Хэньен. Член Совета гидранов. Перримид назвал его «омбудзмен», то есть должность вроде посредника. Хэньен наклонил голову, ожидая ответа, который я дать не мог, или же чего-то другого, чего я тоже не мог сказать.
— Я предлагаю, — пробормотал он, словно я покачал головой (или я действительно покачал?), — я предлагаю тебе прийти и поговорить с нами об этом.
Я повернулся, пока кто-нибудь не сказал еще чего-нибудь, пока меня не остановили. Я прокладывал себе путь сквозь толпу, направляясь к дверям.
Глава 2
Я стоял на холодном ветру в густеющих сумерках над обрывом, вновь задаваясь вопросом, почему они зовут этот мир Убежищем? Город лежал позади меня, его отдаленные звуки напоминали, что рано или поздно я должен буду возвратиться и тем самым признать его существование: Тау Ривертон — аккуратная, бездушная решетка прославленных казарм граждан Тау, чьи лидеры все еще ели, напивались и лгали друг другу на вечере, с которого я сбежал.
Передо мной единственный мост перекинулся через каньон с обрывистыми стенами, мост, который соединял Тау Ривертон с городом на другой стороне. Каньон был очень глубок и широк, он когда-то был высечен многотонным водопадом. Сейчас же только тонкая струя речушки цвета латуни змеилась по дну каньона на глубине сотни метров.
Я снова взглянул на мост: он неестественно светился в наступающей темноте. На другом его конце лежал не просто другой город — другой мир или то, что осталось от него. Гидран. Изгой. Это так же точно, как и то, что запрограммированная система аэротакси доставит меня — или кого угодно — туда, за реку. Во Фриктаун.
Отсюда я не мог разглядеть город, лежащий от меня в полукилометре в фиолетовых сумерках. Я лишь пытался сделать это, двигаясь вдоль пустыря к концу плато. Призрачные голоса бормотали что-то мне в уши, когда моя лента данных пробуждала узко направленные пучки лучей радиовещания. Они шептали мне, что плевок в пешеходной зоне будет стоить мне пятидесяти кредиток, а если мне вздумается здесь мусорить, штраф будет в сотню кредиток, и штрафы до тысячи кредиток, включая тюремный срок, если я испорчу чью-то собственность. Эти послания сопровождались изображениями, действующими на подсознание, мелькающими перед моими глазами как яркие вспышки.
В подобном городе корпорации я никогда не был и удивлялся, как его жители еще не сошли с ума, преследуемые по пятам таким внушением. Может быть, они просто научились не смотреть, не слушать. И уж наверняка они научились не плевать на улицах.
То, что осталось от реки, лилось как мутный осадок из разбитой бутылки с едва видимого в вышине обрыва. Гнездо парило в небе, как хищная птица. Струящиеся формы, восковая прозрачность здания, вытянувшегося над миром, как желание смерти, казалось, протестуют против розовато-лилового и золотого закатного света.
Я вспомнил, как покинул его, подумал о выпитом там спиртном, которого, по-видимому, было все-таки много. Я вспомнил, что брал с собой на вечер транквилизатор, прилепив его на шею.
Я снял пластырь, уже использованный, бесполезный. Нащупал в кармане камфору, забыв, что на вечере выплюнул такую же. Возможно, она подействует. Мой язык слегка онемел, я вздохнул, ожидая, когда же наконец успокоятся нервы. Не помогло. Сегодня ничто не помогает. Не может помочь.
Только одна вещь могла дать мне то, в чем я так нуждался сегодня. Я и не предполагал найти ее в Тау Ривертоне. И с каждым биением сердца, если я не смотрел за реку, мое желание становилось все сильнее.
Проклятье! Я потряс головой, еще не зная, кому предназначался мой возглас. Оказалось, я остановился напротив рекламного киоска, и прыгающие цвета на его дисплее изливались на меня. Голоса жужжали в ушах, меняясь, когда я менял положение, то убеждая меня идти сюда, покупать это, то напоминая мне о штрафе за бездельничанье, за порчу дисплея. Эти цвета превратили мою одежду в нечто импрессионистическое, подобное моим воспоминаниям о сегодняшнем приеме.
Я снова взглянул за реку и засунул руки в карманы. Была весна, но Ривертон располагался слишком далеко на юге, около сорок пятой параллели Убежища, в центре того, что должно было быть пустыней. Ночной воздух становился все холоднее. Заныли руки, не раз отмороженные в Старом городе. Весна в Куарро тоже была холодна. Я видел, как облачка пара вылетали изо рта, притрагиваясь к моему лицу холодными, влажными пальцами.
