Взгляд Роскофа задержался на нарядной лавке, в широком окне которой выставлены были книги.
– Я задержу Вас на мгновение, святой отец, – воскликнул он, спрыгивая на ходу. – В таковых лавках бывают порою новостные листки из Франции.
Коновязь и вход в лавку оказались, однако, со двора. Расплатившись со старичком в каком-то проплесневелом сюртучке и парике из конского хвоста, Роскоф, выйдя на крыльцо, с жадностию развернул убористо набитую буквами плотную бумагу, сложенную вдвое. Новости оказались по преимуществу архитектурные. Раковинный штиль по-прежнему расцветал, дивя публику изяществом. Ничто не предвещало бед!
Роскоф глянул на число: листок оказался четырехмесячной давности. Как знать, что творится в Париже в сей день, что проводит он в знаменитом лишь стариною маленьком городе, в поисках похищенной двенадцатилетней девочки?
– Ай, погадаю, красивый?
– Ступай себе с Богом, мне не до глупостей, – Роскоф, развязывая кошель, обернулся к юной цыганке, – на вот тебе… Постой! Катерина, действительно ли сие ты?
– Эй, откудова ты прознал, как меня звать? – Катя с недоверием отступила. – Барышня тебе не сказывала.
– Сказала недавно, – Роскоф не без улыбки вглядывался в многоцветное обличье собеседницы. – Не сразу я тебя узнал, в прошлый-то раз мальчишкою видел.
– А я-то тебя в прошлый раз видала куда как далече отсюда, – парировала Катя. – Дай, думаю, подойду поближе, ты, барин, али не ты? Как оказался-то здесь, в Твери?
– Мы здесь тебя ждем. Отец Модест, я да твоя подруга.
– Барышня с вами?!
– Нет, с нами Прасковия. Поспешим! – Роскоф, сделавши шаг, вдруг остановился. – Но где ж ты оставила драгоценности Нелли? Надежно ль они упрятаны?
– Надежней некуда, – Катя фыркнула, поправив одно из ожерелий.
– Катька!! – Параша, завидя подругу, выпрыгнула из кареты посередь улицы, на которую вышли Роскоф и маленькая цыганка.
– Быстрей в экипаж! – прикрикнул отец Модест. – Нечего пугать обывателей, они памятливы.
– Едем в гостиницу, святой отец? – Роскоф прыгнул в седло.
– Теперь, по щастью, незачем, – отец Модест развернул лошадь в переулок. – Огорчительно мне было держать туда путь, вроде как лезть мишенью в тир.
На сей раз странные пути отца Модеста привели путешественников в одноэтажный мещанский дом под высокими ветлами.
– Быть может, святой отец, нас здесь не обнаружат, – заметил Роскоф, оглядывая горницу с обшитыми тесом стенами. – Но вить и мы эдак никого не найдем.
Из-за стены доносился хохот: Параша и Катя явственно увлеклись обратным превращением цыганки в мальчика.
– Охотились ли Вы на манок? Его еще надлежит изготовить, – отец Модест подошел к дверям. – Катерина, где остался настоящий ларец? В Петербурге?
– Ой, не знаю, я раньше ушла, чем она его пристроила, – крикнула в ответ Катя, а затем возникла в дверях уже в мужском наряде. – Должно быть, где у Петряевой вдовы припрятала.
– Вид ларца я хорошо помню, – задумался отец Модест, – но…
– Откуда ж Вы можете его помнить, святой отец, коли ни разу не видали?
– Уж будто, – отец Модест засмеялся. – Сабуровы-старшие хранили его в секретном ящике сзади письменного стола. Невелик труд найти, а знать видимость на всяк случай не помешает.
– Так Вы в дом тайком залезали, отче? – В голосе Кати явственно прозвучало уважение.
– Само собой, залезал, но сейчас не в том дело. – Отец Модест нахмурился, затем провел указательным перстом по лбу, как бы разглаживая в задумчивости морщину. – Коли мы не ведаем, где настоящий ларец, так не станем и тратить время, его копируя. Вдруг как-то он попал к Венедиктову? Нет, уложим подделку в самый простой ящичек вроде тех, что у бакалейщиков идет под молотый перец. Надобно еще найти лавку стеклянных безделок.
– Да зачем искать? Мало ль на мне было этой дряни? – Катя сверкнула зубами в улыбке. – Вот все это и сложим.
– Но погодите, святой отец, – вмешался Роскоф. – Кого ж Вы хотите провести фальшивыми побрякушками? Неужто слуг этого самого Венедиктова? Не похож он на простеца.
– Друзья мои, план мой прост, – отец Модест остановил Роскофа предупреждающим жестом руки. – Нам надлежит разделиться. Кто-то открытым образом поселится в гостинице вместе с подложными драгоценностями. Дальше надобно лишь держать ухо востро и вовремя оставить их без присмотра. Уверяю вас, никто не станет, воруя, брать с собою лупу. Довольно беглого взгляда, дабы удостовериться, что перед тобою именно украшения, особенно ежели нет оснований ждать подвоху. Хватаешь да бежишь со всех ног, а уж разбираешься после. Такова манера татя. Мы же пустимся тайно следом за ворами, и они приведут нас к Венедиктову, а следовательно, и к Нелли.
