«Когда все про нее узнаю, можно будеть поехать в ее деревню, познакомиться с родичами, потом свататься», – думал Удога.
– А вдруг нападут на тебя среди протоки? – спросил отец.
– Возьму с собой рогатину и первому же, который полезет, разрублю всю морду, как медведю.
– А волна начнется? – испытывали парня старики. – Как в оморочке обратно поедешь?
– Волна не набежит, – уверенно ответил Удога, – тихо.
Как ни болела у Ла душа, но он позволил сыну ехать.
– Очень смелым тоже плохо быть, – пропищал трусливый Уленда. – У нас отца матери брата сын, на Горюне который жил, был отчаянный, он все хвастался: мол, никого не боюсь. Те, кого он не боялся, до сих пор живы, а его давно убили…
– Тебе только обед на охоте готовить! – с презрением ответил Ла.
Уленда, слабый, больной человек, всего пугался, и всюду ему мерещились опасности.
Удога поехал на оморочке через реку.
Выбравшись на берег около гьяссу, он решил, что прежде всего следует купить ящик водки. Удога пошел в ограду.
В шалаше у торгаша он заметил длинноносого, узколицего человека.
– Шаман племени рыжих, – сказал ему купец.
На пухлые руки купца упала великолепная голубоводная рысь. Миссионер поднял голову и увидел молодого Самара. Удога был без шляпы, через плечо с его головы свисала толстая, блестящая иссиня-черная коса, которой позавидовала бы любая итальянка. Его скуластое лицо было смугло-розовым, как у изнеженных юношей-мандаринов. На толстых губах, потрескавшихся от жгучего солнца и ветров, запеклась кровь, на смуглой потной шее грязь образовала темные потеки, а крупные мускулистые ноги, видневшиеся из-под коротких штанов из рыбьей кожи, были изъедены гнусом и расчесаны в кровавые, гноящиеся ранки.
Удога глядел на торговца по-детски наивным взором.
Торгаш брезгливо сморщился и покачал головой, в ясных глазах гольда появился испуг. Но торгаш не был себе недругом. Позабавившись испугом Удоги, он согласился дать ему водки.
Удога повеселел, его глаза оживленно заблестели; он присел на корточки, поспешно вынул из мешка берестяную трубку и вытряхнул из нее черную шкурку соболя.
Купец отдал ему большой ящик водки, и гольд, подняв его на плечо, собрался уходить. Ренье остановил его. Наблюдая гольда, он так же безошибочно, как и торгаш, определил, что это доверчивый и наивный человек. Хорошо бы такого взять в работники… Он протянул Удоге зеркальце и бусы.
– Как тебя зовут? – ласково спросил он, глядя тем уверенным и повелевающим взором, каким умеют смотреть миссионеры, когда разговаривают с людьми, которым проповедуют и которых в душе презирают. Пьер знал – такой взгляд, в сочетании с лаской в голосе и с обещанием подарков, всегда действует.
Удога нахмурился и со страхом смотрел на высокий нос чужеземца. Совсем не с этим шаманом рыжих хотел бы он говорить сейчас.
– Не бойся, не бойся! – самоуверенно продолжал Пьер.
На вопрос, кто он и откуда, Удога ответил, что он из деревни снизу. Но где он остановился в гьяссу и с ним ли его сородичи, в этом он никак не хотел признаться.
Гольд все время посматривал по сторонам.
Узнав, что деревня, где живет Удога, находится по пути к морю, Пьер сказал Самару, что скоро приедет к нему в гости, привезет дешевых товаров, сделает много подарков ему, его отцу и матери и будет любить всех их.
Пьер попросил гольда присесть под навес и, разговаривая с ним, быстро набросал на бумаге крупные черты его красивого и сильного лица.
Парень плохо понимал маньчжурскую речь Ренье и с трудом отвечал на его расспросы. Вокруг рисующего Пьера собралась толпа гольдов. Глядя, как он быстро водит карандашом по бумаге и как из беспорядочных черт возникает картина живого лица, все пришли в восхищение и стали громко обмениваться замечаниями.
В это время вблизи появились маньчжуры, и Удога, воспользовавшись этим, взвалил ящик на плечо и, не взяв бусы и зеркальце, исчез в воротах. Ренье поспешил за Удогой, цепко схватил гольда за руку, уверяя, что любит его и не даст в обиду. Он смотрел повелительно и все крепче сжимал руку юноши. Удога легко вырвался и побежал, Ренье, подпрыгивая, помчался за ним.
«Ах, жаль, не удалось познакомиться, – с досадой думал он, отставая и краснея так, что лицо его стало таким же багровым, как и толстая шея. – О, я еще найду его! Он не избежит своей участи!»
– Надо было подпоить его, тогда, он стал бы сговорчивее, – горячо сказал де Брельи, выслушав рассказ Пьера о простодушном красавце гольде. Здешнее население – поголовно пьяницы. Водка – главный товар, который везут сюда. Вы не соблазните их рисунками.
И оба иезуита принялись горячо обсуждать, как найти хороших проводников.
* * *
Отбившись от Ренье и оглядывая всех, кто сидел в лодках, Удога искал девушку со светлыми волосами. Он несколько раз прошелся вдоль берега, но ее нигде не было. В толпе говорили об иноземцах:
– Что за люди?
– Это маньчжурские черти, сделанные под вид лоча. Ненастоящие лоча!
– Нет, это не маньчжурские черти, а рыжие, заморские. Дыген сам их не любит.
«Ее нигде нет! – печально думал Удога. – Но откуда же она? Может быть, дядюшка Дохсо ошибся? Может быть, ее здесь нет или она уже уехала со своим отцом?»
Удога встретил знакомых стариков, перецеловался с ними и услыхал разные новости.
«Ее здесь нет!» – попрощавшись со стариками, думал Удога.
Размышляя, он как раз наткнулся на трех мылкинских парней: Писотьку, которому Чумбока на охоте разорвал стрелой сохатиную шапку, и его двоюродных братьев – Пилгаси и Улугу.
– А! Вот ты где нам попался! – вдруг крикнул Писотька, отступая два шага и поглядывая на товарищей. – Теперь никуда не денешься!..
– Вот тебя сейчас схватим и убьем! – сказал Улугу.
Но мылкинские не стали драться, и побежали вниз, к лодкам. «Может быть, там у них оружие», – подумал Удога.
Он постоял, посмотрел на толпу и тоже пошел вниз.
Бельды бежали стороной с косогора. Их деревянная лодка стояла неподалеку, они сели в нее и, усиленно выгребая, быстро поплыли протокой и скрылись.
«Хитрые, хотят меня подкараулить», – подумал Удога, заталкивая ящик с водкой в закрытую корму берестянки.
Проплывая изгибом протоки, он заметил в ивняках у берега лодку своих врагов. В высокой траве белели три берестяные шляпы.
Удога приготовил копье, вытащил из носа лодки лук со стрелами, положил его поперек оморочки, а сам, напрягаясь и покачиваясь, стал налегать на весло.
Бельды поднялись из травы. Все трое были без оружия, если не считать ножей, висевших у них на поясах. Они безмолвно наблюдали за оморочкой Самара.
«Вот выхватят из травы луки и пустят стрелу мне в затылок», – подумал Удога, проплывая мимо ивняков, и невольно вобрал голову в плечи. Отъехав за глиняный откос, он не выдержал этого ощущения опасности и оглянулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79