Есть еще одно соображение, показывающее, что ссылки на пространственные
формы не достаточны для того, чтобы объяснить транссубъективность внешнего
опыта: некоторые переживания, совершенно лишенные пространственных форм,
живо чувствуются как нечто транссубъективное: таковы, напр., навязчивые
идеи, стремления, которые мы называли "данными мне" и т.п. Хотя это
возражение и косвенное, однако оно могло бы оказаться разрушительным, если
бы какой-либо кантианец попытался привести в согласие с ним "Критику чистого
разума". Для этого пришлось бы искать более общего основания
транссубъективности, чем пространственные формы.
Наконец, нам могут возразить, что Канту вовсе не нужно строить
транссубъективный мир: под объективностью внешнего опыта он разумеет только
отношение наших представлений к предмету, который остается X, а вовсе не
превращение самих представлений в транссубъективные предметы. В ответ на это
можно заметить, что тем хуже положение теории знания Канта. Воспринимая
какую-нибудь вещь внешнего мира, напр., смотря на дерево, мы не скажем:
"передо мною стоит представление дерева, относящееся к X", мы прямо
переживаем самое содержание своего восприятия как мир не-я. Впрочем, если
даже не настаивать на этом и признать, что объективность внешнего опыта
состоит только в отнесении представлений к какому-то транссубъективному X,
то теория знания Канта и в таком случае ничего не выиграет. Правда, при этом
никакое содержание чувственного знания не признается за транссубъективное,
однако какое-то темное, остающееся неизвестным по содержанию X все же стоит
перед сознанием как что-то транссубъективное, и этот транссубъективный
элемент, хотя бы он был единственным, необъясним в философии Канта:
самодеятельность "моего" мышления, необходимые "правила" моего синтеза,
насколько известно из опыта, никак не могут создать чего-либо, что бы
казалось мне "не моим"130.
Заметим еще, что объяснение транссубъективности путем ссылки на априорные
формы приводит философию Канта к противоречивому результату, который может
быть выражен в следующем положении: все "данное" (ощущения) принадлежит к
сфере субъекта, только присоединение к данному "моих" деятельностей
(априорных синтезов) и форм моей чувственности создает транссубъективный
объект. Эта формула замечательно напоминает по своей противоречивости
установленные нами конечные результаты эмпиризма и рационализма и таким
образом подтверждает зависимость критицизма от предпосылки о разобщенности
между я и не-я.
Посмотрим теперь, достиг ли Кант в своем исследовании объективности
суждений своей главной цели; нашел ли он условия, при которых суждение
должно быть необходимым и всеобщим. По мнению Канта, всеобщим и необходимым
характером отличается все то, что вложено нами самими в явления согласно
необходимой природе нашего мышления, то, что вытекает из природы самой нашей
познавательной деятельности. Найдя в науке необходимые суждения, напр.,
суждения геометрии о пространстве, он полагает, что объяснил эту
необходимость тем, что пространство составляет форму нашей чувственности.
Однако из того, что какой-либо продукт душевной жизни вытекает из моей
природы, еще вовсе не следует без дальних рассуждений, чтобы я признавал его
за необходимое явление: для такого признания нужно, во всяком случае, чтобы
условия возникновения продукта, самые мои действования, определенные
такими-то, а не иными границами, прозревались мною до последней их глубины и
были доступны исследованию131. Между тем Кант не только не произвел такого
исследования, но даже, что касается математики, и не мог произвести его: по
его учению, пространство и время, лежащие в основе всех математических
синтезов, суть пассивные формы чувственности, они находятся во мне, но
механизм их возникновения совершенно неизвестен.
Еще хуже положение Канта в вопросе о всеобщности суждений. Как возможно,
чтобы то, что созерцателя мною в настоящий момент на одном частном примере,
было признано мною за образец того, что должно совершаться во всякое время
во всех аналогичных случаях132. Ссылки на мою природу и даже ссылки на то,
что наблюдаемая структура явления есть условие возможности опыта, а потому
всегда должна осуществляться в опыте, не могут помочь именно Канту,
отрицающему рационалистические приемы мышления: ведь эти ссылки
предполагают, что логическая необходимость, обнаружившаяся в каком-либо
наблюдаемом случае, выходит за пределы самой себя и ручается за то, что вне
ее находится, именно за все другие случаи подобных явлений.
Попробуем уступить Канту во всем, с чем мы не соглашались до сих пор, и
мы увидим, что на сцену явится еще один важный вопрос, неразрешимый для его
теории. Содержание мира явлений складывается, по Канту, из ощущений, а
порядок ощущений и связи между ними определяются априорными формами. Однако
насколько известно из "Критики чистого разума", и в особенности из "Критики
способности суждения", априорными формами структура мира определяется только
в общих чертах. Согласно закону причинности, напр., она такова: "все
изменения совершаются по закону соединения причины и действия"133. В этом
законе, очевидно, вовсе не указано, какое именно явление необходимо должно
следовать за определенным данным явлением; из самого закона не видно, напр.,
что определенное соотношение между водородом, кислородом и другими
свойствами среды необходимо приводит к возникновению воды. Итак,
спрашивается, чем же определяется отношение между априорными формами и
конкретными чувственными данными? Огромное значение этой проблемы для всей
теории знания не подлежит сомнению, так как решение ее заключает в себе
ответ между прочим на следующие вопросы: как познаются частные законы
природы, в особенности, как совершаются индуктивные умозаключения? какова
степень их достоверности? как возможны единичные синтетические суждения?
Проблема, поставленная нами во главе всех этих вопросов, аналогична той,
которую мы исследовали уже, рассматривая учение рационалистов о прирожденных
идеях134: и здесь, как и там; оказывается, что недостаточно установить общие
принципы, лежащие в основе знания, нужно еще показать, как они
осуществляются в жизни, как они применяются к живому конкретному материалу.
Также и ответы на этот вопрос и отчасти затруднения, кроющиеся в них,
аналогичны тем, какие встретились нам в учении рационалистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113