Крейнц, разумеется, совершенно не понимал, насколько многого требует от нее. Он и представить себе не мог, как сжималось все у нее внутри, и искренне ожидал, что жена будет рада появиться в свете.
Рада… Обладай Эстина чувством юмора, она в полной мере могла бы оценить эту горькую иронию.
Торжественное Восхваление само по себе было невыносимо скучно, но Эстину, как подсказывал опыт, ожидало кое-что похуже. От тех, кто принимал публичные почести, ожидалась ответная благодарственная речь. Эстине придется стоять на подиуме Зала Торжеств в Сердце Света. Она должна будет предстать перед армией взыскательных глаз и обратиться к ним, ко всем сразу. Во рту будет сухо, как в пустыне, руки начнут дрожать, а в животе обязательно забурчит. Старательно заготовленные слова вылетят из головы, и она, красная, как рак, начнет бормотать какую-то бессмыслицу смешным писклявым голоском.
Так было на ее первом Восхвалении двенадцать лет назад, и так повторялось из года в год. Привычка ничуть не помогала делу — чего никак не желал понимать муж. Крейнц редко осуждал ее страхи и причуды — чаще он просто не замечал их. Конечно, он был прав.
И теперь ежегодный ужас приближался, снотворное доктора Фламбески больше не помогало уснуть, и Крейнц снова начал сердиться. Пора было прибегнуть к более сильным средствам.
К счастью, доктор подумал и об этом.
Он советовал оставить успокоительное на «крайний» случай, и Эстина послушалась. До этого лекарство стояло нетронутым, но настало время его испытать.
* * *
В тот зимний вечер Ли Фолез был окутан туманом. Карета ЛиХофбруннов, запряженная парой лошадей и щедро увешанная фонарями, неторопливо катилась по булыжной мостовой. Двое людей, сидящих в карете, были отгорожены от мира тонкими, обитыми шелком стенками.
Леди Эстина с легким вздохом откинулась на спинку сиденья. Своеобразное одиночество вдвоем — ощущение, что они с мужем остались единственными обитателями невидимого в тумане города, было приятно. Она тихонько пожала руку Крейнца и с восторгом ощутила ответное пожатие. Муж доволен ею! И в самом деле, почему бы и не быть ему довольным — теперь, когда к ней вернулись отвага и мужество?
И что за странная дурь нашла было на нее? Неудивительно, что Крейнц был на нее зол. Разве можно его за это винить?
К счастью, успокоительное доктора Фламбески превзошло все ее ожидания. Две ложечки после обеда согрели кровь, завили распрямиться спину и возвратили уверенность в себе.
Короче говоря, Эстина чувствовала себя прекрасно. Теперь, сидя в карете, спешащей на празднество в Сердце Света, она была полна лишь радостных предчувствий и готовилась с головой окунуться в теплое море общего восхищения. Крейнц был прав с самого начала. Да ведь он всегда прав!
Скрип колес изменился, показывая, что они въехали на мост Пропащих Душ. Эстина выглянула в окно, однако реки внизу не увидела. Весь мир скрывался в густом, подсвеченном факелами тумане.
Мост остался позади. Остров Лисе. Еще пятнадцать минут, и карета проехала под тяжелой аркой, ведущей в главный двор Сердца Света. Они вышли, и Эстина зажмурилась, ослепленная сиянием бесчисленных фонарей. В этот день мрачная твердыня крепости в кои-то веки оправдывала свое название. Однако ее блеск не распространялся на гостей. Приглашенные, рекой вливавшиеся в парадную дверь, были одеты в богатые, но скромные, подчеркнуто старомодные костюмы: мужчины в строгих дублетах и свободных брюках без всяких модных разрезов; женщины в пышных юбках с фижмами. Сама Эстина выбрала бархатное платье темно-гранатового оттенка, с черной вышивкой по манжетам и глухому воротнику. Этот цвет очень шел ей, делая лет на шесть-семь моложе, и соответствовал случаю. Бесспорно, правильный выбор. Крейнцу не приходилось краснеть за жену, более того — он был явно горд. Эстина победоносно улыбнулась в ответ на взгляд мужа и не без труда сдержала рвавшийся с губ совершенно неуместный смешок. Она взяла мужа под руку, и они вместе прошествовали в Сердце Света.
В просторном вестибюле пара влилась в неторопливый человеческий поток, продвигавшийся к залу торжеств. Все выступали величественно и неспешно, говорили приглушенно, подчеркивая возвышенный дух празднества. Эстина искоса оглядывала гостей. Большинство было ей знакомо, хотя бы в лицо. Вся Лига Союзников в сборе, и еще избранные приглашенные из лучших домов. Обращало на себя внимание отсутствие членов дома ЛиГрембльдек, но это и понятно — ввиду недавнего Очищения старого дворецкого достойного барона.