– Не могу не одобрить сего плана действий, – воскликнул Роскоф. – Но единственной ли будет эта попытка сыскать Нелли?
– Не единственная, Филипп. Я на несколько часов оставлю вас всех, дабы снестися с людьми, что также помогут ее искать. Однако ловля на манка представляется мне самым быстрым способом.
– Тут Вы правы.
– А куда ж девать настоящие-то каменья? – вмешалась Параша.
– Так их возьмут те, кто останется здесь, в укрытии. Один из нас, мужчин, станет охранять их, другой же – гоняться за Венедиктовым. Думаю, последним буду я, а с собою мне следует взять Катерину, от нее, в виде мальчишеском, больше толку.
– Как и когда объединимся мы?
– Обсудим после, сейчас я должен идти.
Но прежде чем священник покинул дом, Катя сбегала в бакалейную лавку за деревянной коробкою из-под корицы, в которую они с Парашей, хохоча, уложили цыганские безделки. Настоящие же каменья, небрежно завернутые в кусок холстины, поместились в дорожной сумке Роскофа.
– Расскажи, как ты добиралася досюда одна? – спросила Параша, когда Роскоф, взявши шпагу, ушел от делать нечего упражняться во двор. – Было ль чего занятное по дороге?
– Да почти что не было, – Катя поежилась: в плохо протопленном дому казалось свежо.
– Ой, врешь, девка!
– Ну вру, экая невидаль. Не разобралась я еще с делом одним, разберуся, так и расскажу. – Катя принялась растирать ладонями ногу – под грубыми чулками пошла гусиная кожа.
– Э, да не Иродиада ли к тебе прилипла? – Параша легонько коснулась пальцами виска подруги. Катя дернула головой: прохладное прикосновение обожгло ее, словно кусочками льда.
– Вот докука-то, у меня с собою двенадцатитравного-то кошеля моего нету! – почти простонала Параша. – Не могла ж я его в обитель брать в барышнином-то обличьи! Укутайся вот, щас печь подтоплю.
Под Парашиным овчинным полушубком сделалось полегче.
– Да ты не прыгай, вроде отогрелась, – попыталась Катя остановить Парашу, изо всех сил ворошившую угли. Пожалуй, от озноба осталось теперь только странное покалыванье во лбу промеж бровей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
– Я задержу Вас на мгновение, святой отец, – воскликнул он, спрыгивая на ходу. – В таковых лавках бывают порою новостные листки из Франции.
Коновязь и вход в лавку оказались, однако, со двора. Расплатившись со старичком в каком-то проплесневелом сюртучке и парике из конского хвоста, Роскоф, выйдя на крыльцо, с жадностию развернул убористо набитую буквами плотную бумагу, сложенную вдвое. Новости оказались по преимуществу архитектурные. Раковинный штиль по-прежнему расцветал, дивя публику изяществом. Ничто не предвещало бед!
Роскоф глянул на число: листок оказался четырехмесячной давности. Как знать, что творится в Париже в сей день, что проводит он в знаменитом лишь стариною маленьком городе, в поисках похищенной двенадцатилетней девочки?
– Ай, погадаю, красивый?
– Ступай себе с Богом, мне не до глупостей, – Роскоф, развязывая кошель, обернулся к юной цыганке, – на вот тебе… Постой! Катерина, действительно ли сие ты?
– Эй, откудова ты прознал, как меня звать? – Катя с недоверием отступила. – Барышня тебе не сказывала.
– Сказала недавно, – Роскоф не без улыбки вглядывался в многоцветное обличье собеседницы. – Не сразу я тебя узнал, в прошлый-то раз мальчишкою видел.
– А я-то тебя в прошлый раз видала куда как далече отсюда, – парировала Катя. – Дай, думаю, подойду поближе, ты, барин, али не ты? Как оказался-то здесь, в Твери?
– Мы здесь тебя ждем. Отец Модест, я да твоя подруга.
– Барышня с вами?!
– Нет, с нами Прасковия. Поспешим! – Роскоф, сделавши шаг, вдруг остановился. – Но где ж ты оставила драгоценности Нелли? Надежно ль они упрятаны?
– Надежней некуда, – Катя фыркнула, поправив одно из ожерелий.
– Катька!! – Параша, завидя подругу, выпрыгнула из кареты посередь улицы, на которую вышли Роскоф и маленькая цыганка.
– Быстрей в экипаж! – прикрикнул отец Модест. – Нечего пугать обывателей, они памятливы.
– Едем в гостиницу, святой отец? – Роскоф прыгнул в седло.
– Теперь, по щастью, незачем, – отец Модест развернул лошадь в переулок. – Огорчительно мне было держать туда путь, вроде как лезть мишенью в тир.
