Глаза смотрели внимательно и твердо.
— Когда начнем? — спросил Тред.
* * *
— Неполадки устранены, верховный судья, — объявил комендант. — Зачинщики перебиты, и порядок восстановлен.
— Вот как… — Гнас ЛиГарвол сверху вниз рассматривал посетителя. Тот терпеливо ждал. Похвальное самообладание, а вот способность справляться с возложенными на него обязанностями — сомнительна, и это при явно дурном характере. — Помнится, вы уже пять лет занимаете эту должность?
— Совершенно верно, верховный судья.
— Известно ли вам, что случаи нарушения порядка во вверенной вам тюрьме за это время участились в два раза?
— Это не удивительно, верховный судья, ведь ее население более чем утроилось.
— Вы оправдываетесь?
— Объясняюсь.
— Объяснение неудовлетворительно.
— Сожалею, что вызвал недовольство верховного судьи.
— Прежде всего, вам следует сожалеть о недовольстве Автонна!
Верховный судья позволил себе величественно сдвинуть брови, но это многозначительное движение не поколебало самоуверенности подчиненного. Офицер не выказывал ни осознания своих недостатков, ни раскаяния, ни приличествующего в подобной ситуации смирения. Подобная гордыня заслуживала немедленного наказания.
— Мне сообщили, что бунт застал ваших якобы подготовленных подчиненных врасплох. Попытайтесь объяснить бездействие вашего наблюдательного отдела.
— Бунт не был подготовлен и вспыхнул внезапно. Такие вспышки непредсказуемы. Поймите, верховный судья, приток политических заключенных в последние годы заставляет нас работать на пределе возможного. Сами по себе полы не представляют опасности. В большинстве своем они совершенно безобидны.
ЛиГарвол нахмурился. Этот человек, по-видимому, не понимает значения собственных слов. Он явно относится к тем морально близоруким людям, которые по природе особенно подвержены влиянию Злотворных.
— Настоящие преступники — другое дело, — продолжал, не замечая своего промаха, начальник тюрьмы и комендант крепости Нул. — Они по определению не терпят законов и ограничений. Столкнувшись с насилием, они неизбежно оказывают сопротивление.
— С насилием? — переспросил судья. — Так вы расцениваете справедливость Автонна и верных ему людей?
— Уголовникам едва ли доступно абстрактное понятие справедливости. — Начальник тюрьмы наконец осознал свою оплошность и заметно покраснел, — Они голодны, плохо одеты, у них слишком тяжелая работа и слишком много заключенных в одной камере — разумеется, с их точки зрения , верховный судья.
— Вы их жалеете? — судья заметил смущение собеседника и понял, что тот еще не безнадежен. Можно было надеяться на его исправление.
— Я их понимаю, — упрямо возразил офицер.
— И что же вы поняли?
— Что люди, склонные к нарушению закона, проявляют упорство и под невыносимым давлением, и что вспышки возмущения неизбежны. А вы другого мнения, верховный судья?
Взор ЛиГарвола обратился к окну. Из комнаты, расположенной почти на самой вершине Главной башни Сердца Света, открывался вид на город Ли Фолез, под пеленой тумана скрывающий рассадники беспорядков, измены, зреющего бунта. Люди, склонные к нарушению закона, под невыносимым давлением… Враги Автонна не дремлют, их темные замыслы скрыты от глаз простых людей, но проявляются во множестве мельчайших примет и знаков, понятных верховному судье. ЛиГарвол сам порой дивился остроте своего взгляда, проникающего сквозь любые покровы. Он мог постичь истину, в каком бы обличье она ни являлась. Он с первого взгляда отличал невиновных от виновных.
А виновные — повсюду. Они окружают судью, глядят на него множеством глаз. Злые умыслы переполняют город, страну, весь род людской. Иногда верховному судье казалось, что он один понимает, как страшна эта угроза. Такая ответственность могла бы обескуражить более мелкого человека, но Автонн в своей мудрости наделил особой проницательностью того, кто способен вынести ее груз. Верховного судью ЛиГарвола не испугает и не смутит нависшая угроза. Он знает, как поступать со Злом.
Взгляд судьи вернулся к лицу коменданта. Мелкий человек! Не злоумышленник, нет, просто сбившийся с пути по собственному невежеству. Автонн в своей милости не оставит и его, даже сознавая все его несовершенство. Верховный судья тоже готов проявить милосердие. До определенных пределов, конечно.
— На мой взгляд, вы еще не безнадежны, — заметил он. — Я вижу в вас способности к росту. В противном случае я бы давно передал вас в другие руки, не столь милосердные, как мои.