Эстина отметила про себя это свидетельство падения ЛиГрембльдека, но не стала задумываться на эту тему. Ее внимание главным образом было обращено на женщин. Ни одна, решила Эстина, не может сравниться с ней привлекательностью. Может, среди них есть и моложе, и красивее, но ее отличало особое обаяние, превосходящее обычную красоту. Кроме того, у нее есть стиль. Ни одна из женщин не одевалась с таким вкусом. Многие выглядят просто вульгарно! Неуместный смешок снова запросился с языка, но Эстина сумела подавить его.
— Взгляни, — негромко воскликнула она и, толкнув мужа локтем в бок, указала: — видал женушку ЛиЗозинза? Вырядилась в коричневую парчу! Ну не смешно ли? Словно ходячая какашка, верно?
— Довольно поверхностное наблюдение, миледи, — с упреком ответил Крейнц.
— А по-моему, очень точно. Ходячая какашка! Отличная аллитерация, верно? Или это называется ассонанс? А может, эвфония? Или…
— Вы нездоровы, миледи? — Крейнц бросил на нее странный взгляд.
— Совершенно здорова, мой дорогой. Просто великолепно себя чувствую. Так свободно. Так легко и свободно, словно птица, вылетевшая из клетки.
— Остерегайтесь безрассудного полета, супруга. Свобода — не всегда благо.
— Верно! Ты абсолютно прав! Да ведь ты всегда прав. Это не просто слова, это самая правдивая правда. Ты просто чудо, Крейнц. Ты не представляешь, как я тебя люблю!
— Здесь, пожалуй, не время и не место.
— Я тебя обожаю, я тебе поклоняюсь, я жить без тебя не могу. Поцелуй меня!
— Это что, неудачная шутка, миледи? Вспомните, где мы находимся!
— А может, прошмыгнем в какую-нибудь пустую комнатку? Запрем дверь, нас никто и не хватится.
— Вы не в себе?
— Да ведь я просто хочу показать, как люблю тебя, — на этот раз полностью сдержать неуместное веселье не удалось, и тихий смешок сорвался с ее губ.
Крейнц остановился, словно врос в землю, посреди коридора и развернул жену к себе лицом.
— Вы пьяны? — в ярости прошипел он.
Эстина испугалась, увидев его лицо, и покачала головой.
— Так что с вами?
— Совсем ничего, Крейнц. Я чувствую себя прекрасно, честное слово.
— Но ведете себя не слишком-то красиво! Неужели у вас нет ни достоинства, ни чувства приличия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Рада… Обладай Эстина чувством юмора, она в полной мере могла бы оценить эту горькую иронию.
Торжественное Восхваление само по себе было невыносимо скучно, но Эстину, как подсказывал опыт, ожидало кое-что похуже. От тех, кто принимал публичные почести, ожидалась ответная благодарственная речь. Эстине придется стоять на подиуме Зала Торжеств в Сердце Света. Она должна будет предстать перед армией взыскательных глаз и обратиться к ним, ко всем сразу. Во рту будет сухо, как в пустыне, руки начнут дрожать, а в животе обязательно забурчит. Старательно заготовленные слова вылетят из головы, и она, красная, как рак, начнет бормотать какую-то бессмыслицу смешным писклявым голоском.
Так было на ее первом Восхвалении двенадцать лет назад, и так повторялось из года в год. Привычка ничуть не помогала делу — чего никак не желал понимать муж. Крейнц редко осуждал ее страхи и причуды — чаще он просто не замечал их. Конечно, он был прав.
И теперь ежегодный ужас приближался, снотворное доктора Фламбески больше не помогало уснуть, и Крейнц снова начал сердиться. Пора было прибегнуть к более сильным средствам.
К счастью, доктор подумал и об этом.
Он советовал оставить успокоительное на «крайний» случай, и Эстина послушалась. До этого лекарство стояло нетронутым, но настало время его испытать.
* * *
В тот зимний вечер Ли Фолез был окутан туманом. Карета ЛиХофбруннов, запряженная парой лошадей и щедро увешанная фонарями, неторопливо катилась по булыжной мостовой. Двое людей, сидящих в карете, были отгорожены от мира тонкими, обитыми шелком стенками.
Леди Эстина с легким вздохом откинулась на спинку сиденья. Своеобразное одиночество вдвоем — ощущение, что они с мужем остались единственными обитателями невидимого в тумане города, было приятно. Она тихонько пожала руку Крейнца и с восторгом ощутила ответное пожатие. Муж доволен ею! И в самом деле, почему бы и не быть ему довольным — теперь, когда к ней вернулись отвага и мужество?
И что за странная дурь нашла было на нее? Неудивительно, что Крейнц был на нее зол. Разве можно его за это винить?
К счастью, успокоительное доктора Фламбески превзошло все ее ожидания. Две ложечки после обеда согрели кровь, завили распрямиться спину и возвратили уверенность в себе.
