В прошлый раз он ее не видел. К счастью.
— Мне нужен доктор Фламбеска, — обратилась к нему Гленниан.
Хозяин с любезным поклоном и понимающей улыбочкой пригласил ее войти. Неужели Тредэйн часто принимает по вечерам одиноких посетительниц — пришло в голову Гленниан. Эта мысль почему-то была ей неприятна. Но, в сущности, это не ее дело.
Проводив девушку до чистой маленькой прихожей перед комнатами Тредэйна, румяный провожатый оставил ее одну, и Гленниан постучалась. Ответа не было, так что она толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, и вошла.
По слухам, у модного доктора было множество пациентов, и Гленниан ожидала увидеть приемную, полную ожидающих своей очереди страдальцев, но комната оказалась пустой. Может быть, Тредэйна нет дома? Тогда придется дожидаться его возвращения — причем неизвестно, сколько времени — или прийти в другой раз. Ни то, ни другое нежелательно. Сегодня она набралась храбрости подступиться к нему с вопросами и полна решимости добиться ответов.
В прошлый раз Тредэйн был в кабинете. Может, и сегодня он там? Заснул или занят и не расслышал стука… Дверь в кабинет была закрыта. Подойдя ближе, она уловила звук голоса: его голоса. Значит, он там, и не один. Гленниан постояла, прислушиваясь. Вот он что-то спросил — но ответа не слышно. Тишина, и снова голос Тредэйна. Только его голос. Значит, он все-таки один. Разговаривает сам с собой?
Гленниан подняла руку, чтобы еще раз постучаться, но остановила себя. Если попросить разрешения, он вполне способен не впустить ее. Лучше не давать ему такой возможности. Как бешено стучит сердце! Гленниан вдруг поняла, что боится. Только не Тредэйна ЛиМарчборга. Он очень изменился за эти тринадцать лет, и она не всегда могла понять, о чем он думает, но знала, что Тред никогда ее не обидит. И все же в ней разрастался необъяснимый страх.
Гленниан глубоко вздохнула и заставила себя отворить дверь. Из кабинета хлынул ослепительный свет. Она невольно зажмурилась и вдруг уловила музыку — хор нечеловеческих голосов, сливавшийся в чудесной красоты мелодию. Она слышала его не ушами, а разумом, и музыка, прекрасная и устрашающая одновременно, наполнила ее трепетом и отчаянием, захватила, заставила открыть глаза, чтобы увидеть…
Сияние. Огромный клубок переливчатого света, слишком яркого для человеческих глаз, слишком чуждого, чтобы понять его природу. Гленниан моргнула. Из глаз потекли слезы, но она не могла отвести взгляд. Невероятно, как это существо умещается в маленькой комнатке Тредэйна. Сияние излучало темную угрозу и казалось разумным. Гленниан невольно потянулась к нему, чтобы проникнуть вглубь, понять — но поздно. Свет уже угасал. Она услышала собственный крик, умоляющий его остаться, но он прозвучал в пустоте. Все кончилось. Ее наполнила невыносимая боль потери, слившаяся с облегчением.
Опомнившись, Гленниан увидела перед собой Тредэйна ЛиМарчборга. Он наблюдал за ней. Взглянув ему в глаза, девушка спросила:
— Он вернется?
— Да.
— Когда?
— Не знаю.
— Скоро?
— Возможно.
— Это ты его вызвал?
— Сейчас — не я.
Она зашла в кабинет и без сил опустилась в кресло. Тредэйн подал ей стакан воды. Она выпила. Мысли худо-бедно упорядочились, и девушка более или менее пришла в себя. Она спросила, глядя на Тредэйна:
— Это был Злотворный?
— Сознающий, — равнодушно отозвался он. — Сущий. Это была скорее поправка, нежели отрицание. Хорошо хотя бы не пытается убедить, что ей почудилось. Вот и славно. Сверхъестественное явление, которое отвечает сразу на все вопросы и полностью проясняет картину. Какой смысл отрицать?
— Твое возвращение из мертвых… знания и искусство… твое богатство…
Он молчал.
— Все чудеса теперь понятны. Все это дал тебе… этот?.. Он по-прежнему не отвечал, не пытался возразить.
— Какой ценой?
— Не надо было тебе так врываться, — сказал он. — Могло плохо кончиться.
— Какой ценой?
— Не думай об этом.
— Значит, старые сказки не врут. Ты продал свою жизненную силу.
— Я не знаю, что такое «жизненная сила». Иди домой, Гленниан. Ты мне не нужна.
Лицо Тредэйна было мрачным, как зимний день, и все-таки Гленниан ему не поверила.
— Ты и раньше всегда говорил мне: «Иди домой». Я и тогда не слушалась, и теперь не собираюсь.
— Ты уже не ребенок, и это не игра.
— Тогда что же? Объясни, пожалуйста. Что связывает тебя… с этим ? Что ты наделал и зачем?
