И особенно не ко времени сейчас было засевшее занозой подозрение, что дома что-то не так, а жена что-то скрывает от него. Дьявольщина! У Констанс явно было что-то на уме вчера ночью. Он знал, что не ошибается.
Не то чтоб его огорчила ее просьба заняться с ней любовью, эту просьбу он был только рад выполнить. Боже правый, он вовсе не был сторонником воздержания, особенно когда речь шла о его восхитительно страстной Констанс. Дело было в несвойственной ей молчаливости. Она так долго молча лежала в его объятиях, а потом предавалась любви с необычной силой.
Черт его возьми со всеми потрохами, если такое поведение не указывает прямо на нечистую совесть! Глаза Вира сузились, и в них появилось холодное, жесткое выражение при этой мысли. Лорд Хэдли, который как раз собирался подойти и поприветствовать Вира, при виде этого выражения побледнел и отшатнулся. Ад и преисподняя! Что такого ужасного натворила Констанс, что она не могла заставить себя признаться в этом? Он бы простил ей что угодно, кроме супружеской измены. Но представить, что она завела любовника, было все-таки невозможно. Не могла она так обманывать его, она, лепетавшая в жару страсти, что не мыслит себе жизни без него.
Но довольно! Его неугомонная жена и так надолго заняла его мысли, а сейчас более важные дела требовали его полного внимания. И хотя Вир изгнал ее из своих мыслей с холодной решительностью, столь знакомой близко знавшим его людям, все же ему не терпелось скорее закончить с отмщением, потому что хочется заняться секретами Констанс.
Приостановившись на верхней площадке, он намеренно вызвал в себе те прежние, темные чувства, которыми руководствовался последние десять лет, - необходимо было закончить то, что он начал. То, что Лэндфорд начал, мысленно поправился он. Что продолжил Блейдсдейл и что, привело к хладнокровному убийству его родителей. Да и Чарлз Ситон, как выяснилось, лишился жизни из-за уязвленной гордости Блейдсдейла.
Забыть, что Джеймс Рошель и его нежная Клэрис погибли из-за развращенных и непристойных устремлений сэра Оливера Лэндфорда и безжалостной гордыни Блейдсдейла, означало бы предать самого себя. Он был Вир, наследник Албемарла. Ему довольно было вызвать в памяти картины кровавой расправы, о которой он узнал из рассказа Проповедника, чтобы ледяное спокойствие вновь снизошло на него.
Небрежно поигрывая тростью с серебряным набалдашником, он ленивой походкой вошел в зал, метко прозванный завсегдатаями Адом, где воздух казался синим от табачного дыма. Тем, кто заметил его приход, он показался очень элегантным, надменным, спокойным и опасным.
В этот вечер он был во всех отношениях «тот самый маркиз де Вир».
Раскланиваясь со знакомыми и останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с теми, с кем состоял в более тесной дружбе, он продвигался по залу, пока не оказался наконец у стола, вокруг которого сгрудилась целая толпа джентльменов. За столом играли в фараон, и, судя по фишкам, переходившим из рук в руки, играли по-крупному. Лэндфорд, уже багровый от вина, которое он продолжал тянуть, не сводил глаз с банкомета, который как раз вытаскивал червонную семерку из «башмака». Проигрышную семерку банкомет положил возле «башмака». Открыли верхнюю карту в колоде - это оказалась выигрышная бубновая четверка. Лэндфорд проиграл.
Однако не к Лэндфорду, который нервно облизывал пересохшие губы, глядя на то, как банкомет сгребает его фишки, было приковано внимание Вира. Вир смотрел на банкомета. Легкая улыбка тронула углы его губ, когда банкомет поднял на него взгляд и посмотрел ему прямо в глаза. Черт возьми, подумал Вир, который никак не ожидал, что граф Шилдс теперь в городе, и тем более не мог предположить, что зять его зайдет в этот вечер именно в «Уайтс» и так кстати засядет здесь за фараон. Повинуясь внезапному предчувствию, Вир обвел глазами зал, в котором толпились джентльмены. Он не слишком удивился, обнаружив в толпе графа Блэкторна, который стоял, с небрежным видом прислонившись к стене, и наблюдал за ним.
Похоже, его несносные сестрицы сообразили-таки, что им следует сделать в связи с его внезапной женитьбой на падчерице Блейдсдейла. Они подумали-подумали и решили послать Виру подкрепление, а сами наверняка отправились к Албемарлу. Однако только Констанс могла сообщить его зятьям, куда именно он отправляется сегодня.
Что ж удивляться, что его обычно прямодушная Констанс вела себя как человек, страдающий от угрызений совести! Он мрачно пообещал себе, что проучит дрянь девчонку, когда до нее доберется.
