Она прошмыгнула мимо рядов молчаливых гостей, все время ожидая, что ее остановят, но никто и не попытался ее задержать. Эстина метнулась к открытой двери, ведущей в милосердно пустынные коридоры. Бежать, бежать, и вот она уже в вестибюле и снаружи, в залитом яростным светом крепостном дворе. Тут Эстина остановилась и растерянно огляделась. Множество карет, целые сотни, свою не отыщешь и за час, а ей надо было выбраться отсюда немедленно .
— ЛиХофбрунны! — она едва узнала голос, вырвавшийся из ее горла, таким пронзительным, диким и хриплым он оказался. Ни следа той мягкости и благозвучия, которых Крейнц требовал от женщины. — ЛиХофбрунны!
— Здесь, миледи. — Она увидела перед собой домашнего слугу, заметила, как округлились глаза парня при виде ее заплаканного лица.
— Отвезите меня домой, — приказала Эстина. Он не двинулся с места, стоял, словно остолбенев, и ее голос сорвался на визг: — Домой!
— Сию минуту, миледи.
Эстина пошла за ним к карете ЛиХофбруннов, не сразу заметив, что повторяет на каждом шагу, как заведенная:
— Домой, домой, домой.
Она забралась в карету, и дверь за ней закрылась. Кучер щелкнул кнутом, и карета двинулась, быстро унося ее из крепости, сквозь каменную арку в туман, окутавший город.
— Домой. Домой. Домой, — слышала она собственный голос. Она еще отметила, что карета простучала по мосту Пропащих Душ, но потом потеряла всякое представление о месте и времени… Туман надежно скрывал улицы. Эстина не представляла, где находится.
— Домой. Домой. Домой.
У тебя больше нет дома. Все тот же неотвязный внутренний голос, но теперь она узнала его. Немного удивилась отсутствию стрелианского выговора, но металлические интонации точно указывали на владельца голоса. Эстина высунула голову в открытое окно, полной грудью вдохнув холодный зимний воздух и крикнула невидимому кучеру:
— Вези на Солидную площадь!
Карета остановилась, и леди Эстина соскочила на землю. Нужный дом находился прямо перед ней, над дверью горел фонарь, занавешенные окна светились в темноте. Жильцы дома еще не спят! Бросившись к порогу, она что было силы заколотила в дверь, готовая, если понадобится, призвать на помощь кучера. Однако открыли ей почти сразу. Перед ней стоял все тот же домовладелец, глядя на нее изумленным глазами.
Эстина молча оттолкнула его с дороги, бросилась через мраморную прихожую к незапертой двери и подобно вихрю ворвалась в апартаменты доктора Фламбески.
Маленькая приемная была пуста. В отличие от комнаты за ней. Леди Эстина задержалась на пороге. Что-то было по-другому, нежели ей запомнилось, и она потратила несколько секунд, чтобы разобраться, в чем дело. В прошлый раз полу мрак скрадывал все цвета. Сегодня же теплый свет лампы подчеркивал богатую яркость занавесей и толстых ковров под ногами. Доктор Фламбеска сидел за столом с пером в руке, положив перед собой толстую книгу. Увидев его руку, она окончательно утвердилась в мысли, что стрелианец совсем молод. Его же обращенное к ней лицо по-прежнему скрывалось под широкими полями шляпы.
— Что вы со мной сделали? — вырвалось у Эстины. Ответа не последовало, и она ответила сама: — Вы меня погубили!
— На что именно вы жалуетесь, миледи? — поинтересовался доктор.
— Лицемер, вы сами все знаете! Вы нарочно все подстроили, не отрицайте это! Это зелье, которое вы мне дали, это ваше «успокоительное» — должно быть, это яд… или колдовской эликсир! Ручаюсь, что это колдовство, и так всем и скажу! Слышите, вы, шарлатан! Вы еще пожалеете, что…
— Успокоительное не оказало нужного действия, миледи? Вы не обрели спокойствия и счастливой уверенности в себе?
— Обрела, да еще как! Я проглотила ваше зелье и обрела свободу выболтать тайну, которая наверняка погубит меня.
— Если бы вы лучше вслушивались в значение сказанных вам слов, вы могли бы этого ожидать.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Но я уверена, что именно этого вы и хотели, что все так и задумали! Вы воспользовались своим положением, вы обманули меня…
— И зачем же мне так поступать, миледи?
