Давай снова!
– Давай…
– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо, у тебя отец – Чудинга, а мой – дедушка Иренгену. Его отец – Пояна, а твой дедушка – Тяп-Тяка, а отец Тяп-Тяка самый Нана и есть. Народ разный, значит.
– Нет, все равно Самар! – упрямствовал Дохсо.
Чумбока плюнул с досады и снова пошел за водкой. Он принес еще одну бутылку, а старухе отдал пшено и овес.
Вскоре собрались все Самары, стали пить водку. Сварилась каша.
– Вот парень сватается, – говорил Дохсо, – хочет увезти Одаку.
– Конечно, надо отдать ему девку! – соглашались голодные старики, усаживаясь вокруг котла и принимаясь за кашу.
– Ну, давай еще считаться, – сказал Дохсо.
Он все более склонялся к тому, чтобы отдать дочь за Чумбоку, но желал слышать ясные доказательства.
– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо…
– Кто Дохсо? – испуганно встрепенулся дядя.
– Кто? Ты! – с сердцем прикрикнул Чумбо.
– А-а! – пьяно согласился старик.
– Твой отец – Чудинга, а наш дедушка – Иренгену…
Чумбока опять перечислил всех родственников, но старик снова заупрямился.
– Кто Иренгену? – выкатил Дохсо безумные глаза.
Чумбо обозлился и ударил дядюшку по затылку.
– Ты зачем дерешься?
– Убью тебя! – не в силах сдержать гнев, крикнул Чумбо. – Отдай Одаку или худо будет!
– Давай подарки, – отозвался Дохсо.
Чумбока сходил к лодке и принес старику и старухе по халату.
– Хороший подарок! Красивый! – обступили старуху гольдки.
– А вот как ты жить будешь? – не глядя на халаты, спросил дядюшка Дохсо. – Тебя маньчжуры убить могут… Хорошо бы, парень, с твоим нравом пойти в хунхузы. Нам будешь добычу привозить. Прежде у вас в деревне самым храбрым был твой брат Удога, но теперь он женился и обабился. Ты стал самым храбрым. Ты дерешься хорошо. Иди в хунхузы, тогда я тебе отдам Одаку. Я бы и без этого отдал, да закон боюсь. А если хунхуз будешь, то ничего, можешь закон не признавать. Будешь богатый. Родители жены любят, когда зять богатый… Иди в хунхузы.
Чумбо совсем не хотел стать разбойником. Он сказал, что не желает грабить и обижать людей, а будет жить честно.
– А-а! Жаль! – разочарованно молвил старик. Сам Дохсо мирно и честно прожил жизнь и никого не грабил. – Мне хотя бы на старости лет пожить как следует… Если бы ты, парень, был не дурак, то подобрал бы себе товарищей и пошел бы за добычей. Тебя все боялись бы. Ты бы грабил и таскал мне… Хунхузу и закон можно нарушить – на сестре жениться… Все равно хунхуз закон не признаёт.
– Я тебе все честно добуду, отдай только Одаку, – просил Чумбо. Нарушения закона не будет. У нас с братом ружье есть. Могу тебе подарить. Русское ружье!
– У-у! Честно никогда ни черта не достанешь. Все уйдет. А ружья мне не надо, я его боюсь.
Под растянутую сетку, около которой сидели Самары, подлез седой, такой же черноногий, как Дохсо, дед Ичинга.
– Конечно, отдай ему девку. Человек подвиг делал. Пусть берет. Он умнее нас и сам все знает.
Дохсо почесал под косой. Дед Ичинга был один из самых старых Самаров. Его стоило послушать.
Другие старики вступились за Чумбо. Игтонгка стал ругать отца и грозился избить, если не отдаст сестру. Дядюшка наконец уступил.
– Вот твой жених, – сказал он дочери.
Дед Ичинга играл на железной подковке с языком. Одака выпила и разрумянилась. Чумбока топтался перед ней под дедово гуденье.
