Я им ни на грош не верю. И вообще я ни во что и ничему не верю. Я негативист.
— Кончай курить, негативист, — тихо сказал Анатолий. — И не вздумай болтать на уроке.
— Наябедничаешь? — Милич затянулся и пустил дым под парту.
Анатолий нащупал под партой его руку, вырвал папиросу и, обжигая пальцы, потушил.
— Ну, ты! Медведь! Осторожнее на поворотах. Нарвешься.
— Я сюда пришел не дурака валять. Катись-ка ты от меня к черту, студент прохладной жизни!
— С полным удовольствием! Еще раньше наметил мордашку…— Милич поднялся и сел рядом с молодой женщиной.
4
Анатолий слушал объяснения учителя невнимательно. Он думал о Шелгунове. Изредка о стекла щелкали камешки. Во время второй перемены за парту к Анатолию подсел невысокий подвижной мужчина лет тридцати, с лысинкой. Он вынул из полевой сумки толстую тетрадь, ручку и попросил Анатолия дать переписать записи предыдущего урока. Анатолий не записывал, чем удивил соседа. Тот взял тетрадь у Зубавина.
— Я всегда и все записываю. Во-первых, это помогает сосредоточиться. Во-вторых, по запискам легче готовить уроки и сдавать экзамены. В-третьих, это средство не заснуть. Своего сынишку я токе приучил записывать.
Лелюкова, — сосед ткнул ручкой в сторону соседки Милича, — все записывает, но учится она с единственной целью помогать дочке хорошо готовить уроки. Так сказать, блюдет авторитет родительницы.
Третий урок Анатолий внимательно записывал, и это помогало ему не отвлекаться.
Когда на перемене в окна снова застучали камешки, Зубавин сказал рослому парню:
— Пойди, Глеб, проведи воспитательную работу, но только осторожно, чтобы синяков у них не было.
Вскоре парень вернулся, и камешки перестали стучать в окна.
— Давайте всегда сидеть вместе, — предложил Анатолий соседу.
Сосед ему понравился. В нем чувствовался энергичный, серьезный и дельный человек.
— В математике я силен и могу вам помогать, — отозвался сосед. — У нас на заводе без математики и шагу не ступишь, а мне, как технику, выполняющему обязанности инженера, диплом десятилетки очень нужен. А вот с русским языком у меня было очень плохо, но выправился. А сейчас плохо с литературой. Вы как?
Анатолий отрицательно покачал головой и рассказал о переэкзаменовке.
— Это хуже, — сознался сосед. — Я бы хотел иметь напарником отличника по этим предметам.
— Могу пересесть…— Анатолий обиделся и выдернул из парты портфель.
Сосед мягко взял его за руку и сказал:
— Моя фамилия Онегин, но я не Евгений, а Петр Петрович. Обижаться на меня не стоит. Дружеская взаимопомощь — наш общий закон. Поэтому я и хотел выяснить ваши данные, с целью, так сказать, кооперирования в учебе. В этом ничего обидного нет.
— А вы мне просто понравились, хотелось с вами на одной парте сидеть, — просто сказал Анатолий и добавил, что он шофер и к тому же слесарь пятого разряда, хочет учиться, чтобы стать инженером-автомехаником.
После третьего урока Анатолий услышал, как Лелюкова громко и сердито выговаривала Миличу за баловство на уроке. К нему подошел Зубавин.
— Вот что, друг, я все видел, ты свои штучки брось.
Если не перестанешь нам мешать заниматься — приструним.
— Бить будете? — насмешливо спросил Милич.
«— Прикажешь терпеть твои фокусы? Вышвырнем юн!
Милич пересел к другой девушке. На уроке он что-то шептал ей. У девушки покраснели уши.
На последнем уроке Анатолий почувствовал усталость. Он, возможно, не записывал бы так старательно, если бы рядом не сидел Онегин.
Уроки окончились, и снова все обрадовались этому, как школьники. Онегин жил в Трубниковском переулке. Анатолий пошел вместе с ним и пригласил его к себе.
— Не обижайся, некогда. Работа! Учеба! Сын требует внимания, жена… Дружба — это тоже вопрос времени. А где его взять?
5
Через несколько дней, за ужином, мать попросила:
— Расскажи, Толя, как у тебя на работе? Ведь это первая твоя служба. Как начальство, товарищи?
— Ничего… А в общем — не по душе мне эта артель.
— Нина-то работает там?
— Да она… то ли слепая, то ли я зря пугаюсь… Водится с шикарными кавалерами, вот и весь ее интерес. Ну ее в болото!
— Толя! И это благодарность за помощь?
— Прости. Ладно! Потолкую с ней. Эх, времени мало. Учиться надо, работать надо, комсомольские поручения выполнять надо. А кино? А чтение? А Лика?
— Почему Лика не звонит?
— Да… так… Потом как-нибудь расскажу.
— Повздорили, значит? Жаль… А Лика хорошая. Я ведь людей понимаю. Конечно, молода очень, по книжкам живет. А тебя она по-хорошему жалеет.
