Парни остались без лодки, окруженные со всех сторон врагами.
Вскоре ондинцы уплыли, и табор их опустел. Улугу спустился на болото и вытащил из камышей Писотьку. Тот был легко ранен в бедро. Улугу унес его в чащу леса, на берег ручья, нашел старый балаган и, оставив в нем Писотьку, полез через колючий кустарник на поиски трав.
Когда он вернулся, Писотька стал лечить рану, прикладывая к ней жеваные листья.
Улугу решил отправиться в Мылки за лодкой, чтобы отвезти домой раненого. Пробираться через болото к берегу Мангму было опасно: там могли оказаться Самары. Улугу избрал другой путь. Он перешел речку и пошел тайгой напрямик. В сумерках он забрался на додьгинский холм Ему открылся вид на тихую реку. И тут он увидел что лодки Самаров отплывали под парусами от горла озера Додьги вверх по течению. Сомнений быть не могло: ондинцы направлялись в Мылки, чтобы ночью напасть на сонную деревню и перебить всей жителей. Улугу спустился с крутизны и по галечникам побежал домой.
Наступила ночь и взошла луна, когда он добрался до Мылок, переплыв протоку на сухой лесине. Он кинулся к Денгуре, но того дома не было. Старшина сидел в доме Локке и призывал сородичей к мести, хотя сам и не ездил на озеро драться.
«Не мое дело дураков бить, – полагал он. – Мне думать надо. Если я хорошо думать буду, тогда скорей Самаров побьем. Тогда будем богатыми. А они будут на нас работать, ловить нам зверей».
Убитый лежал на кедровой доске. Горбатая старуха и красавица Дюбака вышивали ему рукавички. Соседки кроили халат из рыбьей кожи. Мертвого собирали в дальнюю дорогу.
Юрта была полна народу. Улугу всех переполошил своими известиями, Денгура пришел в ярость, услыхав, что Самары собираются напасть на Мылки.
Мылкинские и раньше побаивались Самаров, как людей таежных, более смелых, чем они сами. Страшное поражение на Додьге внушило мылкинским страх и неуверенность в своих силах. Денгура уже не надеялся на своих. Сородичи казались ему сейчас трусами. Он решил просить помощи у маньчжурских разбойников и поплыл в гьяссу. По дороге, посоветовавшись со стариком гребцом, он одумался.
– Нельзя путать в родовой спор маньчжуров, – сказал гребец. – Они чужие люди, а это дело наше.
– Да, пожалуй, если Дыген впутается в это дело, то обдерет дочиста и нас и их, – согласился староста.
Приехав в гьяссу, Денгура потихоньку уговорился со своим приятелем Сибуном, что тот пошлет в Мылки тайком от Дыгена двух маньчжуров с ружьями.
Денгура знал: если Самары их увидят, то ни у одного рука не подымется и они отступят.
Обратно старшина поплыл с маньчжурами. Гребцы старались, налегали на весла, а двое усатых маньчжуров важно сидели на скамеечке, держа между колен фитильные ружья.
На обширном острове, закрывающем вход в мылкинскую протоку, устроили засаду. Около сотни вооруженных Бельды скрылись в тальниках. Маньчжуры улеглись спать. Они велели гольдам разбудить их, когда подплывут враги.
Сибун наказал им попугать стрельбой Самаров, и оба маньчжура уверены были, что это удастся исполнить.
Луна бледнела. На ее нижнем крае появились щербины. Река была пустынна. Подул свежий предрассветный ветерок. Один из маньчжуров заснул, а другой стал ворчать на стариков, что они зря устроили тревогу. Он высказывал предположение, что никто и не собирается нападать на Мылки, а что все это пустые страхи.
Гольды из вежливости соглашались и поддакивали.
Вдруг со стороны стойбища раздался протяжный женский вопль. Бельды опрометью бросились к лодкам.
Маньчжуры схватили свои ружья и поспешили за ними. Крики росли. В стойбище что-то случилось…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ДЕВУШКА СО СВЕТЛЫМИ ВОЛОСАМИ
Удога привязал свою оморочку к высокой траве и вылез на луг. Он был полон решимости мстить, исполнять закон рода, убивать Бельды. Гуськом, держа наготове ножи и луки, ондинцы двинулись к домам. Светало. Удога ясно различал шкуры, содранные с медвежьих голов, растянутые на гнутых кругами прутьях, шесты с сетями, чугунные котлы на широком приозерном песке.
«Почему-то не видно лодок, – подумал парень, глянув на пустынный берег. – И собаки не лают… Или Бельды поймали много рыбы и собаки у них зажирели?»
– Мылкинские уехали, лодок нет, – остановился дед Падека.
– Не-ет! – подтвердил Хогота, тараща глаза по сторонам.
Под амбаром тявкнула собака.
В большом крайнем доме открылась дверь. Из нее вылез дряхлый, еле передвигавший ноги старик и направился к кустам. Увидав чужих людей, он повернулся и поспешно заковылял обратно.
