Да еще черного наполовину, чтобы черта между белым и черным шла как раз по сердцу. Удога с трудом достал его в дальней деревне и заплатил очень дорого. Бичинга, наверное, знал, что там есть такой поросенок. Как раз по сердцу – одна половина черная, другая белая.
В первый день поминок, к ужасу всех собравшихся, Бичинга объявил, что в подушке души нет. Душа исчезла. Кто-то ее украл!
Это было страшное горе, но Бичинга успокоил ондинцев.
– Поеду на своих духах по окрестностям разыскивать душу Ла!
Слепой, коротконогий старик в меховой шапке, с лохмами волос, обвешанный хвостиками, походил на зверя с густой гривой. Он вильнул крестцом, ударил в бубен и затанцевал. Сердца замерли. Шаманство началось.
– На ящерице по Мангму поехал душу Ла искать!
Долго ездил шаман по реке и по сопкам, летел по воздуху, но души Ла нигде не было. В полночь ондинцы расходились в глубокой печали.
– Ведро водки отвези мне на остров, – велел шаман Удоге. – Буду потом там своих духов поить… А то у них работы много будет.
Утром старик кашлял и стонал. Он едва двигался. Ойга и Дюбака подавали ему кушанья.
Под вечер он приободрился и снова стал шаманить.
– Девять мужчин и девять женщин должны шаманить, – объявил он.
Старики и старухи с бубнами в руках завиляли крестцами. Уленда и Падека нашаманились в этот вечер досыта.
– Спина болит! – жаловался Уленда. Бубен снова взял Бичинга.
– На железной птице Коре полетел через скалистые горы! Пониже-пониже… Повыше-повыше… Ага! Вот-вот! Как будто бы она! А-а!
Все завыли от восторга.
– Поймал?
– Ай-ай-ай! – Бичинга вдруг заплакал.
– Что такое? – в ужасе вскричали ондинцы. «Что бы могло случиться с душой отца? – думает Удога. – И так много забот…»
– Злые амба завладели душой Ла! – сказал Бичинга. – Они бросают его душу в кипяток… все время мучают.
Волосы зашевелились на голове Удоги. И на том свете отцу покоя нет! В отчаянии он готов был все отдать шаману, влезть в любые долги, только б избавить отца от страданий. Он клял себя, что все это время так мало думал об отце.
– Нашего отца терзают черти! – заголосила Ойга.
– А мы тут живем и ничего не знаем! – горестно воскликнул Падека.
– Теперь надо водки, табаку, каши, – сказал шаман. – Будем со злыми духами торго-ваться… Надо выкупить у них душу.
Вино, табак, и каша были готовы.
Удога с мольбой взглянул на Бичингу. На него теперь была вся надежда. Открыли очаг. Распахнули двери. Бичи сел на кан. Подали котел с кашей. Шаман поел и снова взялся за бубен. Свет тотчас же закрыли.
– Вот теперь выкупил душу! – торжественно объявил Бичинга.
Крики восторга пронеслись по канам.
– Повезу ее домой! Душу продали… Долго торговался, но все-таки уговорил! – сказал шаман, подсаживаясь к столику и прихлебывая из чашки. Лицо его хранило насмешливое, лукавое выражение.
– Ой, ой! – вдруг завыл он. – Вот несчастье! Черти душу Ла изъели… Ослепили… Ой, ой, душа какая стала! Всю проели насквозь!
Шаман делал руками такие движения, будто разглядывал какую-то дырявую шкуру.
– Как много чертей кусало!.. Руки отъели… Глаз нет… Выдрали волосы… Оторвали язык… Даже не может разговаривать.
Ойга зарыдала.
Три дня лечил шаман душу Ла. Он сделал ей новые глаза. Когти и хороший длинный язык покупать пришлось за морем на острове. За волосами Бичинга летал к лоча. У них бороды густые и длинные… За всё расплачивался Удога.