— Мне жалости не надо!
— А ты не заносись. Гордец какой! Люди тебя сторониться станут… Я человек маленький, а знаешь, сколько у меня друзей? Не один, не два, а десятки замечательных людей! Разве есть на свете что лучше, чем дружба? Она долговечнее любви.
— У меня тоже есть друзья: и Юра, и Коля, и…—
Анатолий чуть было не сказал Лика, но вспомнил случившееся и замолчал. Коля тоже на него обижается… Вот он бы на его месте сразу бросил артель и Нину заставил уйти. Да, из артели надо обязательно уйти.
Юра все еще «форсирует»… Неопределенность томила Анатолия. Конечно, он мог бы устроиться куда-нибудь шофером. Спрос большой. Но хочется рядом чувствовать локоть друга.
Днем Анатолий работал. В свободные часы, даже сидя в машине, учил уроки. Вечером — в школе.
Дважды заходил он к Пашке Лопухову и не заставал. «Очень нужно было бы зайти к Бобу Троицкому, не могу… Какую же глупость я сделал! Будто кто другой был в тот вечер на лестнице. Конечно, для Лики я больше не существую. И поделом!» Он боялся встретить Лику, и одновременно так тянуло увидеть ее, хотя бы издали.
Анатолий много раз прогуливался возле ее дома. Один раз он увидел Лику с подругами, а второй раз со смуглым парнем в красном шарфе. Он был уверен — заметила! Но даже виду не подала.
Все эти дни ему не давали покоя мысли об артели. Готовил ли Анатолий уроки, сидел ли в школе, отдыхал ли, — он думал об этом. Надо было поскорее все выяснить…
Вот почему после занятий в школе он позвонил Нине. Никто не ответил. Но не в характере Анатолия откладывать дела, тянуть. И, несмотря на поздний час, он поехал к Нине домой. «Дождусь».
— А я к тебе в гости, — с грубоватой фамильярностью сказал он, увидев Нину на пороге.
— Ну что же! Заходи!
На губах Нины не было улыбки, а в голосе приветливости. Нет, не так встречают друзей. Она жестом показала ему кресло, сама опустилась на тахту и, положив руки на колени, выжидательно уставилась на гостя. Анатолий у Нины не бывал и с любопытством разглядывал комнату, тесно уставленную мебелью. В глазах рябило от множества вещей и вещичек: ковриков, абажуров, вазочек, статуэток, подносиков, тарелочек на стенах.
Нина с подчеркнуто озабоченным видом поднесла руку с часами к глазам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
— Кончай курить, негативист, — тихо сказал Анатолий. — И не вздумай болтать на уроке.
— Наябедничаешь? — Милич затянулся и пустил дым под парту.
Анатолий нащупал под партой его руку, вырвал папиросу и, обжигая пальцы, потушил.
— Ну, ты! Медведь! Осторожнее на поворотах. Нарвешься.
— Я сюда пришел не дурака валять. Катись-ка ты от меня к черту, студент прохладной жизни!
— С полным удовольствием! Еще раньше наметил мордашку…— Милич поднялся и сел рядом с молодой женщиной.
4
Анатолий слушал объяснения учителя невнимательно. Он думал о Шелгунове. Изредка о стекла щелкали камешки. Во время второй перемены за парту к Анатолию подсел невысокий подвижной мужчина лет тридцати, с лысинкой. Он вынул из полевой сумки толстую тетрадь, ручку и попросил Анатолия дать переписать записи предыдущего урока. Анатолий не записывал, чем удивил соседа. Тот взял тетрадь у Зубавина.
— Я всегда и все записываю. Во-первых, это помогает сосредоточиться. Во-вторых, по запискам легче готовить уроки и сдавать экзамены. В-третьих, это средство не заснуть. Своего сынишку я токе приучил записывать.
Лелюкова, — сосед ткнул ручкой в сторону соседки Милича, — все записывает, но учится она с единственной целью помогать дочке хорошо готовить уроки. Так сказать, блюдет авторитет родительницы.
Третий урок Анатолий внимательно записывал, и это помогало ему не отвлекаться.
Когда на перемене в окна снова застучали камешки, Зубавин сказал рослому парню:
— Пойди, Глеб, проведи воспитательную работу, но только осторожно, чтобы синяков у них не было.
Вскоре парень вернулся, и камешки перестали стучать в окна.
— Давайте всегда сидеть вместе, — предложил Анатолий соседу.
Сосед ему понравился. В нем чувствовался энергичный, серьезный и дельный человек.
— В математике я силен и могу вам помогать, — отозвался сосед. — У нас на заводе без математики и шагу не ступишь, а мне, как технику, выполняющему обязанности инженера, диплом десятилетки очень нужен. А вот с русским языком у меня было очень плохо, но выправился. А сейчас плохо с литературой. Вы как?
Анатолий отрицательно покачал головой и рассказал о переэкзаменовке.
— Это хуже, — сознался сосед. — Я бы хотел иметь напарником отличника по этим предметам.
