Когда Модьюн исчерпал краткий перечень своих приключений, Соодлил
спросила:
- Тебя приговорили к двадцатидневному заключению?
- Да.
- И ты уже отбыл восемнадцать дней?
- Ну, да, - ответил он с недоумением, чувствуя, что она к чему-то
клонит.
- Неужели ты думаешь, что так уж важно отсидеть ровно двадцать дней?
- спросила девушка.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Да им же просто понадобилось двадцать дней, чтобы провернуть
какое-то дело, имеющее отношение к тебе. Вот они и решили на это время
вывести тебя из игры - ведь так?
Совершенно неожиданная мысль! Но Модьюн быстро пришел в себя.
Сто они могли делать три недели? Разве им не хватило бы трех дней?
Он помолчал и добавил:
- По-моему, приговор просто-напросто соответствует моему проступку.
- Значит, ты считаешь, что многие звери живут под чужими именами?
Последовала красноречивая пауза, а потом Модьюну пришлось признать,
что он вовсе так не считает и вообще очень сомневается, что кого-то еще
когда-нибудь судили за подобное "преступление".
Он медленно сказал:
- Не спорю, это выглядит странно, но что они могут сделать? Что может
сделать их комитет?
На безмятежном лице Соодлил застыло такое выражение, как будто она
старается решить какую-то трудную задачу. Но после этих его слов она
лучезарно улыбнулась И сразу же снова стала умопомрачительно красивой.
- Ты прав, - согласилась она - Действительно, здесь нет никакой
проблемы. Мне просто стало любопытно - вот и все.
Модьюну не очень понравилось, как легко она отмахнулась от проблемы
после того, как выдвинула такой серьезный довод.
И тут он вспомнил, что время стремительно уходит.
- Вот что я решил, - сказал он. - Впредь не делать ничего такого, что
могло бы создавать проблемы.
- Вполне разумное намерение, - одобрила Соодлил.
Ее реплика прозвучала вполне благожелательно, поэтому момент
показался Модьюну вполне подходящим для того, чтобы выдвинуть свое
предложение. И он напомнил ей уже сказанное раньше - о том, что нунулийцы
считают Землю завоеванной.
- В старые времена, еще до того, как человечество достигло нынешнего
совершенства, пришлось бы объявить войну и изгнать захватчиков с нашей
планеты. У меня такое чувство - признался он, - что они добились победы
обманным путем, и этот обман - проявление глубокой порочности, с которой
нельзя мириться. И все же, остается признать, что все это - дело прошлое,
как сказали бы мои друзья - животные.
- Согласна, - вставила Соодлил.
- Так вот, - он закончил мысль, - придется нам провести здесь еще
пару дней под видом обезьян, чтобы не раздражать человекогиен.
Последовала короткая пауза. Слышался только шум мотора да шорох шин.
Потом Соодлил сказала с какой-то странной интонацией:
- Но я-то - не обезьяна.
Ее ответ слегка изумил Модьюна. Довод был настолько неоспоримым, что
ему самому никогда бы не пришло в голову выдвигать его. Теперь ему
пришлось сделать то, что раньше он посчитал излишним - восстановить в
памяти все, что уже рассказывал ей, и попытаться понять, что могло вызвать
у Соодлил такую реакцию. Никаких сомнений в логичности его повествования
не возникало. Он четко объяснил ей, в каком затруднительном положении
оказался, и какой выход ему удалось найти.
- Вечно вы, мужчины, придумаете что-то несусветное, - продолжала
Соодлил. - Выход совершенно очевиден, - на этот раз мы приезжаем как люди,
и это автоматически положит конец всем предыдущим проблемам. И будем
считать вопрос решенным.
Сидя с ней, Модьюн чувствовал себя не в своей тарелке.
Да, с логикой у нее явно неважно. Но в голосе девушки прозвучали
такие нотки, что ему стало ясно - возвращаться к этому вопросу не стоит. И
поскольку он исходил из принципа полного уважения ее точки зрения и вообще
точки зрения любого собеседника, то на этом проблема была действительно
исчерпана.
Всю остальную дорогу они молчали. Наконец, минут через двадцать,
Соодлил нарушила тишину. Выглянув из окна, она внезапно спросила:
- Что там такое?
Модьюн проследил за ее взглядом. Там, вдалеке, за каньоном, виднелась
плоская равнина. Над ней вздымалось какое-то огромное сооружение - он
никогда еще не видел подобной громадины. Едва он успел охватить его
взглядом, как машина миновала узкий разрыв между крутыми холмами, и
чудовищная конструкция скрылась из вида.
Но Модьюну было достаточно и беглого взгляда.
- Должно быть, это звездолет, - ответил он.
Потом рассказал о четырех друзьях и их предстоящем полете к далеким
звездам.
Он с улыбкой вспомнил, как в день суда все четверо робко пришли к его
порогу, чтобы узнать, какое наказание он получил. И как обрадовались, что
в формулировке не ничего такого, что препятствовало бы их общению.
- Они каждый день ходили со мной в столовую, - продолжал Модьюн, -
навещали меня. Вот только сегодня их нет в городе - готовят снаряжение к
полету.
Соодлил промолчала, но в ее молчании чувствовалось дружелюбие. Когда
машина въехала в город, Модьюн стал показывать ей знакомые места: вот
жилье для приезжих, дома постоянных жителей, столовая, торговая улица...
Он ощутил, как в нем ширится какое-то чувство и насторожился. Это была
гордость - как будто он, знающий подобные пустяки, лучше того, кому они
неизвестны. И еще его удивил интерес, с которым отнеслась к этим мелочам
Соодлил. Но, как и следовало ожидать, в конце концов ее внимание
сосредоточилось на домах, с давних времен предназначенных для людей.
- Как ты думаешь, они все еще не заняты? - спросила она.
- Сейчас увидим, - ответил Модьюн. Он показал ей на здания,
раскинувшиеся на склоне холма прямо перед ними. - Вот они, справа.
Дом, который выбрала Соодлил, окружали террасные сады, подступавшие к
самым его стенам. Здание состояло из пяти разноцветных овалов, как бы
перетекающих друг в друга. Общее впечатление было несколько непривычное.
Но девушке дом понравился с первого взгляда. И, поскольку идея поселиться
здесь принадлежала ей, Модьюн не стал возражать. Он назвал машине свое
настоящее имя и приказал подвезти их прямо к дому. По круто ведущей вверх
аллее они подкатили к парадному крыльцу и вышли из машины. Она сразу же
уехала, и люди остались одни.
11
Сомнений не было - они прибыли на место. Но Модьюн не чувствовал
уверенности. "Стоит ли принять вариант Соодлил?" - спрашивал он себя.
Ведь это означало бы покончить со своим обезьяньим прошлым.
Нунулийский правитель предостерегал его от такого поступка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48