– Это Денгуры дом. Вот я сейчас покажу ему, какие старосты бывают! – закричал дед Падека и выстрелил из лука.
Старик упал у порога и завизжал. Падека выхватил нож, вскочил в дом. Оттуда донеслись душераздирающие женские вопли… Какая-то молодая баба выскочила из окна и быстро, как напуганная кабарга, помчалась по улице, голося во всю мочь.
На руках у нее был ребенок.
– Если мальчишка, убить надо! – крикнул Холимбо.
Ногдима с граненой дубиной в руках погнался за бабой. Из-под амбаров выскакивали псы и хрипло лаяли… Самары кинулись по домам.
Удога с замиранием сердца следил за убегавшей женщиной. Ногдима отстал от нее и вдруг, свернув в сторону, тигром бросился в какую-то юрту. Женщина с ребенком скрылась в лесу. «Хорошо, что эта баба не попалась Ногдиме, – с облегчением подумал Удога. – Нет, что бы ни было, – сказал он себе твердо, – но я все равно маленьких и стариков не стану трогать».
С такой мыслью он толкнул дверь низенькой маленькой лачужки.
С кана соскочила высокая девушка и метнулась к очагу. В углу закашляла горбатая старуха. На полу лежал покойник в шелковом халате. Удога узнал его. Это был Локке.
Удога робко шагнул к девушке, как бы боясь нарушить покой Локке. Рассмотрев ее, Удога остолбенел. Это была та девушка, которую он так долго искал.
Упорный, пристальный взгляд пришельца показался Дюбаке враждебным, таящим какой-то ужасный умысел. Она задышала глубоко, часто и начала всхлипывать. Девушка боялась его. Удога понял это. Ему захотелось утешить ее, сказать, что он ее не обидит и что не надо пугаться, но язык у парня онемел, и слов не находилось.
Он почувствовал, что его сердце, крепкое охотничье сердце, которое никогда не «качалось» при встречах с медведями, сейчас вдруг «закачалось», волны горячей крови хлынули, затуманили голову.
На озере прогремел выстрел. Удога не слышал его.
– Тебя как зовут? – тихо спросил он девушку.
Ее глаза блеснули. Она его узнала. Девушка приосанилась.
– Ты чужой, мне нельзя с тобой говорить, – сказала она. – Уйди отсюда, а то люди меня осудят…
– Я тебя везде искал, хотел видеть, – волнуясь, сказал парень.
– Уходи, уходи, собачья душа! – вдруг осмелела горбатая старуха, подымаясь с кана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Вскоре ондинцы уплыли, и табор их опустел. Улугу спустился на болото и вытащил из камышей Писотьку. Тот был легко ранен в бедро. Улугу унес его в чащу леса, на берег ручья, нашел старый балаган и, оставив в нем Писотьку, полез через колючий кустарник на поиски трав.
Когда он вернулся, Писотька стал лечить рану, прикладывая к ней жеваные листья.
Улугу решил отправиться в Мылки за лодкой, чтобы отвезти домой раненого. Пробираться через болото к берегу Мангму было опасно: там могли оказаться Самары. Улугу избрал другой путь. Он перешел речку и пошел тайгой напрямик. В сумерках он забрался на додьгинский холм Ему открылся вид на тихую реку. И тут он увидел что лодки Самаров отплывали под парусами от горла озера Додьги вверх по течению. Сомнений быть не могло: ондинцы направлялись в Мылки, чтобы ночью напасть на сонную деревню и перебить всей жителей. Улугу спустился с крутизны и по галечникам побежал домой.
Наступила ночь и взошла луна, когда он добрался до Мылок, переплыв протоку на сухой лесине. Он кинулся к Денгуре, но того дома не было. Старшина сидел в доме Локке и призывал сородичей к мести, хотя сам и не ездил на озеро драться.
«Не мое дело дураков бить, – полагал он. – Мне думать надо. Если я хорошо думать буду, тогда скорей Самаров побьем. Тогда будем богатыми. А они будут на нас работать, ловить нам зверей».
Убитый лежал на кедровой доске. Горбатая старуха и красавица Дюбака вышивали ему рукавички. Соседки кроили халат из рыбьей кожи. Мертвого собирали в дальнюю дорогу.
Юрта была полна народу. Улугу всех переполошил своими известиями, Денгура пришел в ярость, услыхав, что Самары собираются напасть на Мылки.
Мылкинские и раньше побаивались Самаров, как людей таежных, более смелых, чем они сами. Страшное поражение на Додьге внушило мылкинским страх и неуверенность в своих силах. Денгура уже не надеялся на своих. Сородичи казались ему сейчас трусами. Он решил просить помощи у маньчжурских разбойников и поплыл в гьяссу. По дороге, посоветовавшись со стариком гребцом, он одумался.
– Нельзя путать в родовой спор маньчжуров, – сказал гребец. – Они чужие люди, а это дело наше.
– Да, пожалуй, если Дыген впутается в это дело, то обдерет дочиста и нас и их, – согласился староста.