Она, в сущности, не надеялась на ответ, и он не ответил. По стенам кабинета блуждали причудливые тени. Садилось солнце. Тредэйн молча зажег два светильника. Даже в их теплом свете его лицо казалось мертвенно-бледным.
С ним случилось что-то ужасное! Гленниан изо всех сил старалась скрыть свой страх.
— Что заставило тебя вернуться в Ли Фолез, Тредэйн? — настойчиво спросила она, как могла, отгоняя дурные предчувствия. Тредэйн, помолчав, ответил, хотя она и теперь не ожидала, что получит объяснение:
— Ты видела объявление у меня в окне: «Восстанавливаю нарушение равновесия», — он невесело улыбнулся. — Равновесие нарушено. Я должен его восстановить.
Равновесие . Он намеренно говорил загадками, но Гленниан немного знала его историю и догадывалась, что он говорит о справедливости. Отец, братья, годы, проведенные в крепости. Виновных найти нетрудно — Белый Трибунал.
— ЛиГарвол? — спросила она.
— Ты всегда быстро соображала.
— Но это не объясняет, что этот…
— Сознающий.
— Ты ему принадлежишь?
— Пока нет.
— Пока? Что значит «пока»? Скажи прямо — ты продал свою жизненную силу Злотворному?
— Я обещал ему свой разум — товар, который будет храниться у Сознающего, пока в нем не возникнет необходимость.
— А взамен?..
— Некоторые необычные способности.
— Которыми ты намерен воспользоваться, чтобы отомстить верховному судье?
— И еще кое-кому.
— Это мелко!
— Для меня это важно. Это — все. Кроме этого у меня ничего нет.
— Есть цели гораздо выше, достойнее. Подумай о других людях — в мире полно зла, идет сражение…
— Все это меня не касается.
— Тогда ты уже не человек.
— Не тебе меня судить. Если бы я выбрал иной путь, отказался бы подчиниться Сознающему, я был бы уже мертв или погребен заживо в крепости Нул. Я мало рассказывал тебе о ее темницах, и радуйся, что ты не узнала больше. Но даже в последний миг, в мастерской Юруна, когда великий Ксилиил предложил мне свободу и власть, я отказался бы, если бы он не открыл мне имена предателей, погубивших мою семью. Видишь ли, Равнар ЛиМарчборг был продан по дешевке. Его жена, соблазненная предложениями проклятого ЛиГарвола, оклеветала моего отца. И вот благородный ландграф и двое его сыновей умерли мучительной смертью, а младший сын был обречен на меньшие, зато значительно более долгие мучения.
А Дремпи Квисельд тоже замешан в измене?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Мне нужен доктор Фламбеска, — обратилась к нему Гленниан.
Хозяин с любезным поклоном и понимающей улыбочкой пригласил ее войти. Неужели Тредэйн часто принимает по вечерам одиноких посетительниц — пришло в голову Гленниан. Эта мысль почему-то была ей неприятна. Но, в сущности, это не ее дело.
Проводив девушку до чистой маленькой прихожей перед комнатами Тредэйна, румяный провожатый оставил ее одну, и Гленниан постучалась. Ответа не было, так что она толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, и вошла.
По слухам, у модного доктора было множество пациентов, и Гленниан ожидала увидеть приемную, полную ожидающих своей очереди страдальцев, но комната оказалась пустой. Может быть, Тредэйна нет дома? Тогда придется дожидаться его возвращения — причем неизвестно, сколько времени — или прийти в другой раз. Ни то, ни другое нежелательно. Сегодня она набралась храбрости подступиться к нему с вопросами и полна решимости добиться ответов.
В прошлый раз Тредэйн был в кабинете. Может, и сегодня он там? Заснул или занят и не расслышал стука… Дверь в кабинет была закрыта. Подойдя ближе, она уловила звук голоса: его голоса. Значит, он там, и не один. Гленниан постояла, прислушиваясь. Вот он что-то спросил — но ответа не слышно. Тишина, и снова голос Тредэйна. Только его голос. Значит, он все-таки один. Разговаривает сам с собой?
Гленниан подняла руку, чтобы еще раз постучаться, но остановила себя. Если попросить разрешения, он вполне способен не впустить ее. Лучше не давать ему такой возможности. Как бешено стучит сердце! Гленниан вдруг поняла, что боится. Только не Тредэйна ЛиМарчборга. Он очень изменился за эти тринадцать лет, и она не всегда могла понять, о чем он думает, но знала, что Тред никогда ее не обидит. И все же в ней разрастался необъяснимый страх.
Гленниан глубоко вздохнула и заставила себя отворить дверь. Из кабинета хлынул ослепительный свет. Она невольно зажмурилась и вдруг уловила музыку — хор нечеловеческих голосов, сливавшийся в чудесной красоты мелодию. Она слышала его не ушами, а разумом, и музыка, прекрасная и устрашающая одновременно, наполнила ее трепетом и отчаянием, захватила, заставила открыть глаза, чтобы увидеть…
Сияние. Огромный клубок переливчатого света, слишком яркого для человеческих глаз, слишком чуждого, чтобы понять его природу. Гленниан моргнула. Из глаз потекли слезы, но она не могла отвести взгляд. Невероятно, как это существо умещается в маленькой комнатке Тредэйна. Сияние излучало темную угрозу и казалось разумным. Гленниан невольно потянулась к нему, чтобы проникнуть вглубь, понять — но поздно. Свет уже угасал. Она услышала собственный крик, умоляющий его остаться, но он прозвучал в пустоте. Все кончилось. Ее наполнила невыносимая боль потери, слившаяся с облегчением.