– Теперь целый и крепкий! Все ему приделал, чего не хватало, – объявил Бичинга. – Даже еще лучше и крепче стал.
Шаман сказал, что он обернулся птицей, потом крысой и ящерицей и на веревке спустился на землю.
Старая Ойга подарила ему свой лучший халат. Она долго размышляла: отдать ли? Услыхав, что мужа изъели черти, она посетовала на себя, проклинала свою скупость и дала зарок: если душа Ла вылечится – не пожалеть халата.
На другой день, когда все снова собрались, шаман сказал:
– Теперь точно проверим, его ли это душа. А то может быть ошибка. Может, не ту похороним. Теперь язык у нее есть. Поговорим.
Новое волнение для родственников!
– Почему ты все время недоволен? – спросил Удога у брата. – Может быть, шаманство неверно? Тебя ведь отец учил шаманить. Ты должен понимать…
– Обманывает! – злобно молвил Чумбока. – Все вранье… Нарочно выдумывает.
– Быть не может, чтобы врал. Ведь дело идет о мире мертвых, – суеверно сказал Удога.
– Черта тебе! – ответил брат с досадой.
– Ну, спросим его теперь, – сказал Бичинга. – Когда ты умер, лежал на доске? – обратился шаман к подушке. – «Верно, говорит, лежал на доске».
По канам пронесся вздох облегчения.
– «Сын в это время, говорит, уснул», – передавал Бичинга слова души Ла.
– Ой! Ой! – заорали на канах. – Конечно, его душа!
– Спроси, как детей зовут…
– Спроси: в тот год, когда женился, много ли рыбы шло из моря?
– А ну, спроси: торговцу в лавку он был должен или нет? – крикнул Чумбока.
Все замерли. Ловкий парень у Ла! Если торгаш обманул, сейчас ему будет позор! Гао Цзо вместе с сыновьями сидел тут же. Он только крякнул и подскочил на кане, услыхав, какой разговор затевает Чумбока с душой отца.
– Эй, такое нельзя спрашивать! – проворно воскликнул он. – Это дела торговые…
Шаман усмехнулся самодовольно. Бичинга знал, что теперь торговец в его власти.
– Нельзя, нельзя вести такие разговоры! – закричали молодые Гао.
– Говори, говори! – воскликнул Чумбо. – Я с душой своего отца говорить буду без вашего позволения.
– Спрашивай, спрашивай! – закричали со всех сторон шаману.
Бичинга поворочал бельмами, как бы желая напугать торговцев.
Гао подскочил к нему и стал что-то шептать.
– «Чего, говорит, был должен, в книге все должно быть записано», хитро ответил шаман.
– Неверно, неверно! – с горячностью воскликнул Чумбока. – Не так отец сказал…
– Э-эх, плохой шаман! Не ту душу нашел, ошибся! – рассердился Падека.
– Хорошенько спроси! – кричал Чумбока. – Спроси так: должен был торгашу или нет? Пусть прямо ответит, не боится.
Шаман спросил.
– А у Бичи серебро звенит в кармане, – пропищал Уленда на ухо Удоге, неужели Гао дать успел?
– Должен был… Был должен, – сипло ответил шаман.
– Обман! – заорал Чумбо. – Снова начинай!
– Э-э, плохо! – дружно закричали гольды.
– Погоди, я не расслышал хорошенько, – как бы спохватился Бичинга. Он еще раз спросил душу Ла.
– Был должен! – крикнул шаман уверенно. Он поднялся и вдруг ударил в бубен. – Поехали в Буни! Душа крепкая, здоровая, вечно жить будет!
«Не может быть, чтобы отец так ответил, – подумал Удога. – Неужели Бичи так прямо врет в глаза всем? Ведь я так хорошо знал, что отец не был должен. Много раз об этом мы говорили».
– Обман! – кричал Чумбока, но его уж никто не слушал; начиналось самое главное – Бичинга помчался с душой Ла в мир мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79