– Ладно! Присылай сватов! – воскликнул дядюшка. – Отдадим за тебя…
Одака рассказывала, что Чумбока собирается построить новый дом на устье Горюна.
Дядюшка задумался.
– Да, ты хорошее место выбрал, если на устье Горюна хочешь дом построить. Две реки сходятся, и народу много ездит. Почти каждый день пройдет лодка.
Все стали хвалить Чумбоку и говорили Дохсо, что у него хороший будет зять. Старик готов был почувствовать себя счастливым, как вдруг какая-то непри ятная мысль овладела им.
– Что ты, дядя? – ласково спросил Чумбо.
– Я всегда помню, что Игтонгка убежал, – печально ответил Дохсо, теперь маньчжуры где увидят меня – убьют. Я всегда должен их бояться.
– Не бойся! – сказал Чумбо. – Я твой зять и всегда могу тебя защитить. Я же не боялся выстрелить в шамана. Я и их не побоюсь.
Он уже рассказывал про испытание Бичинги.
– Мы давно знаем, что Бичинга злодей и обманщик, – бормотал Ичинга.
Черноглазые большеголовые ребятишки жались к матерям, когда речь зашла про шамана. Особенно ругал его Кога, тот самый долговязый, остроголовый старик с бородой в три длинных седых волоска, который жил то в Бохоторе, то в Кондоне и который дал Чумбоке оморочку после его бегства от маньчжуров.
Между тем в стойбище пришла лодка. Приехали люди в рыжих шляпах.
– Кто это? – спросил Чумбо.
– Это лоча! – спокойно ответил Иренгену. – Наши знакомые. Не бойся их. Они на озере красное серебро моют… К нам ездят…
– Фомка приехал! – поднялся дядюшка Дохсо.
Гостей было двое. Из них сухой, русобородый и с длинным носом русский. Тунгус Афоня тоже называл себя русским. Не раз еще в былые годы Фомке приходил с купцом из-за хребтов. Приносил топоры, а иногда и самодельные русские ружья. Проезжая по стойбищам, якуты и русские «пробовали пески» – брали пробы на золото.
На этот раз русские приехали в деревню за табаком. Они знали, что у гольдов водится славный табак.
Все кондонцы перебрались с песков к гостям, в тальники. Самары стали обсуждать, сколько дней пришлось бы потратить, если поехать на Амур купить табаку.
Золото было, а табаку не было. Фомка и его друг Афоня решили не пожалеть рубах, шапок и шляп, променять их на табак гилякам, не знавшим цены золоту.
– На Мангму за табаком ехать быстро можно, – говорил Кога, подсаживаясь к Фомке.
– Только не проедешь! – воскликнул Дохсо.
Фомка спросил, что же за беда.
Дядюшка Дохсо рассказал про набеги маньчжуров, про бегство Игтонгки и про притесне-ние грабителей.
Фомка покачал головой.
– Мы дадим табаку, маленько-то дадим, – сказал Чумбо.
Среди выигрышей у него был табак. Парень принес и отдал русским две связки.
– Боитесь каких-то бродяг, – сказал Афоня, принимая подарок. Собрались бы да погнали их.
– А ты нам поможешь? – спросил Кога.
– Что, у вас самих силы, что ли, нет? Ружья есть…
Чумбо вспомнил, что когда-то такой же совет давал Алешка его отцу Ла. Чумбо хорошо помнил Алексея, как всегда помнят в тайге человека, который хотя бы раз проходил мимо. Алексей помог поймать лысого зверька, живущего чужой добычей, и сравнивал его с пришлыми грабителями. А главное – он сменил за юколу хорошее ружье, которое бьет метко.
– Напасть да всех побить, – как бы между прочим сказал, попыхивая трубкой, Афоня, занятый вырезыванием колка для весла.
– У-у! Как нападешь?
– Как нападешь? Подъехали на лодках и прямо набежали. Посечь их всех.
– А кто торговать будет?