Приехав в гьяссу, Денгура потихоньку уговорился со своим приятелем Сибуном, что тот пошлет в Мылки тайком от Дыгена двух маньчжуров с ружьями.
Денгура знал: если Самары их увидят, то ни у одного рука не подымется и они отступят.
Обратно старшина поплыл с маньчжурами. Гребцы старались, налегали на весла, а двое усатых маньчжуров важно сидели на скамеечке, держа между колен фитильные ружья.
На обширном острове, закрывающем вход в мылкинскую протоку, устроили засаду. Около сотни вооруженных Бельды скрылись в тальниках. Маньчжуры улеглись спать. Они велели гольдам разбудить их, когда подплывут враги.
Сибун наказал им попугать стрельбой Самаров, и оба маньчжура уверены были, что это удастся исполнить.
Луна бледнела. На ее нижнем крае появились щербины. Река была пустынна. Подул свежий предрассветный ветерок. Один из маньчжуров заснул, а другой стал ворчать на стариков, что они зря устроили тревогу. Он высказывал предположение, что никто и не собирается нападать на Мылки, а что все это пустые страхи.
Гольды из вежливости соглашались и поддакивали.
Вдруг со стороны стойбища раздался протяжный женский вопль. Бельды опрометью бросились к лодкам.
Маньчжуры схватили свои ружья и поспешили за ними. Крики росли. В стойбище что-то случилось…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ДЕВУШКА СО СВЕТЛЫМИ ВОЛОСАМИ
Удога привязал свою оморочку к высокой траве и вылез на луг. Он был полон решимости мстить, исполнять закон рода, убивать Бельды. Гуськом, держа наготове ножи и луки, ондинцы двинулись к домам. Светало. Удога ясно различал шкуры, содранные с медвежьих голов, растянутые на гнутых кругами прутьях, шесты с сетями, чугунные котлы на широком приозерном песке.
«Почему-то не видно лодок, – подумал парень, глянув на пустынный берег. – И собаки не лают… Или Бельды поймали много рыбы и собаки у них зажирели?»
– Мылкинские уехали, лодок нет, – остановился дед Падека.
– Не-ет! – подтвердил Хогота, тараща глаза по сторонам.
Под амбаром тявкнула собака.
В большом крайнем доме открылась дверь. Из нее вылез дряхлый, еле передвигавший ноги старик и направился к кустам. Увидав чужих людей, он повернулся и поспешно заковылял обратно.
– Это Денгуры дом. Вот я сейчас покажу ему, какие старосты бывают! – закричал дед Падека и выстрелил из лука.
Старик упал у порога и завизжал. Падека выхватил нож, вскочил в дом. Оттуда донеслись душераздирающие женские вопли… Какая-то молодая баба выскочила из окна и быстро, как напуганная кабарга, помчалась по улице, голося во всю мочь.
На руках у нее был ребенок.
– Если мальчишка, убить надо! – крикнул Холимбо.
Ногдима с граненой дубиной в руках погнался за бабой. Из-под амбаров выскакивали псы и хрипло лаяли… Самары кинулись по домам.
Удога с замиранием сердца следил за убегавшей женщиной. Ногдима отстал от нее и вдруг, свернув в сторону, тигром бросился в какую-то юрту. Женщина с ребенком скрылась в лесу. «Хорошо, что эта баба не попалась Ногдиме, – с облегчением подумал Удога. – Нет, что бы ни было, – сказал он себе твердо, – но я все равно маленьких и стариков не стану трогать».
С такой мыслью он толкнул дверь низенькой маленькой лачужки.
С кана соскочила высокая девушка и метнулась к очагу. В углу закашляла горбатая старуха. На полу лежал покойник в шелковом халате. Удога узнал его. Это был Локке.
Удога робко шагнул к девушке, как бы боясь нарушить покой Локке. Рассмотрев ее, Удога остолбенел. Это была та девушка, которую он так долго искал.
Упорный, пристальный взгляд пришельца показался Дюбаке враждебным, таящим какой-то ужасный умысел. Она задышала глубоко, часто и начала всхлипывать. Девушка боялась его. Удога понял это. Ему захотелось утешить ее, сказать, что он ее не обидит и что не надо пугаться, но язык у парня онемел, и слов не находилось.
Он почувствовал, что его сердце, крепкое охотничье сердце, которое никогда не «качалось» при встречах с медведями, сейчас вдруг «закачалось», волны горячей крови хлынули, затуманили голову.
На озере прогремел выстрел. Удога не слышал его.
– Тебя как зовут? – тихо спросил он девушку.
Ее глаза блеснули. Она его узнала. Девушка приосанилась.
– Ты чужой, мне нельзя с тобой говорить, – сказала она. – Уйди отсюда, а то люди меня осудят…
– Я тебя везде искал, хотел видеть, – волнуясь, сказал парень.
– Уходи, уходи, собачья душа! – вдруг осмелела горбатая старуха, подымаясь с кана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79