Короче говоря, Эстина чувствовала себя прекрасно. Теперь, сидя в карете, спешащей на празднество в Сердце Света, она была полна лишь радостных предчувствий и готовилась с головой окунуться в теплое море общего восхищения. Крейнц был прав с самого начала. Да ведь он всегда прав!
Скрип колес изменился, показывая, что они въехали на мост Пропащих Душ. Эстина выглянула в окно, однако реки внизу не увидела. Весь мир скрывался в густом, подсвеченном факелами тумане.
Мост остался позади. Остров Лисе. Еще пятнадцать минут, и карета проехала под тяжелой аркой, ведущей в главный двор Сердца Света. Они вышли, и Эстина зажмурилась, ослепленная сиянием бесчисленных фонарей. В этот день мрачная твердыня крепости в кои-то веки оправдывала свое название. Однако ее блеск не распространялся на гостей. Приглашенные, рекой вливавшиеся в парадную дверь, были одеты в богатые, но скромные, подчеркнуто старомодные костюмы: мужчины в строгих дублетах и свободных брюках без всяких модных разрезов; женщины в пышных юбках с фижмами. Сама Эстина выбрала бархатное платье темно-гранатового оттенка, с черной вышивкой по манжетам и глухому воротнику. Этот цвет очень шел ей, делая лет на шесть-семь моложе, и соответствовал случаю. Бесспорно, правильный выбор. Крейнцу не приходилось краснеть за жену, более того — он был явно горд. Эстина победоносно улыбнулась в ответ на взгляд мужа и не без труда сдержала рвавшийся с губ совершенно неуместный смешок. Она взяла мужа под руку, и они вместе прошествовали в Сердце Света.
В просторном вестибюле пара влилась в неторопливый человеческий поток, продвигавшийся к залу торжеств. Все выступали величественно и неспешно, говорили приглушенно, подчеркивая возвышенный дух празднества. Эстина искоса оглядывала гостей. Большинство было ей знакомо, хотя бы в лицо. Вся Лига Союзников в сборе, и еще избранные приглашенные из лучших домов. Обращало на себя внимание отсутствие членов дома ЛиГрембльдек, но это и понятно — ввиду недавнего Очищения старого дворецкого достойного барона.
Эстина отметила про себя это свидетельство падения ЛиГрембльдека, но не стала задумываться на эту тему. Ее внимание главным образом было обращено на женщин. Ни одна, решила Эстина, не может сравниться с ней привлекательностью. Может, среди них есть и моложе, и красивее, но ее отличало особое обаяние, превосходящее обычную красоту. Кроме того, у нее есть стиль. Ни одна из женщин не одевалась с таким вкусом. Многие выглядят просто вульгарно! Неуместный смешок снова запросился с языка, но Эстина сумела подавить его.
— Взгляни, — негромко воскликнула она и, толкнув мужа локтем в бок, указала: — видал женушку ЛиЗозинза? Вырядилась в коричневую парчу! Ну не смешно ли? Словно ходячая какашка, верно?
— Довольно поверхностное наблюдение, миледи, — с упреком ответил Крейнц.
— А по-моему, очень точно. Ходячая какашка! Отличная аллитерация, верно? Или это называется ассонанс? А может, эвфония? Или…
— Вы нездоровы, миледи? — Крейнц бросил на нее странный взгляд.
— Совершенно здорова, мой дорогой. Просто великолепно себя чувствую. Так свободно. Так легко и свободно, словно птица, вылетевшая из клетки.
— Остерегайтесь безрассудного полета, супруга. Свобода — не всегда благо.
— Верно! Ты абсолютно прав! Да ведь ты всегда прав. Это не просто слова, это самая правдивая правда. Ты просто чудо, Крейнц. Ты не представляешь, как я тебя люблю!
— Здесь, пожалуй, не время и не место.
— Я тебя обожаю, я тебе поклоняюсь, я жить без тебя не могу. Поцелуй меня!
— Это что, неудачная шутка, миледи? Вспомните, где мы находимся!
— А может, прошмыгнем в какую-нибудь пустую комнатку? Запрем дверь, нас никто и не хватится.
— Вы не в себе?
— Да ведь я просто хочу показать, как люблю тебя, — на этот раз полностью сдержать неуместное веселье не удалось, и тихий смешок сорвался с ее губ.
Крейнц остановился, словно врос в землю, посреди коридора и развернул жену к себе лицом.
— Вы пьяны? — в ярости прошипел он.
Эстина испугалась, увидев его лицо, и покачала головой.
— Так что с вами?
— Совсем ничего, Крейнц. Я чувствую себя прекрасно, честное слово.
— Но ведете себя не слишком-то красиво! Неужели у вас нет ни достоинства, ни чувства приличия?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118