— Могу пересесть…— Анатолий обиделся и выдернул из парты портфель.
Сосед мягко взял его за руку и сказал:
— Моя фамилия Онегин, но я не Евгений, а Петр Петрович. Обижаться на меня не стоит. Дружеская взаимопомощь — наш общий закон. Поэтому я и хотел выяснить ваши данные, с целью, так сказать, кооперирования в учебе. В этом ничего обидного нет.
— А вы мне просто понравились, хотелось с вами на одной парте сидеть, — просто сказал Анатолий и добавил, что он шофер и к тому же слесарь пятого разряда, хочет учиться, чтобы стать инженером-автомехаником.
После третьего урока Анатолий услышал, как Лелюкова громко и сердито выговаривала Миличу за баловство на уроке. К нему подошел Зубавин.
— Вот что, друг, я все видел, ты свои штучки брось.
Если не перестанешь нам мешать заниматься — приструним.
— Бить будете? — насмешливо спросил Милич.
«— Прикажешь терпеть твои фокусы? Вышвырнем юн!
Милич пересел к другой девушке. На уроке он что-то шептал ей. У девушки покраснели уши.
На последнем уроке Анатолий почувствовал усталость. Он, возможно, не записывал бы так старательно, если бы рядом не сидел Онегин.
Уроки окончились, и снова все обрадовались этому, как школьники. Онегин жил в Трубниковском переулке. Анатолий пошел вместе с ним и пригласил его к себе.
— Не обижайся, некогда. Работа! Учеба! Сын требует внимания, жена… Дружба — это тоже вопрос времени. А где его взять?
5
Через несколько дней, за ужином, мать попросила:
— Расскажи, Толя, как у тебя на работе? Ведь это первая твоя служба. Как начальство, товарищи?
— Ничего… А в общем — не по душе мне эта артель.
— Нина-то работает там?
— Да она… то ли слепая, то ли я зря пугаюсь… Водится с шикарными кавалерами, вот и весь ее интерес. Ну ее в болото!
— Толя! И это благодарность за помощь?
— Прости. Ладно! Потолкую с ней. Эх, времени мало. Учиться надо, работать надо, комсомольские поручения выполнять надо. А кино? А чтение? А Лика?
— Почему Лика не звонит?
— Да… так… Потом как-нибудь расскажу.
— Повздорили, значит? Жаль… А Лика хорошая. Я ведь людей понимаю. Конечно, молода очень, по книжкам живет. А тебя она по-хорошему жалеет.
— Мне жалости не надо!
— А ты не заносись. Гордец какой! Люди тебя сторониться станут… Я человек маленький, а знаешь, сколько у меня друзей? Не один, не два, а десятки замечательных людей! Разве есть на свете что лучше, чем дружба? Она долговечнее любви.
— У меня тоже есть друзья: и Юра, и Коля, и…—
Анатолий чуть было не сказал Лика, но вспомнил случившееся и замолчал. Коля тоже на него обижается… Вот он бы на его месте сразу бросил артель и Нину заставил уйти. Да, из артели надо обязательно уйти.
Юра все еще «форсирует»… Неопределенность томила Анатолия. Конечно, он мог бы устроиться куда-нибудь шофером. Спрос большой. Но хочется рядом чувствовать локоть друга.
Днем Анатолий работал. В свободные часы, даже сидя в машине, учил уроки. Вечером — в школе.
Дважды заходил он к Пашке Лопухову и не заставал. «Очень нужно было бы зайти к Бобу Троицкому, не могу… Какую же глупость я сделал! Будто кто другой был в тот вечер на лестнице. Конечно, для Лики я больше не существую. И поделом!» Он боялся встретить Лику, и одновременно так тянуло увидеть ее, хотя бы издали.
Анатолий много раз прогуливался возле ее дома. Один раз он увидел Лику с подругами, а второй раз со смуглым парнем в красном шарфе. Он был уверен — заметила! Но даже виду не подала.
Все эти дни ему не давали покоя мысли об артели. Готовил ли Анатолий уроки, сидел ли в школе, отдыхал ли, — он думал об этом. Надо было поскорее все выяснить…
Вот почему после занятий в школе он позвонил Нине. Никто не ответил. Но не в характере Анатолия откладывать дела, тянуть. И, несмотря на поздний час, он поехал к Нине домой. «Дождусь».
— А я к тебе в гости, — с грубоватой фамильярностью сказал он, увидев Нину на пороге.
— Ну что же! Заходи!
На губах Нины не было улыбки, а в голосе приветливости. Нет, не так встречают друзей. Она жестом показала ему кресло, сама опустилась на тахту и, положив руки на колени, выжидательно уставилась на гостя. Анатолий у Нины не бывал и с любопытством разглядывал комнату, тесно уставленную мебелью. В глазах рябило от множества вещей и вещичек: ковриков, абажуров, вазочек, статуэток, подносиков, тарелочек на стенах.
Нина с подчеркнуто озабоченным видом поднесла руку с часами к глазам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144