- Не беспокойтесь, сэр. Положитесь на нас - мы вас быстренько
приведем в норму.
Посмеявшись, четверо зверей в первый раз представились.
Человека-ягуара звали Доолдн, медведя - Роозб, лиса - Наррл, а
бегемота - Икхдохс.
Назвав себя, они замолчали, ожидая очереди Модьюна. Но он колебался,
судорожно стараясь вспомнить, что означают их имена и как они возникли.
Идентифицируя зверей, человек просто обозначил каждого из них несколькими
буквами алфавита: пятью буквами - животных Северной Америки, - шестью -
Южной Америки, семью - Африки и так далее.
Компьютерам, специально запрограммированным для идентификации каждого
животного, была дана инструкция, запрещавшая присваивать имена, в которых
повторялась одна-единственная буква. Поэтому зверей по имени Ааааа или
Ббббб быть не могло. Но, кроме подобного буйства алфавитной прогрессии,
все остальные сочетания считались допустимыми. В этой лотерее его спутники
просто повезло все их имена можно было произнести.
На мгновение Модьюн растерялся: у людей был принят несколько иной
принцип образования имен. Поэтому, услышав его имя - Модьюн - каждый, кто
знает формулу, сразу поймет, что он - человек.
Но раздумывал он недолго. Ему тут же пришло в голову, что, заменив в
имени "Модьюн" "ь" на "и", удастся сохранить произношение, к тому же,
никто не сумеет распознать в нем человека. А если добивать в конце еще
одно "н", в имени станет семь букв, так что можно будет смело выдавать
себя за обитателя Африки. Во всяком случае, стоит попробовать, пока он не
проверит сочетание на компьютере.
Впрочем, и это ничего не решает: ведь не будет же он вечно выдавать
себя за обезьяну.
Его переделанное имя не вызвало никаких вопросов. Итак, теперь он -
Модиунн... еще на несколько часов. А может быть - минут.
Человек-ягуар по имени Доолдн сообщил, что они с товарищами едут в
центр города.
- Ты ведь знаешь, какие здесь порядки с жильем. Должно быть, такие же
как и везде.
- Знаю, - сказал Модьюн, не тратя лишних слов.
Но несколько минут спустя, уже выйдя из машины, он понял, что попал в
ловушку. Разве он знает, как устроены эти города?! Он - представитель
расы, создавшей города-автоматы и дома-роботы - одним словом, весь
зоомир...
И все же, когда машина отъезжала, а четверка зверей стала быстро
переходить широкую улицу, Модьюну понадобилось всего несколько мгновений,
чтобы понять: они идут к движущемуся тротуару.
- Как же я мог забыть, - упрекнул он себя.

По мере того, как воспоминания о прошлом постепенно пробуждались,
город становился все более знакомым. Модьюн припомнил, как устроены жилые
районы - приезжие останавливаются в специальном секторе, есть кварталы для
постоянных жителей - с квартирами, зависящими от размера семей; для людей
предназначены роскошные особняки.
Через полтора квартала поездка на движущемся тротуаре закончилась.
Ягуар показал на здания, разбросанные по склону холма, и воскликнул:
- Да тут целая улица пустых домов! Давайте устроимся, а потом сходим
куда-нибудь перекусить.
Модьюн последним пересек четыре тротуара; со скоростного он перешел
на быстрый, с него - на медленный и, наконец - на обычный. Его спутники
стали подниматься по склону. В нерешительности он медленно шел за ними.
Стоит ли продолжать игру? Все это выглядит довольно глупо. Тем не менее,
следуя примеру остальных, он остановился перед панелью с кнопками, нажал
их в нужной последовательности, произнес свое обезьянье имя и стал ждать,
когда компьютер-привратник откроет дверь.
Но компьютер заупрямился.
- Ваша личность неверно идентифицирована, - заявил он.
Казалось, время остановилось. Модьюн не знал, что делать, что
отвечать: он даже не понял, что именно сказал автомат. Внутри у него
воцарилось полное смятение - такого он еще никогда не испытывал. Это была
реакция, но настолько новая, что он не сумел ее распознать. Мозг не ведал,
что творится с телом.
И, что самое невероятное, - смятение повлияло на его мысли...
Постепенно Модьюн стал приходить в себя. Сначала сознание
ограничивалось одними наблюдениями. Вот встроенный в дверь механизм:
кнопки, которые он нажимал, под ними - тонкая металлическая решетка
треугольной формы; из-за нее и раздался голос компьютера, который произнес
те невероятные слова.
Он огляделся. Длинная шеренга сияющих чистотой домиков уходит налево
и направо; все в точности такие же, как тот, который он выбрал для себя.
Если разобраться, это не совсем обычные дома. Все жилые ячейки одноэтажные
и, как террасы, покрывают поверхность квартала. У каждой свой вход, к
которому ведет лесенка из нескольких ступенек. И, хотя он не мог
хорошенько рассмотреть, как устроены соседние двери, скорее всего, у
каждого входа есть свое небольшое кнопочное табло с буквами алфавита и
громкоговоритель, скрытый за решеткой.
Окружающий мир казался довольно однообразным. С другой стороны, как
еще обеспечить жильем миллионы? Если его предки тоже относились к
человекозверям свысока, вполне понятно, что их заботила исключительно
польза, а не красота.
И, поскольку чистота приносит пользу, они предусмотрели для каждого
жилища и для всего города автоматическую систему уборки. Поэтому и
пластиковая стена, и пластиковая дверь, и решетка из нержавеющего металла,
- все буквально излучало чистоту. Ступеньки выглядели так, будто их только
что вымыли и выскребли, а на примыкающем тротуаре не было ни единого
грязного пятнышка.
Модьюн все еще продолжал рассеянно разглядывать приметы окружающего
мира, как вдруг понял, что так ошеломило его.
Отказ. Ему отказали!
Он прожил уже не один век, но такого с ним еще не случалось.
Неожиданный отказ, как удар, обрушился на его разум, не знавший иных
преград, кроме принципа бесполезности вещей и, особенно, усилий. Ничто не
стоит усилий - вот аксиома. Поэтому ощущениями наделено тело, но не ум.
Человек сотворен так, что умеет замечать, как в теле возникают ощущения. И
может сознательно пренебрегать ими - таков человеческий удел.
Но теперь время идет, а ему все не удается окончательно прийти в
себя. Модьюн снова поразился - какой глубокий шок он пережил. И тут он,
наконец понял, что его тело испытывает негодование.
Регистрация физического ощущения сработала, как сигнал.
Ум мгновенно вернулся к своему обычному состоянию - он независим от
тела, снова спокоен и, вместе с тем, насторожен.
- В чем дело? - спросил Модьюн. - В моем имени ровно столько букв,
сколько полагается для африканской обезьяны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48