Впрочем, сказал он себе, подавая знак лакею, чтоб принес вина, и с небрежным видом усаживаясь в кресло, присутствие его родичей ничего не меняет. Он не позволит никому, даже Шилдсу и Блэкторну, вмешаться теперь в его планы. Он долгие годы терпеливо выстраивал механизм отмщения, но терпению его пришел конец. Сегодня он добьется, чтобы Лэндфорд расплатился по своим долгам сполна. И тогда можно будет заняться наконец Блейдсдейлом.
Лэндфорд между тем снова проиграл, затем выиграл по тройной ставке, и Вир опять заставил себя выбросить из головы все, не имеющее отношения к сегодняшнему делу. Стороннему наблюдателю этот развалившийся в кресле аристократ, поигрывающий тростью с серебряным набалдашником, показался бы самим олицетворением томности. А между тем не было человека в зале - за исключением Лэндфорда, - который бы оставил без внимания его сегодняшнее появление в клубе, понимая, что этот опасный маркиз неспроста оказался рядом со своим злейшим врагом.
Что до сэра Оливера, то он, если и обратил внимание на лениво наблюдающего за ним Вира, ничем этого не показал. Сэр Оливер поставил все свои деньги на десятку на выигрыш. И проиграл. Затем снова выиграл. Потребовал еще вина, поставил на пятерку на проигрыш. И выиграл.
Это не прошло мимо внимания присутствующих. Слышали, как сам Красавчик Браммел заметил лорду Сефтону, что необходимо немедленно выбрать одного из членов Янг-клаб, дабы он заполнил образовавшуюся вакансию в Олд-клаб. Дело в том, что вице-адмирал сэр Оливер Лэндфорд только что был исключен из членов клуба. Просто сам он еще об этом не знал.
Не знал сэр Оливер, начавший вдруг здорово проигрывать, и того, что на него за его спиной сейчас заключают пари, причем в фаворитах ходит версия, что будет дуэль на пистолетах и не позднее, чем завтра на рассвете; впрочем, нашлись тут и скептики, утверждавшие, что скорее рак на горе свистнет, чем Лэндфорд рискнет стреляться с Виром. Но все сходились в одном: так или иначе Лэндфорд теперь в Лондоне человек конченый.
Однако часы в зале успели пробить одиннадцать, прежде чем сам Лэндфорд начал об этом догадываться. К одиннадцати он проиграл все фишки и, будучи, как это бывает с игроками, совершенно уверен, что удача вот-вот повернется к нему лицом, потребовал продолжения игры в долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Не то чтоб его огорчила ее просьба заняться с ней любовью, эту просьбу он был только рад выполнить. Боже правый, он вовсе не был сторонником воздержания, особенно когда речь шла о его восхитительно страстной Констанс. Дело было в несвойственной ей молчаливости. Она так долго молча лежала в его объятиях, а потом предавалась любви с необычной силой.
Черт его возьми со всеми потрохами, если такое поведение не указывает прямо на нечистую совесть! Глаза Вира сузились, и в них появилось холодное, жесткое выражение при этой мысли. Лорд Хэдли, который как раз собирался подойти и поприветствовать Вира, при виде этого выражения побледнел и отшатнулся. Ад и преисподняя! Что такого ужасного натворила Констанс, что она не могла заставить себя признаться в этом? Он бы простил ей что угодно, кроме супружеской измены. Но представить, что она завела любовника, было все-таки невозможно. Не могла она так обманывать его, она, лепетавшая в жару страсти, что не мыслит себе жизни без него.
Но довольно! Его неугомонная жена и так надолго заняла его мысли, а сейчас более важные дела требовали его полного внимания. И хотя Вир изгнал ее из своих мыслей с холодной решительностью, столь знакомой близко знавшим его людям, все же ему не терпелось скорее закончить с отмщением, потому что хочется заняться секретами Констанс.
Приостановившись на верхней площадке, он намеренно вызвал в себе те прежние, темные чувства, которыми руководствовался последние десять лет, - необходимо было закончить то, что он начал. То, что Лэндфорд начал, мысленно поправился он. Что продолжил Блейдсдейл и что, привело к хладнокровному убийству его родителей. Да и Чарлз Ситон, как выяснилось, лишился жизни из-за уязвленной гордости Блейдсдейла.
Забыть, что Джеймс Рошель и его нежная Клэрис погибли из-за развращенных и непристойных устремлений сэра Оливера Лэндфорда и безжалостной гордыни Блейдсдейла, означало бы предать самого себя. Он был Вир, наследник Албемарла. Ему довольно было вызвать в памяти картины кровавой расправы, о которой он узнал из рассказа Проповедника, чтобы ледяное спокойствие вновь снизошло на него.