Я медленно пошел обратно, убеждая себя, что могу согреться, только двигаясь. Но я шел к мосту — единственной точке пересечения двух народов, живущих на одной планете, но в разных мирах.
На этот раз я подошел достаточно близко, чтобы все рассмотреть: две арки ворот, детали строения. Двое легионеров. Двое вооруженных мужчин в форме Службы безопасности Тау.
Я остановился, когда их головы повернулись ко мне. Не знаю отчего, но я внезапно почувствовал раздражение или на то, что говорила их униформа о проходе из этого мира в мир на другой стороне, или на то, что эти люди были легионерами, а прошло немного времени с тех пор, как сам вид службистов перестал завязывать узлом мои внутренности.
Я заставил себя подойти к ним, с руками, опущенными вдоль тела, в приличной, опрятной одежде и с браслетом на руке.
Они смотрели на меня с полным безразличием, пока я не дошел до арки и не оказался в нескольких шагах до них. Под аркой было тепло.
Мой браслет привел в действие контрольное устройство по обе стороны от меня, Столбы ожили дисплеями бесконечных данных: карты, диаграммы, предупреждения, перечни правил. Я увидел собственное изображение в полный рост на одном из дисплеев, показывающее, что я безоружен, платежеспособен… и не совсем трезв.
Я смотрел на двойное изображение моего лица, пытаясь делать это с точки зрения стражника. Мои волосы выглядели в искусственном свете почти голубыми. Я когда-то отрастил их до плеч и теперь закалывал сзади на шее, как принято у студентов Космического университета. Золотая серьга в ухе была сегодня так же скромна, как и все мое одеяние. Свет придал моей коже странный призрачный оттенок, но он был не более странным, чем цвет кожи стражников. Я опустил глаза, надеясь, что они не будут их разглядывать.
Один из легионеров изучал дисплей, в то время как другой изучал меня. Первый кивнул второму и пожал плечами.
— Все в порядке, — сказал он.
— Добрый вечер, сэр, — сказал мне второй легионер с легким вежливым кивком. Их лица были угрюмыми и безразличными и не соответствовали их манерам. Хотел бы я знать, какими предупреждениями закармливают их встроенные в шлемы мониторы, напоминая о необходимости всегда быть любезными, говорить «пожалуйста» и «спасибо», когда они обращаются к гражданам, или же они просто опасаются лишиться большей части своих доходов, растратив ее на всевозможные штрафы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Я предлагаю, — пробормотал он, словно я покачал головой (или я действительно покачал?), — я предлагаю тебе прийти и поговорить с нами об этом.
Я повернулся, пока кто-нибудь не сказал еще чего-нибудь, пока меня не остановили. Я прокладывал себе путь сквозь толпу, направляясь к дверям.
Глава 2
Я стоял на холодном ветру в густеющих сумерках над обрывом, вновь задаваясь вопросом, почему они зовут этот мир Убежищем? Город лежал позади меня, его отдаленные звуки напоминали, что рано или поздно я должен буду возвратиться и тем самым признать его существование: Тау Ривертон — аккуратная, бездушная решетка прославленных казарм граждан Тау, чьи лидеры все еще ели, напивались и лгали друг другу на вечере, с которого я сбежал.
Передо мной единственный мост перекинулся через каньон с обрывистыми стенами, мост, который соединял Тау Ривертон с городом на другой стороне. Каньон был очень глубок и широк, он когда-то был высечен многотонным водопадом. Сейчас же только тонкая струя речушки цвета латуни змеилась по дну каньона на глубине сотни метров.
Я снова взглянул на мост: он неестественно светился в наступающей темноте. На другом его конце лежал не просто другой город — другой мир или то, что осталось от него. Гидран. Изгой. Это так же точно, как и то, что запрограммированная система аэротакси доставит меня — или кого угодно — туда, за реку. Во Фриктаун.
Отсюда я не мог разглядеть город, лежащий от меня в полукилометре в фиолетовых сумерках. Я лишь пытался сделать это, двигаясь вдоль пустыря к концу плато. Призрачные голоса бормотали что-то мне в уши, когда моя лента данных пробуждала узко направленные пучки лучей радиовещания. Они шептали мне, что плевок в пешеходной зоне будет стоить мне пятидесяти кредиток, а если мне вздумается здесь мусорить, штраф будет в сотню кредиток, и штрафы до тысячи кредиток, включая тюремный срок, если я испорчу чью-то собственность. Эти послания сопровождались изображениями, действующими на подсознание, мелькающими перед моими глазами как яркие вспышки.
