Урванцев сделал несколько шагов вперед и, как только вода поднялась выше бедер, лег на нее и поплыл. Взмах, другой, и он уже свободно скользил вперед, размеренно дыша и привычно работая руками и ногами. Впрочем, плыл он своим «гражданским» – не плохим, но и не выдающимся – стилем. «По делам» он плавал несколько иначе.
Кирилл плыл, с удовольствием ощущая мнимую прохладу шелковистой спокойной воды, ни к чему в особенности не приглядываясь, а воспринимая, когда поднимал голову над водой, весь открывающийся перед ним чудный мир целиком, как есть: с солнцем и нежно-голубым небом, ультрамарином морской воды, горами, встающими слева от него на иорданском берегу залива, какими-то цветастыми лодками и катерами, головами таких же, как он сам, пловцов. Он плыл, целиком отдавшись удовольствию приятного во всех смыслах физического напряжения, и вдруг наткнулся взглядом на встречный взгляд огромных синих глаз, и сердце сделало перебой. Урванцев физически почувствовал, как в один момент все изменилось вокруг, и, еще не отдавая себе отчета в том, что же случилось, но инстинктивно почувствовав опасность происходящего с ним, нырнул в глубину, разрывая «зрительный контакт». Он проплыл с десяток метров под водой, развернулся и, вынырнув на поверхность, сразу же поплыл обратно. Кирилл не оборачивался и не искал мелькнувших среди солнечного сияния внимательных глаз, но тревога уже поселилась в нем, разом стерев то легкое, «отпускное» настроение, с которым он встал сегодня утром и которое нес в себе, сам того не замечая, до того момента, когда…
«Когда что?» – спросил он себя в недоумении.
В самом деле что случилось-то? С чего вдруг вернулось к нему привычное «рабочее» напряжение? У Урванцева не было ответа на этот вопрос, но он привык верить своим инстинктам «битого жизнью волка» и потому не отпускал и не гнал прочь возникшую в его душе тревогу. Бдительность лишней не бывает, не так ли?
Кирилл опустился в свой шезлонг, достал из кармана шорт пачку «Парламента» и зажигалку и закурил. Остальные шезлонги были пусты. Как и следовало ожидать, все ушли купаться. Кирилл бросил быстрый, «скользящий» взгляд поверх воды, увидел головы Йёю и Клаудии, старичка Маркуса, медленно плывущего с пристроившимися по бокам внуками, все еще мелькающих вдали Кержака и Таню и перевел взгляд на иорданскую Акабу. Тревога не проходила. Напротив, казалось, она только усиливалась, хотя Урванцев все еще не понимал, что с ним происходит, и происходит ли вообще что-нибудь особенное.
«Это что, усталость и нервное напряжение?» – спросил он себя, не иначе как пытаясь заговорить себе зубы, но, может быть, все же был прав. Хотя бы отчасти.
Возраст недетский, и игры у военных разведчиков, известное дело, тоже недетские. Иди знай, когда обрушится нервная система, не способная уже держать стресс? Вот только, когда и если это случается, жалеть уже поздно, потому что психанувший боевик и себя угробит, и дело загубит. Иного не дано.
Урванцев курил медленно, маскируя этим нехитрым способом «релаксирующее дыхание», которое должно было, как он знал по опыту, помочь снять состояние тревоги. Да и повода особенно тревожиться вроде бы не было, потому что слежки за собой он по-прежнему не замечал, а «маршрут» – тьфу-тьфу-тьфу, конечно, – складывался у него вполне удачно. О лучшем даже «сценаристы» не заикались.
Вместо запланированной недели Кирилл провел в Южной Германии двенадцать дней. Нигде не задерживаясь надолго, но и не спеша, он переезжал из города в город на автобусах или поездах, останавливался на день-два в гостиницах не выше четырех звездочек, разумеется, осматривал достопримечательности и ехал дальше. Уже на третий день своего пребывания в Германии Урванцев добавил к списку правонарушений, совершенных им в этом, чужом для него мире, еще одно. На этот раз он записал в свой актив удачный – а по-другому и быть не могло, если честно, – экс, который провернул в Штутгарте, ограбив там наружный кассовый автомат, врезанный в стену районного отделения Дойче банк. Дело было непростое, но, к счастью, местная электроника развивалась, как уже выяснил Урванцев, теми же путями, что и у него дома, и соответственно прихваченный с собой – на всякий случай – хитрый прибор, как раз и предназначенный для взлома подобного рода и даже более сложных устройств, все-таки пригодился, еще раз продемонстрировав свою эффективность. Так что, подобравшись к кассе в ночное время, когда на улице не было ни души, и ослепив камеру наружного наблюдения, Кирилл за шесть минут вытащил из аппарата двадцать одну тысячу евро, обеспечив, таким образом, свою операцию на все три недели вперед.
Через день он покинул Штутгарт и на поезде через Фрейбург добрался до Базеля. Причем немецкие погранцы не появились в его вагоне вообще, а швейцарский – даже паспорта его открывать не стал, удовлетворившись беглым взглядом на обложку. В Базеле Урванцев совершенно спокойно, благо сумма была небольшая, всего пятнадцать тысяч евро, и, разумеется, абсолютно легально, так как у него имелся европейский паспорт, открыл себе в Швейцарском Народном банке текущий счет и даже получил клятвенные заверения клерка, что кредитная карточка герра Мюнца будет готова всего через неделю. Там же, в Швейцарии, Кирилл купил себе и лэптоп, хотя здесь они стоили значительно дороже, чем в соседней Германии. Так что теперь он мог подключаться к Интернету везде, где существовала такая возможность. А возможность эта, как Урванцев успел убедиться, имелась в любой, даже самой задрипанной гостинице, хотя и стоила недешево. Но не в деньгах счастье, ведь так?
Продолжая мирно перемещаться по Германии, Урванцев несколько усовершенствовал свой немецкий, приведя его в соответствие с местными нормами и обычаями, окончательно адаптировался к стилю жизни и формам поведения, бытовавшим в этом мире, выстроил непротиворечивую – во всяком случае, на первый взгляд – легенду, включавшую даже адрес постоянного проживания, и, наконец, основательно изучил обстановку в интересующих его регионах планеты, так же, как и общий технический уровень, имевший место в них быть.
Результаты его исследований еще раз подтвердили, что мир этот быть миром Хрусталя никак не мог, но бывал ли здесь Хрусталь в последнее время и находится ли он здесь теперь, выяснить, естественно, не удалось. Зато Урванцев утвердился в мысли, что возвращаться он будет через Иерусалим. Решение это как будто противоречило всему, что он узнал о Чехии и об Израиле. Чехия казалась местом тихим и спокойным, но именно это Кирилла и насторожило больше всего. Логика тех, кто его ищет, – а исходить следовало из худшего, – должна была направить их внимание на Прагу, если, конечно, они хоть что-нибудь знали о Зонах Перехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163