это название по следующей причине. В основе всякого эмпиризма лежит
мысль, что объекты доступны познанию лишь настолько, насколько они
испытываются, переживаются познающим субъектом. Только наличное, найденное
ценится эмпиристами как материал знания. Познающий субъект не может сам от
себя, пользуясь силами своего разума, врожденными свойствами души, создавать
знание о внешнем объекте, он должен получать материал знания от самого
объекта, хотя, конечно, этот материал подвергается большей или меньшей
обработке, чтобы стать знанием. Правда, индивидуалистический эмпиризм (т.е.
эмпиризм, основанный на предпосылке, что я обособлено от не-я)
удовлетворяется требованием, чтобы знание складывалось из действий объекта
на субъект. Но несмотря на это, он не отступает от основного
методологического положения эмпиризма. Это видно из того, что он пришел к
скептицизму путем следующих соображений: внешний мир открывается в опыте по
действиям его на познающий субъект, значит, субъект переживает не внешний
мир, а свои впечатления по поводу него, значит, и знания о внешнем мире нет,
а есть только знание об идеях, о впечатлениях. Мистический эмпиризм
отличается от индивидуалистического тем, что считает опыт относительно
внешнего мира испытыванием, переживанием наличности самого внешнего мира, а
не одних только действий его на я; следовательно, он признает сферу опыта
более широкою, чем это принято думать, или, вернее, он последовательно
признает за опыт то, что прежде непоследовательно не считалось опытом.
Поэтому он может быть назван также универсалистическим эмпиризмом и так
глубоко отличается от индивидуалистического эмпиризма, что должен быть
обозначен особым термином - интуитивизм.
Эти различия следует обрисовать подробнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113