– Мы торговать будем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
– Давай…
– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо, у тебя отец – Чудинга, а мой – дедушка Иренгену. Его отец – Пояна, а твой дедушка – Тяп-Тяка, а отец Тяп-Тяка самый Нана и есть. Народ разный, значит.
– Нет, все равно Самар! – упрямствовал Дохсо.
Чумбока плюнул с досады и снова пошел за водкой. Он принес еще одну бутылку, а старухе отдал пшено и овес.
Вскоре собрались все Самары, стали пить водку. Сварилась каша.
– Вот парень сватается, – говорил Дохсо, – хочет увезти Одаку.
– Конечно, надо отдать ему девку! – соглашались голодные старики, усаживаясь вокруг котла и принимаясь за кашу.
– Ну, давай еще считаться, – сказал Дохсо.
Он все более склонялся к тому, чтобы отдать дочь за Чумбоку, но желал слышать ясные доказательства.
– Мой отец – Ла, а ее – Дохсо…
– Кто Дохсо? – испуганно встрепенулся дядя.
– Кто? Ты! – с сердцем прикрикнул Чумбо.
– А-а! – пьяно согласился старик.
– Твой отец – Чудинга, а наш дедушка – Иренгену…
Чумбока опять перечислил всех родственников, но старик снова заупрямился.
– Кто Иренгену? – выкатил Дохсо безумные глаза.
Чумбо обозлился и ударил дядюшку по затылку.
– Ты зачем дерешься?
– Убью тебя! – не в силах сдержать гнев, крикнул Чумбо. – Отдай Одаку или худо будет!
– Давай подарки, – отозвался Дохсо.
Чумбока сходил к лодке и принес старику и старухе по халату.
– Хороший подарок! Красивый! – обступили старуху гольдки.
– А вот как ты жить будешь? – не глядя на халаты, спросил дядюшка Дохсо. – Тебя маньчжуры убить могут… Хорошо бы, парень, с твоим нравом пойти в хунхузы. Нам будешь добычу привозить. Прежде у вас в деревне самым храбрым был твой брат Удога, но теперь он женился и обабился. Ты стал самым храбрым. Ты дерешься хорошо. Иди в хунхузы, тогда я тебе отдам Одаку. Я бы и без этого отдал, да закон боюсь. А если хунхуз будешь, то ничего, можешь закон не признавать. Будешь богатый. Родители жены любят, когда зять богатый… Иди в хунхузы.
Чумбо совсем не хотел стать разбойником. Он сказал, что не желает грабить и обижать людей, а будет жить честно.
– А-а! Жаль! – разочарованно молвил старик. Сам Дохсо мирно и честно прожил жизнь и никого не грабил. – Мне хотя бы на старости лет пожить как следует… Если бы ты, парень, был не дурак, то подобрал бы себе товарищей и пошел бы за добычей. Тебя все боялись бы. Ты бы грабил и таскал мне… Хунхузу и закон можно нарушить – на сестре жениться… Все равно хунхуз закон не признаёт.
– Я тебе все честно добуду, отдай только Одаку, – просил Чумбо. Нарушения закона не будет. У нас с братом ружье есть. Могу тебе подарить. Русское ружье!
– У-у! Честно никогда ни черта не достанешь. Все уйдет. А ружья мне не надо, я его боюсь.
Под растянутую сетку, около которой сидели Самары, подлез седой, такой же черноногий, как Дохсо, дед Ичинга.
– Конечно, отдай ему девку. Человек подвиг делал. Пусть берет. Он умнее нас и сам все знает.
Дохсо почесал под косой. Дед Ичинга был один из самых старых Самаров. Его стоило послушать.
Другие старики вступились за Чумбо. Игтонгка стал ругать отца и грозился избить, если не отдаст сестру. Дядюшка наконец уступил.
– Вот твой жених, – сказал он дочери.
Дед Ичинга играл на железной подковке с языком. Одака выпила и разрумянилась. Чумбока топтался перед ней под дедово гуденье.