Комендант крепости Нул придал своему лицу подобающее выражение благодарности, неискренность которого не укрылась от глаз верховного судьи.
— Скажите сами, — приказал Гнас ЛиГарвол, — как мне с вами поступить? Обдумайте все и сами вынесите себе приговор.
Подобные приговоры, вынесенные самими обвиняемыми, часто оказывались суровее, чем решения самого строгого суда.
Но не в данном случае.
Комендант поразмыслил с минуту и спокойно встретил взгляд судьи.
— Я приговариваю себя к существенному увеличению средств на содержание заключенных, что даст возможность обеспечить более эффективное и надежное управление тюрьмой.
Гнас ЛиГарвол не снизошел до гнева. Да, он надеялся на другой ответ, но Автонн рассудил иначе, и теперь оставалось только одно:
— Вы разочаровали меня, проявив неслыханную дерзость и высокомерие, — сообщил он коменданту. — Вы не в состоянии управлять крепостью Нул.
— Правильно, верховный судья, — кивнул тот. — Никто в моем положении не смог бы ею управлять.
— Вспомните, дерзость не радует сердце Автонна, — предостерег судья. — С этой минуты вы свободны от занимаемого поста.
— Очень хорошо. В двадцать четыре часа я покину крепость.
— Ни в коем случае. Последние беспорядки, насколько я помню, оставили несколько вакансий среди тюремной охраны. Вы заполните одну из них.
— Я не принимаю этого назначения.
— Это назначение не обсуждается.
Бывший комендант крепости промолчал. По-видимому, он уже встал на путь исправления.
— Да послужит ваше падение, — провозгласил судья, — уроком вашему преемнику. Пусть ваш пример пояснит ему, в чем состоит его долг, и научит распоряжаться данной ему властью в соответствии с этим долгом.
Гнаса ЛиГарвола переполняло ощущение собственной правоты. Он чувствовал — Автонн им доволен.
6
Тред словно заново родился. После бесконечных дней ужаса и отчаяния — новые впечатления, общая цель, надежда! Лед в его душе начал таять.
Он быстро приспособился к новому распорядку. С утра набрасывался на бобы и за два-три часа выполнял дневную норму. Когда кучка очищенных бобов вырастала достаточно, чтобы капрал Вонич остался доволен, можно было разбудить Клыкача, который лежал, свернувшись, в своем углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Когда начнем? — спросил Тред.
* * *
— Неполадки устранены, верховный судья, — объявил комендант. — Зачинщики перебиты, и порядок восстановлен.
— Вот как… — Гнас ЛиГарвол сверху вниз рассматривал посетителя. Тот терпеливо ждал. Похвальное самообладание, а вот способность справляться с возложенными на него обязанностями — сомнительна, и это при явно дурном характере. — Помнится, вы уже пять лет занимаете эту должность?
— Совершенно верно, верховный судья.
— Известно ли вам, что случаи нарушения порядка во вверенной вам тюрьме за это время участились в два раза?
— Это не удивительно, верховный судья, ведь ее население более чем утроилось.
— Вы оправдываетесь?
— Объясняюсь.
— Объяснение неудовлетворительно.
— Сожалею, что вызвал недовольство верховного судьи.
— Прежде всего, вам следует сожалеть о недовольстве Автонна!
Верховный судья позволил себе величественно сдвинуть брови, но это многозначительное движение не поколебало самоуверенности подчиненного. Офицер не выказывал ни осознания своих недостатков, ни раскаяния, ни приличествующего в подобной ситуации смирения. Подобная гордыня заслуживала немедленного наказания.
— Мне сообщили, что бунт застал ваших якобы подготовленных подчиненных врасплох. Попытайтесь объяснить бездействие вашего наблюдательного отдела.
— Бунт не был подготовлен и вспыхнул внезапно. Такие вспышки непредсказуемы. Поймите, верховный судья, приток политических заключенных в последние годы заставляет нас работать на пределе возможного. Сами по себе полы не представляют опасности. В большинстве своем они совершенно безобидны.
ЛиГарвол нахмурился. Этот человек, по-видимому, не понимает значения собственных слов. Он явно относится к тем морально близоруким людям, которые по природе особенно подвержены влиянию Злотворных.
— Настоящие преступники — другое дело, — продолжал, не замечая своего промаха, начальник тюрьмы и комендант крепости Нул. — Они по определению не терпят законов и ограничений. Столкнувшись с насилием, они неизбежно оказывают сопротивление.
— С насилием? — переспросил судья. — Так вы расцениваете справедливость Автонна и верных ему людей?