Опомнившись, Гленниан увидела перед собой Тредэйна ЛиМарчборга. Он наблюдал за ней. Взглянув ему в глаза, девушка спросила:
— Он вернется?
— Да.
— Когда?
— Не знаю.
— Скоро?
— Возможно.
— Это ты его вызвал?
— Сейчас — не я.
Она зашла в кабинет и без сил опустилась в кресло. Тредэйн подал ей стакан воды. Она выпила. Мысли худо-бедно упорядочились, и девушка более или менее пришла в себя. Она спросила, глядя на Тредэйна:
— Это был Злотворный?
— Сознающий, — равнодушно отозвался он. — Сущий. Это была скорее поправка, нежели отрицание. Хорошо хотя бы не пытается убедить, что ей почудилось. Вот и славно. Сверхъестественное явление, которое отвечает сразу на все вопросы и полностью проясняет картину. Какой смысл отрицать?
— Твое возвращение из мертвых… знания и искусство… твое богатство…
Он молчал.
— Все чудеса теперь понятны. Все это дал тебе… этот?.. Он по-прежнему не отвечал, не пытался возразить.
— Какой ценой?
— Не надо было тебе так врываться, — сказал он. — Могло плохо кончиться.
— Какой ценой?
— Не думай об этом.
— Значит, старые сказки не врут. Ты продал свою жизненную силу.
— Я не знаю, что такое «жизненная сила». Иди домой, Гленниан. Ты мне не нужна.
Лицо Тредэйна было мрачным, как зимний день, и все-таки Гленниан ему не поверила.
— Ты и раньше всегда говорил мне: «Иди домой». Я и тогда не слушалась, и теперь не собираюсь.
— Ты уже не ребенок, и это не игра.
— Тогда что же? Объясни, пожалуйста. Что связывает тебя… с этим ? Что ты наделал и зачем?
Она, в сущности, не надеялась на ответ, и он не ответил. По стенам кабинета блуждали причудливые тени. Садилось солнце. Тредэйн молча зажег два светильника. Даже в их теплом свете его лицо казалось мертвенно-бледным.
С ним случилось что-то ужасное! Гленниан изо всех сил старалась скрыть свой страх.
— Что заставило тебя вернуться в Ли Фолез, Тредэйн? — настойчиво спросила она, как могла, отгоняя дурные предчувствия. Тредэйн, помолчав, ответил, хотя она и теперь не ожидала, что получит объяснение:
— Ты видела объявление у меня в окне: «Восстанавливаю нарушение равновесия», — он невесело улыбнулся. — Равновесие нарушено. Я должен его восстановить.
Равновесие . Он намеренно говорил загадками, но Гленниан немного знала его историю и догадывалась, что он говорит о справедливости. Отец, братья, годы, проведенные в крепости. Виновных найти нетрудно — Белый Трибунал.
— ЛиГарвол? — спросила она.
— Ты всегда быстро соображала.
— Но это не объясняет, что этот…
— Сознающий.
— Ты ему принадлежишь?
— Пока нет.
— Пока? Что значит «пока»? Скажи прямо — ты продал свою жизненную силу Злотворному?
— Я обещал ему свой разум — товар, который будет храниться у Сознающего, пока в нем не возникнет необходимость.
— А взамен?..
— Некоторые необычные способности.
— Которыми ты намерен воспользоваться, чтобы отомстить верховному судье?
— И еще кое-кому.
— Это мелко!
— Для меня это важно. Это — все. Кроме этого у меня ничего нет.
— Есть цели гораздо выше, достойнее. Подумай о других людях — в мире полно зла, идет сражение…
— Все это меня не касается.
— Тогда ты уже не человек.
— Не тебе меня судить. Если бы я выбрал иной путь, отказался бы подчиниться Сознающему, я был бы уже мертв или погребен заживо в крепости Нул. Я мало рассказывал тебе о ее темницах, и радуйся, что ты не узнала больше. Но даже в последний миг, в мастерской Юруна, когда великий Ксилиил предложил мне свободу и власть, я отказался бы, если бы он не открыл мне имена предателей, погубивших мою семью. Видишь ли, Равнар ЛиМарчборг был продан по дешевке. Его жена, соблазненная предложениями проклятого ЛиГарвола, оклеветала моего отца. И вот благородный ландграф и двое его сыновей умерли мучительной смертью, а младший сын был обречен на меньшие, зато значительно более долгие мучения.
А Дремпи Квисельд тоже замешан в измене?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118