Небрежно поигрывая тростью с серебряным набалдашником, он ленивой походкой вошел в зал, метко прозванный завсегдатаями Адом, где воздух казался синим от табачного дыма. Тем, кто заметил его приход, он показался очень элегантным, надменным, спокойным и опасным.
В этот вечер он был во всех отношениях «тот самый маркиз де Вир».
Раскланиваясь со знакомыми и останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов с теми, с кем состоял в более тесной дружбе, он продвигался по залу, пока не оказался наконец у стола, вокруг которого сгрудилась целая толпа джентльменов. За столом играли в фараон, и, судя по фишкам, переходившим из рук в руки, играли по-крупному. Лэндфорд, уже багровый от вина, которое он продолжал тянуть, не сводил глаз с банкомета, который как раз вытаскивал червонную семерку из «башмака». Проигрышную семерку банкомет положил возле «башмака». Открыли верхнюю карту в колоде - это оказалась выигрышная бубновая четверка. Лэндфорд проиграл.
Однако не к Лэндфорду, который нервно облизывал пересохшие губы, глядя на то, как банкомет сгребает его фишки, было приковано внимание Вира. Вир смотрел на банкомета. Легкая улыбка тронула углы его губ, когда банкомет поднял на него взгляд и посмотрел ему прямо в глаза. Черт возьми, подумал Вир, который никак не ожидал, что граф Шилдс теперь в городе, и тем более не мог предположить, что зять его зайдет в этот вечер именно в «Уайтс» и так кстати засядет здесь за фараон. Повинуясь внезапному предчувствию, Вир обвел глазами зал, в котором толпились джентльмены. Он не слишком удивился, обнаружив в толпе графа Блэкторна, который стоял, с небрежным видом прислонившись к стене, и наблюдал за ним.
Похоже, его несносные сестрицы сообразили-таки, что им следует сделать в связи с его внезапной женитьбой на падчерице Блейдсдейла. Они подумали-подумали и решили послать Виру подкрепление, а сами наверняка отправились к Албемарлу. Однако только Констанс могла сообщить его зятьям, куда именно он отправляется сегодня.
Что ж удивляться, что его обычно прямодушная Констанс вела себя как человек, страдающий от угрызений совести! Он мрачно пообещал себе, что проучит дрянь девчонку, когда до нее доберется.
Впрочем, сказал он себе, подавая знак лакею, чтоб принес вина, и с небрежным видом усаживаясь в кресло, присутствие его родичей ничего не меняет. Он не позволит никому, даже Шилдсу и Блэкторну, вмешаться теперь в его планы. Он долгие годы терпеливо выстраивал механизм отмщения, но терпению его пришел конец. Сегодня он добьется, чтобы Лэндфорд расплатился по своим долгам сполна. И тогда можно будет заняться наконец Блейдсдейлом.
Лэндфорд между тем снова проиграл, затем выиграл по тройной ставке, и Вир опять заставил себя выбросить из головы все, не имеющее отношения к сегодняшнему делу. Стороннему наблюдателю этот развалившийся в кресле аристократ, поигрывающий тростью с серебряным набалдашником, показался бы самим олицетворением томности. А между тем не было человека в зале - за исключением Лэндфорда, - который бы оставил без внимания его сегодняшнее появление в клубе, понимая, что этот опасный маркиз неспроста оказался рядом со своим злейшим врагом.
Что до сэра Оливера, то он, если и обратил внимание на лениво наблюдающего за ним Вира, ничем этого не показал. Сэр Оливер поставил все свои деньги на десятку на выигрыш. И проиграл. Затем снова выиграл. Потребовал еще вина, поставил на пятерку на проигрыш. И выиграл.
Это не прошло мимо внимания присутствующих. Слышали, как сам Красавчик Браммел заметил лорду Сефтону, что необходимо немедленно выбрать одного из членов Янг-клаб, дабы он заполнил образовавшуюся вакансию в Олд-клаб. Дело в том, что вице-адмирал сэр Оливер Лэндфорд только что был исключен из членов клуба. Просто сам он еще об этом не знал.
Не знал сэр Оливер, начавший вдруг здорово проигрывать, и того, что на него за его спиной сейчас заключают пари, причем в фаворитах ходит версия, что будет дуэль на пистолетах и не позднее, чем завтра на рассвете; впрочем, нашлись тут и скептики, утверждавшие, что скорее рак на горе свистнет, чем Лэндфорд рискнет стреляться с Виром. Но все сходились в одном: так или иначе Лэндфорд теперь в Лондоне человек конченый.
Однако часы в зале успели пробить одиннадцать, прежде чем сам Лэндфорд начал об этом догадываться. К одиннадцати он проиграл все фишки и, будучи, как это бывает с игроками, совершенно уверен, что удача вот-вот повернется к нему лицом, потребовал продолжения игры в долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83