– Ладно! Присылай сватов! – воскликнул дядюшка. – Отдадим за тебя…
Одака рассказывала, что Чумбока собирается построить новый дом на устье Горюна.
Дядюшка задумался.
– Да, ты хорошее место выбрал, если на устье Горюна хочешь дом построить. Две реки сходятся, и народу много ездит. Почти каждый день пройдет лодка.
Все стали хвалить Чумбоку и говорили Дохсо, что у него хороший будет зять. Старик готов был почувствовать себя счастливым, как вдруг какая-то непри ятная мысль овладела им.
– Что ты, дядя? – ласково спросил Чумбо.
– Я всегда помню, что Игтонгка убежал, – печально ответил Дохсо, теперь маньчжуры где увидят меня – убьют. Я всегда должен их бояться.
– Не бойся! – сказал Чумбо. – Я твой зять и всегда могу тебя защитить. Я же не боялся выстрелить в шамана. Я и их не побоюсь.
Он уже рассказывал про испытание Бичинги.
– Мы давно знаем, что Бичинга злодей и обманщик, – бормотал Ичинга.
Черноглазые большеголовые ребятишки жались к матерям, когда речь зашла про шамана. Особенно ругал его Кога, тот самый долговязый, остроголовый старик с бородой в три длинных седых волоска, который жил то в Бохоторе, то в Кондоне и который дал Чумбоке оморочку после его бегства от маньчжуров.
Между тем в стойбище пришла лодка. Приехали люди в рыжих шляпах.
– Кто это? – спросил Чумбо.
– Это лоча! – спокойно ответил Иренгену. – Наши знакомые. Не бойся их. Они на озере красное серебро моют… К нам ездят…
– Фомка приехал! – поднялся дядюшка Дохсо.
Гостей было двое. Из них сухой, русобородый и с длинным носом русский. Тунгус Афоня тоже называл себя русским. Не раз еще в былые годы Фомке приходил с купцом из-за хребтов. Приносил топоры, а иногда и самодельные русские ружья. Проезжая по стойбищам, якуты и русские «пробовали пески» – брали пробы на золото.
На этот раз русские приехали в деревню за табаком. Они знали, что у гольдов водится славный табак.
Все кондонцы перебрались с песков к гостям, в тальники. Самары стали обсуждать, сколько дней пришлось бы потратить, если поехать на Амур купить табаку.
Золото было, а табаку не было. Фомка и его друг Афоня решили не пожалеть рубах, шапок и шляп, променять их на табак гилякам, не знавшим цены золоту.
– На Мангму за табаком ехать быстро можно, – говорил Кога, подсаживаясь к Фомке.
– Только не проедешь! – воскликнул Дохсо.
Фомка спросил, что же за беда.
Дядюшка Дохсо рассказал про набеги маньчжуров, про бегство Игтонгки и про притесне-ние грабителей.
Фомка покачал головой.
– Мы дадим табаку, маленько-то дадим, – сказал Чумбо.
Среди выигрышей у него был табак. Парень принес и отдал русским две связки.
– Боитесь каких-то бродяг, – сказал Афоня, принимая подарок. Собрались бы да погнали их.
– А ты нам поможешь? – спросил Кога.
– Что, у вас самих силы, что ли, нет? Ружья есть…
Чумбо вспомнил, что когда-то такой же совет давал Алешка его отцу Ла. Чумбо хорошо помнил Алексея, как всегда помнят в тайге человека, который хотя бы раз проходил мимо. Алексей помог поймать лысого зверька, живущего чужой добычей, и сравнивал его с пришлыми грабителями. А главное – он сменил за юколу хорошее ружье, которое бьет метко.
– Напасть да всех побить, – как бы между прочим сказал, попыхивая трубкой, Афоня, занятый вырезыванием колка для весла.
– У-у! Как нападешь?
– Как нападешь? Подъехали на лодках и прямо набежали. Посечь их всех.
– А кто торговать будет?
– Мы торговать будем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79