На сей раз странные пути отца Модеста привели путешественников в одноэтажный мещанский дом под высокими ветлами.
– Быть может, святой отец, нас здесь не обнаружат, – заметил Роскоф, оглядывая горницу с обшитыми тесом стенами. – Но вить и мы эдак никого не найдем.
Из-за стены доносился хохот: Параша и Катя явственно увлеклись обратным превращением цыганки в мальчика.
– Охотились ли Вы на манок? Его еще надлежит изготовить, – отец Модест подошел к дверям. – Катерина, где остался настоящий ларец? В Петербурге?
– Ой, не знаю, я раньше ушла, чем она его пристроила, – крикнула в ответ Катя, а затем возникла в дверях уже в мужском наряде. – Должно быть, где у Петряевой вдовы припрятала.
– Вид ларца я хорошо помню, – задумался отец Модест, – но…
– Откуда ж Вы можете его помнить, святой отец, коли ни разу не видали?
– Уж будто, – отец Модест засмеялся. – Сабуровы-старшие хранили его в секретном ящике сзади письменного стола. Невелик труд найти, а знать видимость на всяк случай не помешает.
– Так Вы в дом тайком залезали, отче? – В голосе Кати явственно прозвучало уважение.
– Само собой, залезал, но сейчас не в том дело. – Отец Модест нахмурился, затем провел указательным перстом по лбу, как бы разглаживая в задумчивости морщину. – Коли мы не ведаем, где настоящий ларец, так не станем и тратить время, его копируя. Вдруг как-то он попал к Венедиктову? Нет, уложим подделку в самый простой ящичек вроде тех, что у бакалейщиков идет под молотый перец. Надобно еще найти лавку стеклянных безделок.
– Да зачем искать? Мало ль на мне было этой дряни? – Катя сверкнула зубами в улыбке. – Вот все это и сложим.
– Но погодите, святой отец, – вмешался Роскоф. – Кого ж Вы хотите провести фальшивыми побрякушками? Неужто слуг этого самого Венедиктова? Не похож он на простеца.
– Друзья мои, план мой прост, – отец Модест остановил Роскофа предупреждающим жестом руки. – Нам надлежит разделиться. Кто-то открытым образом поселится в гостинице вместе с подложными драгоценностями. Дальше надобно лишь держать ухо востро и вовремя оставить их без присмотра. Уверяю вас, никто не станет, воруя, брать с собою лупу. Довольно беглого взгляда, дабы удостовериться, что перед тобою именно украшения, особенно ежели нет оснований ждать подвоху. Хватаешь да бежишь со всех ног, а уж разбираешься после. Такова манера татя. Мы же пустимся тайно следом за ворами, и они приведут нас к Венедиктову, а следовательно, и к Нелли.
– Не могу не одобрить сего плана действий, – воскликнул Роскоф. – Но единственной ли будет эта попытка сыскать Нелли?
– Не единственная, Филипп. Я на несколько часов оставлю вас всех, дабы снестися с людьми, что также помогут ее искать. Однако ловля на манка представляется мне самым быстрым способом.
– Тут Вы правы.
– А куда ж девать настоящие-то каменья? – вмешалась Параша.
– Так их возьмут те, кто останется здесь, в укрытии. Один из нас, мужчин, станет охранять их, другой же – гоняться за Венедиктовым. Думаю, последним буду я, а с собою мне следует взять Катерину, от нее, в виде мальчишеском, больше толку.
– Как и когда объединимся мы?
– Обсудим после, сейчас я должен идти.
Но прежде чем священник покинул дом, Катя сбегала в бакалейную лавку за деревянной коробкою из-под корицы, в которую они с Парашей, хохоча, уложили цыганские безделки. Настоящие же каменья, небрежно завернутые в кусок холстины, поместились в дорожной сумке Роскофа.
– Расскажи, как ты добиралася досюда одна? – спросила Параша, когда Роскоф, взявши шпагу, ушел от делать нечего упражняться во двор. – Было ль чего занятное по дороге?
– Да почти что не было, – Катя поежилась: в плохо протопленном дому казалось свежо.
– Ой, врешь, девка!
– Ну вру, экая невидаль. Не разобралась я еще с делом одним, разберуся, так и расскажу. – Катя принялась растирать ладонями ногу – под грубыми чулками пошла гусиная кожа.
– Э, да не Иродиада ли к тебе прилипла? – Параша легонько коснулась пальцами виска подруги. Катя дернула головой: прохладное прикосновение обожгло ее, словно кусочками льда.
– Вот докука-то, у меня с собою двенадцатитравного-то кошеля моего нету! – почти простонала Параша. – Не могла ж я его в обитель брать в барышнином-то обличьи! Укутайся вот, щас печь подтоплю.
Под Парашиным овчинным полушубком сделалось полегче.
– Да ты не прыгай, вроде отогрелась, – попыталась Катя остановить Парашу, изо всех сил ворошившую угли. Пожалуй, от озноба осталось теперь только странное покалыванье во лбу промеж бровей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171