— Да, зачем? Этого-то я и не могу понять. Я вам доверилась, пришла к вам за помощью. Как вы могли так обойтись со мной! Я ничем вас не обидела, мы даже не были знакомы! Я никогда в жизни никому не причиняла вреда…
— Я вижу, действие успокоительного проходит. Но давайте исправим пару сделанных вами ошибочных утверждений. Вы знаете меня, миледи, и вы многим причинили вред. Ваше лживое свидетельство послало на казнь Равнара ЛиМарчборга и двоих его сыновей, а третьего сына обрекло быть похороненным заживо. Для совершения сего поводов у вас было — с вашей, к слову сказать, точки зрения — предостаточно, но не последнюю роль сыграло и обещание Гнаса ЛиГарвола, что большая часть состояния ЛиМарчборга останется за вами.
— Это ложь!
— Это не ложь, как не ложь и то, что вы однажды пытались заживо сжечь лорда Равнара в его кабинете.
— Нет! На самом деле ему ничего не грозило, я только хотела обратить на себя внимание. Но как вы…
— После смерти мужа, — продолжал доктор Фламбеска, с каждым словом теряя стрелианский акцент, — вы сочли благоразумным проявить наглядную верность интересам правосудия. Эта верность выказывалась вами в форме верноподданнических доносов. После смерти ландграфа ЛиМарчборга не проходило года, чтобы ваше имя не мелькнуло в процессе, ведущем к осуждению и казни нового несчастного. Самым полезным для Трибунала оказался ваш донос на благородного ландграфа Гинса ЛиСтролума, после смерти которого все его богатство уплыло в сундуки Белого Трибунала. Самым жалким и отвратительным был донос, отправивший в котел достойную баронессу Клару ЛиБрайзенбан и трех ее молодых дочерей.
— Не так уж они были и молоды! Я хочу сказать, уже не дети. И я не одна подписала разоблачительное письмо, И вообще, с тех пор прошло уже десять лет. Как вы…
— Не следует предполагать, — продолжал гнуть свое доктор Фламбеска, — что среди ваших жертв оказывались только богатые и знатные. По всей видимости, никто не потрудился пересчитать всех слуг, работников, торговцев и прочих малозначащих личностей, павших жертвами вашей жестокости.
— Жестокости? — поразилась Эстина. — Моей?..
— Однако не все их забыли. Без сомнения, родные еще помнят лицо недавно убитого Ирсо Гройста…
— Это еще кто?
— Старого дворецкого ЛиГрембльдеков. Он был подвергнут Очищению пару недель назад. Возможно, вы уже позабыли об этом мелком происшествии.
— Это не моя вина! Все равно он…
— Кроме того, есть еще и некая Беткин, ваша невинная служанка, которую вы выгнали на улицу умирать с голоду.
— Невинная? Проныра и интриганка! Она…
— Кстати, о девушке позаботились. Я принял должные Меры.
— Вы! Какое вам дело до всего этого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— ЛиХофбрунны! — она едва узнала голос, вырвавшийся из ее горла, таким пронзительным, диким и хриплым он оказался. Ни следа той мягкости и благозвучия, которых Крейнц требовал от женщины. — ЛиХофбрунны!
— Здесь, миледи. — Она увидела перед собой домашнего слугу, заметила, как округлились глаза парня при виде ее заплаканного лица.
— Отвезите меня домой, — приказала Эстина. Он не двинулся с места, стоял, словно остолбенев, и ее голос сорвался на визг: — Домой!
— Сию минуту, миледи.
Эстина пошла за ним к карете ЛиХофбруннов, не сразу заметив, что повторяет на каждом шагу, как заведенная:
— Домой, домой, домой.
Она забралась в карету, и дверь за ней закрылась. Кучер щелкнул кнутом, и карета двинулась, быстро унося ее из крепости, сквозь каменную арку в туман, окутавший город.
— Домой. Домой. Домой, — слышала она собственный голос. Она еще отметила, что карета простучала по мосту Пропащих Душ, но потом потеряла всякое представление о месте и времени… Туман надежно скрывал улицы. Эстина не представляла, где находится.
— Домой. Домой. Домой.
У тебя больше нет дома. Все тот же неотвязный внутренний голос, но теперь она узнала его. Немного удивилась отсутствию стрелианского выговора, но металлические интонации точно указывали на владельца голоса. Эстина высунула голову в открытое окно, полной грудью вдохнув холодный зимний воздух и крикнула невидимому кучеру:
— Вези на Солидную площадь!
Карета остановилась, и леди Эстина соскочила на землю. Нужный дом находился прямо перед ней, над дверью горел фонарь, занавешенные окна светились в темноте. Жильцы дома еще не спят! Бросившись к порогу, она что было силы заколотила в дверь, готовая, если понадобится, призвать на помощь кучера. Однако открыли ей почти сразу. Перед ней стоял все тот же домовладелец, глядя на нее изумленным глазами.
Эстина молча оттолкнула его с дороги, бросилась через мраморную прихожую к незапертой двери и подобно вихрю ворвалась в апартаменты доктора Фламбески.
