– Вашего начальника зовут Гавриил Никифорович, – скучным голосом сказал Маркус. – А ваш источник в канцелярии нашего главы правительства на самом деле работает на меня.
– А на кого работаете сейчас вы? – так же равнодушно спросил Симонов, лишь чуть обозначив интонацией слово «сейчас».
– На себя, – коротко ответил старик.
– Я вас внимательно слушаю, Мордехай Залманович, – сказал Симонов и снова углубился в чтение «Ведомостей»…
Ну что ж, Симонов был профессионалом, иначе бы Маркус никогда не стал иметь с ним дела. Симонов ведь знал, не мог не знать, что Виктор Кушнеров не предатель, а канал для приватной передачи информации. Во всяком случае, денег Виктор не брал, а информация его, так уж получалось, всегда имела отчетливый антифранцузский подтекст. Что поделать, времена меняются, и если уж вместе с ними меняются люди, то точно то же самое можно сказать и о государствах. Когда-то Франция сыграла главную роль в создании Израиля, однако теперь, спустя полвека, ее политика если была и не всегда враждебна Израилю, то все-таки слишком часто шла вразрез с его национальными интересами. Не замечать этого мог только глупец или человек, находящийся в плену концепции. Маркус дураком не был и, если маразм не вмешается, уже не будет. Поэтому именно он, человек, который в свое время сделал больше других для создания «сердечного согласия» между хунтой Наполеона и еврейскими организациями, должен был теперь вмешаться и разрушить концепцию, в плену которой находилось нынешнее сраное правительство.
– Я вас внимательно слушаю, Мордехай Залманович, – сказал Симонов.
– Мне необходимо встретиться с господином Турчаниновым, – ответил Маркус. – Срочно, приватно, настоятельно.
– Понимаю. – Симонов не удивился, но озабоченности просьбой старика скрывать не стал. – Однако положение посла обязывает его быть крайне осмотрительным.
– Согласен, – усмехнулся Маркус. – Но ведь и мы с вами не зря едим свой хлеб, не так ли?
– Так, – сказал Симонов, неторопливо складывая газету. – Как мне с вами связаться?
– Запоминайте телефон, – с облегчением сказал Маркус. Он не ошибся в Симонове, и это было хорошо.
Итальянец
Амстердам, Королевство Нидерланды, октябрь 1938 года
В эту ночь он не спал. Не в первый раз и, вероятно, не в последний, но уж такова была его доля. Был бы христианином, сказал бы – крест. В четверть третьего в Метанзас уходил панамец с мутной биографией, но надежным экипажем, и Маркусу надо было проследить за погрузкой. Семь контейнеров с зингеровскими швейными машинками и запчастями к «фиатам» предназначались торговому дому Родригес в Агуада де Пасаеросе, но грузополучатель этих контейнеров не дождется, да и не ждал. Три тысячи дешевых, но все еще надежных голландских гульденов хором уговорили капитана Кристиансена отдаться в районе двадцать четвертой параллели на волю «волн и течений», которые с неизбежностью увлекут «Ванессу» на восток. Короткая стоянка, разумеется, ночью, на рейде Прогресо, и повстанцы Рохаса получат 1300 винтовок «манлихер» и сотню чешских пулеметов. Это была не самая хитроумная из операций, прокрученных в последние месяцы в Амстердаме, Антверпене и портах Ганзы, и не самая крупная, но она происходила тогда, когда Рохасу позарез нужна была победа. Одна маленькая победа, способная изменить расстановку сил в мексиканском бардаке. Рохасу нужен был повод, оправдывающий формирование правительства. Франции нужен был повод, чтобы это правительство признать.
По сути, это была чужая война, и Маркус не сидел бы сейчас в Амстердаме, но так легли карты. Люди, которые многое могли сделать для организации уже сейчас и еще больше смогут потом, если им помочь сейчас это потом построить, просили об услуге и предлагали цену. Цена была серьезной, просьба дружеской, а то, почему они не хотели делать этого сами, хотя и могли, можно было понять. В результате чуть ли не все оперативные ресурсы организации работали сейчас на мексиканском направлении, и Маркус был одним из тех, кто был брошен в бой. И вот уже третий месяц он торчал в Амстердаме, «покупая и продавая», как говорила красавица Шахерезада о людях его профессии.
«Ванесса» ушла. Он вернулся в отель и, чувствуя, что уже не заснет, устроился в фойе. По обыкновению, он «прятался в кустах» – сидел в любимом кресле за большой пальмой, читал утренние газеты и прихлебывал ирландский мальт, привезенный из Англии соседом-летчиком. Этот парень был постарше его и вызывал у Маркуса как уважение, так и жгучий интерес. Турецкий майор в отставке и участник последней войны с греками был ему по-человечески интересен. К тому же Зильбер был отличным собеседником.
– С утра пораньше?
Маркус поднял голову и увидел подходящего к нему Зильбера.
– Или с вечера попозже, – ответил он, улыбнувшись.
Итальянец
Амстердам, Королевство Нидерланды, январь 1939 года
Летчик ушел бродить по городу, и Маркус остался один. Он подумал мимолетно, что была, вероятно, у летчика своя тайна, ведь не уходят же просто так в отставку старшие офицеры ВВС, отмеченные к тому же высшими орденами империи, но тайна эта носила, скорее всего, очень личный характер и, значит, не должна была его интересовать. Вот сам Зильбер мог оказаться очень перспективной кандидатурой. Все в нем было уже готово, сформировано и ждало только призыва.
«Ну что ж, – подумал Маркус. – Не будем торопить события. Человек готов, а призвать его на службу – дело нехитрое. Придет время, призовем».
Ночь у него снова выдалась интересная, но, слава богу, это был последний транспорт, из тех, что «висели» лично на нем. Дела в Мексике шли неплохо, и теперь в игру потихоньку вступали основные игроки. САСШ концентрировали свои войска на границе, но пересекать ее пока не рисковали, тем более что в конгрессе большинство было за изоляционистами. Россия определенно намекала на возможность оказания помощи законному правительству, естественно, имея в виду не хлеб с салом, но таковую помощь пока – во всяком случае, открыто – не осуществляла. В Мексике вертелись, правда, какие-то невнятные польские и румынские инструктора, но и итальянские и немецкие тоже. Франция и Канада тоже неторопливо втягивались в мексиканский балаган, а Маркус отправил сегодня последнюю партию оружия и мог считать свою миссию выполненной. Усталость не уходила, и не отпускало напряжение. Он хорошо знал это состояние и принимал его как должное. За все надо платить, не правда ли?
Он встал и, выбросив пустую бутылку, отправился к Литейщику. Покружив по улицам, Маркус пришел наконец на явку и постучал в крашеную охрой дверь. Как оказалось, здесь его ожидало письмо от Чета, который отзывал Маркуса в Мюнхен и сообщал, что на 12 февраля назначена встреча в пункте «Весталка» с господином П.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163