Было четыре, но не оставлять же Пчелку на мучительную смерть? А засаду она почувствовала верстах в трех от деревни, но главное, тогда, когда бесповоротно в нее попала. Это были опытные люди, и она почему-то сразу подумала о Колчанове и даже обрадовалась, потому что когда-то же надо было им встретиться. Она не испугалась: смерти бояться – на войну не ходить. К тому же она все равно еще успевала уйти с директрисы огня, раствориться в деревьях, повернуть ситуацию, вывернув ее наизнанку, и стать из жертвы охотником. Только делать этого не пришлось. Ненужным оказалось, они сами вышли к ней, и Колчанов собственной персоной – тоже. Это он зря сделал, но сделанного не воротишь. Так они говорят. А у нее дома говорят иначе. Срубленное дерево заново не посадишь. Тоже верно, но думать по-гегхски она уже перестала.
Она остановилась и с интересом посмотрела на выходящих на дорогу бандитов. Их было пятеро. Шестой, как она теперь знала, находился дальше по дороге, за поворотом. И еще один тут же, не спрашивая ничего у Колчанова, пошел вперед, ей за спину, но не к ней. Не по ее душу шел, свои у него были интересы: а что, как невзначай нагрянет с той стороны летучий отряд краскома Сидяка или Губчека? Да мало ли их было, идущих по их следу, по их душу?
Казак протопал мимо нее, не останавливаясь, только с любопытством и голодным блеском в глазах обшарил взглядом всю ее с ног до головы и заторопился дальше. Вот теперь, как, видимо, решил Колчанов, и наступило время для последнего разговора.
– Какая встреча! – сказал он и осклабился.
Колчанов был умным и хитрым врагом, изворотливым, дерзким, но на этот раз он был не в своем амплуа. Переигрывал. И заигрался, не без этого. Надо было сразу стрелять, а не комедию разыгрывать, но, видно, совсем тошно стало в лесу. Одичал.
Он и в самом деле выглядел неважно. Видно было – устал, пообносился, потерял былую удаль. И то сказать, второй год по лесам. Зимой и летом, в дождь и в пургу, в жару с мошкой и в лютые морозы. Сколько человек может выдержать? А он, если верить агентурным данным, с четырнадцатого года в седле. Как ушел – за Бога, Царя и Отечество – прямо с гимназической скамьи, так и воюет. Долго воюет, пора бы и перестать.
Она смотрела на него спокойным ровным взглядом. Знала, что его это беспокоит, даже бесит, но не настораживает, потому и смотрела. Других, впрочем, тоже из поля зрения не выпускала. И двух сторожей «слушала», как без этого?
– Ты твердокаменную-то из себя не строй! – сказал он. – Это ты в Чека, у себя, большой начальник, а здесь ты баба, и делать я…
Договорить ротмистр Колчанов, по кличке Крысолов, не успел.
– Это ты ошибаешься, кудрявый, – улыбнулась ему в лицо Дарья, слово в слово повторив реплику своего Ивана, сказанную им во время расстрела полковника Дугова.
Знатоки находят, что гегхский танец грубее и проще аханского. Это так, он не столь изыскан, не так красив, как танцы Запада. Но по своей боевой эффективности не уступает ни в чем. Она стремительно сместилась в сторону одного из казаков, крутнулась волчком, уходя в высокий прыжок – между делом лишив не успевшего среагировать бандита воздуха и жизни, – взлетела, увидела, как оживают, «оттаивают» ее противники, поворачивая головы и стволы туда, где она находилась шесть движений назад, и упала за спиной второй из намеченных ею жертв. Этот был быстр и опытен. Он даже винтовку свою вскидывать начал, только целил в никуда, а смерть его – вот она – уже стояла за его спиной. Пальцы левой руки, собранные в щепоть, ударили в основание черепа, а правая рука Дарьи, та, что с наганом, поймала висок третьего. Выстрел, прыжок через голову, еще один выстрел, и вот она уже стоит лицом к лицу с Колчановым, блокируя обе его руки, и ту, что с взведенным люгером, и вторую – с плетью. Все.
– Все, – сказала она, глядя ему в глаза. – Все, Крысолов, отбегался! Эта крыска тебе, Колчанов, не по зубам.
Она дождалась понимания, появившегося в его усталых глазах, улыбнулась и ударила лбом в переносицу.
* * *
– Ты не поверишь, – сказала она, откидываясь на спинку стула.
– Поверю, – улыбнулся он, подзывая официантку. – Кофе по-венски для фрау, только, будьте любезны, поменьше кофе и побольше взбитых сливок. ОК? Двойной эспрессо для меня и пирожные. – Он усмехнулся. – Самые жирные и шоколадные, какие у вас есть. Несите все подряд. Фрау попробует и решит, на чем остановиться.
– Может быть, фрау все-таки захочет взглянуть на них на витрине или в меню? – спросила официантка, которую сбивал с толку немецкий язык Макса, который говорил, как немец, но вел себя, как черт знает кто.
– Нет, – сказала Лика. – Никуда я не пойду. Принесите, пожалуйста, первые четыре на ваш вкус, а дальше посмотрим.
– И коньяк, – добавил Макс. – Какой у вас есть коньяк?
– Я принесу вам карту вин, – предложила официантка.
– Бог с ней, с картой, – улыбнулся Макс. – Скажите, что у вас есть из хороших коньяков, и я выберу.
– Мартель, ХО, – начала перечислять официантка.
– Великолепно! – сразу же остановил ее Макс. – Вот мартель и принесите. – Он быстро взглянул на Лику и улыбнулся официантке. – Мне сто пятьдесят, а фрау – тридцать. Будьте любезны.
Официантка заученно улыбнулась, хотя в глазах ее застыло выражение некоторого обалдения, и покинула их столик.
– Итак? – Макс смотрел на Лику и терпеливо ждал продолжения. – Чему же я не поверю?
– Постой, – сказала уже несколько пришедшая в себя Лика. – Ты сказал: «Поверю!» Ты хочешь сказать, что знал?
– Нет, – покачал головой Макс. – Догадывался? Чувствовал? Так, наверное, будет правильно, ведь сердце не обманешь. Но не знал и не знаю. Так кем была твоя прабабушка?
Несколько секунд Лика смотрела на него с сомнением, потом улыбнулась и сказала о том, что поразило ее больше всего. Во всяком случае, в данный момент это короткое «чужое» воспоминание, нежданно-негаданно доставшееся ей по наследству, занимало ее больше, чем иные поразительные вещи, сообщенные новой хозяйке ее Камнем.
– Я увидела тебя ее глазами, – сказала она. – Тогда, в двадцать девятом. Ты был… Ну что сказать, Макс?! Она почти влюбилась в тебя, хотя твоя внешность… Ты ведь очень похож на воеводу Йёрджа, ты знал об этом?
– Я похож на Ё Чжоййю, – пожал плечами Макс. – А он был похож на своего двоюродного деда, который… Впрочем, неважно. В клане Ё такая внешность не редкость, Лика, время от времени она появлялась как минимум уже две тысячи лет подряд. Так что возможно.
– Ты был тогда чуть другим, – задумчиво сказала Лика, рассматривая такое знакомое ей лицо через призму чужих глаз. – Не моложе, нет, но… Несколько более открытый, чуть более эмоциональный. Не знаю, как сказать, но ты произвел на нее и… да, и на меня тоже, очень сильное впечатление. Думаю, у вас могло тогда сложиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163