Маленькая приемная была пуста. В отличие от комнаты за ней. Леди Эстина задержалась на пороге. Что-то было по-другому, нежели ей запомнилось, и она потратила несколько секунд, чтобы разобраться, в чем дело. В прошлый раз полу мрак скрадывал все цвета. Сегодня же теплый свет лампы подчеркивал богатую яркость занавесей и толстых ковров под ногами. Доктор Фламбеска сидел за столом с пером в руке, положив перед собой толстую книгу. Увидев его руку, она окончательно утвердилась в мысли, что стрелианец совсем молод. Его же обращенное к ней лицо по-прежнему скрывалось под широкими полями шляпы.
— Что вы со мной сделали? — вырвалось у Эстины. Ответа не последовало, и она ответила сама: — Вы меня погубили!
— На что именно вы жалуетесь, миледи? — поинтересовался доктор.
— Лицемер, вы сами все знаете! Вы нарочно все подстроили, не отрицайте это! Это зелье, которое вы мне дали, это ваше «успокоительное» — должно быть, это яд… или колдовской эликсир! Ручаюсь, что это колдовство, и так всем и скажу! Слышите, вы, шарлатан! Вы еще пожалеете, что…
— Успокоительное не оказало нужного действия, миледи? Вы не обрели спокойствия и счастливой уверенности в себе?
— Обрела, да еще как! Я проглотила ваше зелье и обрела свободу выболтать тайну, которая наверняка погубит меня.
— Если бы вы лучше вслушивались в значение сказанных вам слов, вы могли бы этого ожидать.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Но я уверена, что именно этого вы и хотели, что все так и задумали! Вы воспользовались своим положением, вы обманули меня…
— И зачем же мне так поступать, миледи?
— Да, зачем? Этого-то я и не могу понять. Я вам доверилась, пришла к вам за помощью. Как вы могли так обойтись со мной! Я ничем вас не обидела, мы даже не были знакомы! Я никогда в жизни никому не причиняла вреда…
— Я вижу, действие успокоительного проходит. Но давайте исправим пару сделанных вами ошибочных утверждений. Вы знаете меня, миледи, и вы многим причинили вред. Ваше лживое свидетельство послало на казнь Равнара ЛиМарчборга и двоих его сыновей, а третьего сына обрекло быть похороненным заживо. Для совершения сего поводов у вас было — с вашей, к слову сказать, точки зрения — предостаточно, но не последнюю роль сыграло и обещание Гнаса ЛиГарвола, что большая часть состояния ЛиМарчборга останется за вами.
— Это ложь!
— Это не ложь, как не ложь и то, что вы однажды пытались заживо сжечь лорда Равнара в его кабинете.
— Нет! На самом деле ему ничего не грозило, я только хотела обратить на себя внимание. Но как вы…
— После смерти мужа, — продолжал доктор Фламбеска, с каждым словом теряя стрелианский акцент, — вы сочли благоразумным проявить наглядную верность интересам правосудия. Эта верность выказывалась вами в форме верноподданнических доносов. После смерти ландграфа ЛиМарчборга не проходило года, чтобы ваше имя не мелькнуло в процессе, ведущем к осуждению и казни нового несчастного. Самым полезным для Трибунала оказался ваш донос на благородного ландграфа Гинса ЛиСтролума, после смерти которого все его богатство уплыло в сундуки Белого Трибунала. Самым жалким и отвратительным был донос, отправивший в котел достойную баронессу Клару ЛиБрайзенбан и трех ее молодых дочерей.
— Не так уж они были и молоды! Я хочу сказать, уже не дети. И я не одна подписала разоблачительное письмо, И вообще, с тех пор прошло уже десять лет. Как вы…
— Не следует предполагать, — продолжал гнуть свое доктор Фламбеска, — что среди ваших жертв оказывались только богатые и знатные. По всей видимости, никто не потрудился пересчитать всех слуг, работников, торговцев и прочих малозначащих личностей, павших жертвами вашей жестокости.
— Жестокости? — поразилась Эстина. — Моей?..
— Однако не все их забыли. Без сомнения, родные еще помнят лицо недавно убитого Ирсо Гройста…
— Это еще кто?
— Старого дворецкого ЛиГрембльдеков. Он был подвергнут Очищению пару недель назад. Возможно, вы уже позабыли об этом мелком происшествии.
— Это не моя вина! Все равно он…
— Кроме того, есть еще и некая Беткин, ваша невинная служанка, которую вы выгнали на улицу умирать с голоду.
— Невинная? Проныра и интриганка! Она…
— Кстати, о девушке позаботились. Я принял должные Меры.
— Вы! Какое вам дело до всего этого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118