В подобном городе корпорации я никогда не был и удивлялся, как его жители еще не сошли с ума, преследуемые по пятам таким внушением. Может быть, они просто научились не смотреть, не слушать. И уж наверняка они научились не плевать на улицах.
То, что осталось от реки, лилось как мутный осадок из разбитой бутылки с едва видимого в вышине обрыва. Гнездо парило в небе, как хищная птица. Струящиеся формы, восковая прозрачность здания, вытянувшегося над миром, как желание смерти, казалось, протестуют против розовато-лилового и золотого закатного света.
Я вспомнил, как покинул его, подумал о выпитом там спиртном, которого, по-видимому, было все-таки много. Я вспомнил, что брал с собой на вечер транквилизатор, прилепив его на шею.
Я снял пластырь, уже использованный, бесполезный. Нащупал в кармане камфору, забыв, что на вечере выплюнул такую же. Возможно, она подействует. Мой язык слегка онемел, я вздохнул, ожидая, когда же наконец успокоятся нервы. Не помогло. Сегодня ничто не помогает. Не может помочь.
Только одна вещь могла дать мне то, в чем я так нуждался сегодня. Я и не предполагал найти ее в Тау Ривертоне. И с каждым биением сердца, если я не смотрел за реку, мое желание становилось все сильнее.
Проклятье! Я потряс головой, еще не зная, кому предназначался мой возглас. Оказалось, я остановился напротив рекламного киоска, и прыгающие цвета на его дисплее изливались на меня. Голоса жужжали в ушах, меняясь, когда я менял положение, то убеждая меня идти сюда, покупать это, то напоминая мне о штрафе за бездельничанье, за порчу дисплея. Эти цвета превратили мою одежду в нечто импрессионистическое, подобное моим воспоминаниям о сегодняшнем приеме.
Я снова взглянул за реку и засунул руки в карманы. Была весна, но Ривертон располагался слишком далеко на юге, около сорок пятой параллели Убежища, в центре того, что должно было быть пустыней. Ночной воздух становился все холоднее. Заныли руки, не раз отмороженные в Старом городе. Весна в Куарро тоже была холодна. Я видел, как облачка пара вылетали изо рта, притрагиваясь к моему лицу холодными, влажными пальцами.
Я медленно пошел обратно, убеждая себя, что могу согреться, только двигаясь. Но я шел к мосту — единственной точке пересечения двух народов, живущих на одной планете, но в разных мирах.
На этот раз я подошел достаточно близко, чтобы все рассмотреть: две арки ворот, детали строения. Двое легионеров. Двое вооруженных мужчин в форме Службы безопасности Тау.
Я остановился, когда их головы повернулись ко мне. Не знаю отчего, но я внезапно почувствовал раздражение или на то, что говорила их униформа о проходе из этого мира в мир на другой стороне, или на то, что эти люди были легионерами, а прошло немного времени с тех пор, как сам вид службистов перестал завязывать узлом мои внутренности.
Я заставил себя подойти к ним, с руками, опущенными вдоль тела, в приличной, опрятной одежде и с браслетом на руке.
Они смотрели на меня с полным безразличием, пока я не дошел до арки и не оказался в нескольких шагах до них. Под аркой было тепло.
Мой браслет привел в действие контрольное устройство по обе стороны от меня, Столбы ожили дисплеями бесконечных данных: карты, диаграммы, предупреждения, перечни правил. Я увидел собственное изображение в полный рост на одном из дисплеев, показывающее, что я безоружен, платежеспособен… и не совсем трезв.
Я смотрел на двойное изображение моего лица, пытаясь делать это с точки зрения стражника. Мои волосы выглядели в искусственном свете почти голубыми. Я когда-то отрастил их до плеч и теперь закалывал сзади на шее, как принято у студентов Космического университета. Золотая серьга в ухе была сегодня так же скромна, как и все мое одеяние. Свет придал моей коже странный призрачный оттенок, но он был не более странным, чем цвет кожи стражников. Я опустил глаза, надеясь, что они не будут их разглядывать.
Один из легионеров изучал дисплей, в то время как другой изучал меня. Первый кивнул второму и пожал плечами.
— Все в порядке, — сказал он.
— Добрый вечер, сэр, — сказал мне второй легионер с легким вежливым кивком. Их лица были угрюмыми и безразличными и не соответствовали их манерам. Хотел бы я знать, какими предупреждениями закармливают их встроенные в шлемы мониторы, напоминая о необходимости всегда быть любезными, говорить «пожалуйста» и «спасибо», когда они обращаются к гражданам, или же они просто опасаются лишиться большей части своих доходов, растратив ее на всевозможные штрафы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130