— Уголовникам едва ли доступно абстрактное понятие справедливости. — Начальник тюрьмы наконец осознал свою оплошность и заметно покраснел, — Они голодны, плохо одеты, у них слишком тяжелая работа и слишком много заключенных в одной камере — разумеется, с их точки зрения , верховный судья.
— Вы их жалеете? — судья заметил смущение собеседника и понял, что тот еще не безнадежен. Можно было надеяться на его исправление.
— Я их понимаю, — упрямо возразил офицер.
— И что же вы поняли?
— Что люди, склонные к нарушению закона, проявляют упорство и под невыносимым давлением, и что вспышки возмущения неизбежны. А вы другого мнения, верховный судья?
Взор ЛиГарвола обратился к окну. Из комнаты, расположенной почти на самой вершине Главной башни Сердца Света, открывался вид на город Ли Фолез, под пеленой тумана скрывающий рассадники беспорядков, измены, зреющего бунта. Люди, склонные к нарушению закона, под невыносимым давлением… Враги Автонна не дремлют, их темные замыслы скрыты от глаз простых людей, но проявляются во множестве мельчайших примет и знаков, понятных верховному судье. ЛиГарвол сам порой дивился остроте своего взгляда, проникающего сквозь любые покровы. Он мог постичь истину, в каком бы обличье она ни являлась. Он с первого взгляда отличал невиновных от виновных.
А виновные — повсюду. Они окружают судью, глядят на него множеством глаз. Злые умыслы переполняют город, страну, весь род людской. Иногда верховному судье казалось, что он один понимает, как страшна эта угроза. Такая ответственность могла бы обескуражить более мелкого человека, но Автонн в своей мудрости наделил особой проницательностью того, кто способен вынести ее груз. Верховного судью ЛиГарвола не испугает и не смутит нависшая угроза. Он знает, как поступать со Злом.
Взгляд судьи вернулся к лицу коменданта. Мелкий человек! Не злоумышленник, нет, просто сбившийся с пути по собственному невежеству. Автонн в своей милости не оставит и его, даже сознавая все его несовершенство. Верховный судья тоже готов проявить милосердие. До определенных пределов, конечно.
— На мой взгляд, вы еще не безнадежны, — заметил он. — Я вижу в вас способности к росту. В противном случае я бы давно передал вас в другие руки, не столь милосердные, как мои.
Комендант крепости Нул придал своему лицу подобающее выражение благодарности, неискренность которого не укрылась от глаз верховного судьи.
— Скажите сами, — приказал Гнас ЛиГарвол, — как мне с вами поступить? Обдумайте все и сами вынесите себе приговор.
Подобные приговоры, вынесенные самими обвиняемыми, часто оказывались суровее, чем решения самого строгого суда.
Но не в данном случае.
Комендант поразмыслил с минуту и спокойно встретил взгляд судьи.
— Я приговариваю себя к существенному увеличению средств на содержание заключенных, что даст возможность обеспечить более эффективное и надежное управление тюрьмой.
Гнас ЛиГарвол не снизошел до гнева. Да, он надеялся на другой ответ, но Автонн рассудил иначе, и теперь оставалось только одно:
— Вы разочаровали меня, проявив неслыханную дерзость и высокомерие, — сообщил он коменданту. — Вы не в состоянии управлять крепостью Нул.
— Правильно, верховный судья, — кивнул тот. — Никто в моем положении не смог бы ею управлять.
— Вспомните, дерзость не радует сердце Автонна, — предостерег судья. — С этой минуты вы свободны от занимаемого поста.
— Очень хорошо. В двадцать четыре часа я покину крепость.
— Ни в коем случае. Последние беспорядки, насколько я помню, оставили несколько вакансий среди тюремной охраны. Вы заполните одну из них.
— Я не принимаю этого назначения.
— Это назначение не обсуждается.
Бывший комендант крепости промолчал. По-видимому, он уже встал на путь исправления.
— Да послужит ваше падение, — провозгласил судья, — уроком вашему преемнику. Пусть ваш пример пояснит ему, в чем состоит его долг, и научит распоряжаться данной ему властью в соответствии с этим долгом.
Гнаса ЛиГарвола переполняло ощущение собственной правоты. Он чувствовал — Автонн им доволен.
6
Тред словно заново родился. После бесконечных дней ужаса и отчаяния — новые впечатления, общая цель, надежда! Лед в его душе начал таять.
Он быстро приспособился к новому распорядку. С утра набрасывался на бобы и за два-три часа выполнял дневную норму. Когда кучка очищенных бобов вырастала достаточно, чтобы капрал Вонич остался доволен, можно было разбудить Клыкача, который лежал, свернувшись, в своем углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118